Алина Камалеева - Счастье за дверью

Опыт выхода замуж у меня имелся, правда давний. Замужем я была ровно год сразу после окончания института. Муж тоже был бывший студент, звали его Константином. Любовь у нас быстро прошла, а может, ее и вовсе не было, я просто как-то обнаружила, что, Костя встречается с другой женщиной со своей работы. Я увидела их случайно на улице и мне все сразу стало ясно. Это стало толчком к действиям, я словно проснулась и, благополучно развелась с мужем без всяких скандалов. Даже, можно сказать, с каким–то облегчением на сердце, что нашлась наконец причина, по которой я могу расстаться с Костей. Хорошо, что ребенка тогда не успели родить. Я не особо расстроилась из-за измены мужа, потому что выскочила за него замуж только после того, как узнала, что летчик Боря женился в своем гарнизоне на чьей-то дочке. Назло Боре, можно сказать, вышла замуж. Какая уж тут любовь? За год семейной жизни я так и не смогла ни привязаться к Константину, ни почувствовать к нему хоть каких–то сильных чувств. Просто просуществовали рядом год и все. Хорошо, хоть вовремя поняла, что мужчина, спящий со мной в одной кровати и зовущийся по документам моим мужем – совсем не мой.

После развода случались у меня связи, но ни одна из них не закончилась загсом. Не скажу, что предложений руки и сердца не было. Киру родила от женатого человека, он даже не узнал, что дочка его и до сих пор не знает. Я не захотела ломать, в общем–то вполне благополучную семью этого мужчины, тем более, что они давно живут за границей. Теперь вот Арсений. Соня ругает меня, говорит, что так я останусь одна, надо выходить в конце концов замуж, пока бабкой не стала, и совсем одна не осталась, когда у Киры своя семья появится. Соня, конечно, права. Я вполне сознаю, что Арсений не самый плохой вариант. Даже наоборот, из всех моих бывших, он – самый стоящий. Он мне очень нравится, мне с ним хорошо и спокойно. Нравится представлять его моим друзьям и знакомым в качестве своего близкого друга. Арсений несколько раз делал попытки повести меня в загс, но я до сих пор все откладывала свое согласие. Все жду чего–то… Чего жду? В конце концов, можно жить и без штампа в паспорте, но Арсений настаивает на женитьбе, в этих вопросах он старомоден. Наконец, перед последним отъездом Арсения в командировку, я сказала ему свое «да». Мне сорок два года на днях! Мама и отчим (после внезапной смерти отца пять лет назад, мама вышла замуж за бывшего папиного сослуживца Ивана Кузьмича, с которым его связывала многолетняя дружба, и они уехали жить в бабушкин дом в деревню, оставив меня с Кирой в квартире одних, надеясь, что так я быстрее устрою свою судьбу), замучили вопросами и советами о замужестве, даже, требовали внука. Это в моем-то возрасте! Скорее от Киры им нужно ждать правнуков, хотя, надеюсь, до этого еще есть несколько лет. Ей же только шестнадцать будет скоро. А вообще… Арсений уже намекал, что не отказался бы от нашего ребеночка, на что я только смеялась и отмахивалась. В наше время и после сорока рожают, это правда. Очень хочется иногда взять на руки собственного малыша, ведь Кирочка уже так давно перестала быть маленькой. Вероятно, Арсений и смог бы стать хорошим отцом. От первого брака у него есть десятилетний сын, которого он часто навещает и поддерживает. Правда, Кира его, как маминого жениха, не очень–то жалует. Я, конечно, догадываюсь, что она меня просто ревнует к нему. Да и Соня утверждает то же самое. Дочке я еще не сказала, что дала Арсению надежду стать его женой. Почему–то боюсь ее реакции.

Впрочем, чего это я? О чём я вообще думаю? Какой Арсений? Где он? Ау! Он–то в той, настоящей жизни, а я здесь, где мне не следует находиться вовсе. Конечно, Арсений здесь тоже существует, но он еще совсем молод и никаких планов в отношении меня строить и не думает, да он и вовсе еще со мной не знаком, а только собирается ехать сдавать экзамены в московский институт из славного Нижнего Новгорода.

Скоро я, та, другая, бывшая школьница, вернусь в Москву, куда тогда деваться мне, настоящей, взрослой женщине? Придется срочно подыскивать выход из положения. Не могу же я оставаться маминой сестрой, она же тоже где-то рядом, и в любой момент может объявиться и увидеть меня. Сегодня вторник, очень хочется надеяться, что раньше выходных тётя не приедет – она же работает в будние дни. Я тоже, между прочим, должна быть на своей работе! А ещё мне необходимо будет получить паспорт, а как это сделать, и на чьё имя? Анна Петровна обещала посодействовать, но, тогда придется называть имя или тёти Ани, или мамы. Только они соответствуют моему возрасту и имеют прописку. Мама прописана в Москве, а тётя Аня в Балашихе. Наверняка паспорт просто так не выдадут, нужны же сведения, а в паспортных отделах милиции они есть.

Я решила немного прогуляться по Москве, интересно же, что сейчас здесь творится? Многое уже забылось, осталось в далеком прошлом, ставшим для меня вновь настоящим. Опять спустилась в метро и проехалась до Арбатской. Девочкой я очень любила там бывать. Мне нравилось подолгу наблюдать как работают на пешеходном Арбате уличные художники. А уличные музыканты! Как приятно постоять и послушать, как они играют и поют вживую, без всяких фонограмм. Здесь и танцоры, и актеры и фокусники! На улице народу много, ходят, глазеют, как и я. Художники сидят себе на раскладных стульчиках, рисуют на своих мольбертах портреты для всех желающих. Кто красками, кто карандашами. Хотя, художники пишут, а не рисуют. Готовых картин тоже много – выбирай, покупай любую. Оказывается, и тогда здесь было много туристов. То и дело слышится чужая речь. Иностранцы могут купить здесь любой, понравившийся им сувенир – от старой открытки до натуральных мехов, или настоящей антикварной вещи.

Я то и дело останавливалась полюбоваться на работу художников и выступления артистов. Пожалуй, художников на Арбате не меньше, чем гуляющих по нему. Я и сама неплохо рисую, потому и архитектурный был мною выбран не случайно, умение рисовать и живое воображение, мне очень пригодилось в учебе, а потом и в работе – стала работать дизайнером. Ах, как здорово, что мне представилась возможность все заново увидеть! Впрочем, кто же мне поверит, если я расскажу обо всем этом, при возвращении обратно? Если это возвращение состоится конечно.

Современный Арбат двухтысячных уже не такой, он сильно изменился. Стал более ухоженным что ли. Цветным, нарядным. Да только я давно уже там не гуляла. Все некогда. Здесь попроще, рядом со старинными домами приткнулись разные киоски, то «Пепси–Кола», то «Шашлыки», прямо на улице продается разная всячина – одежда, книги, журналы, сувениры. Все это богатство разложено прямо на столиках, а то и на клеенке на земле, словно на блошином рынке. Торгуют и с рук, если приглядеться. Даже старины много. Некоторым вещам самое место в антикварных лавках. Я с интересом, как специалист, разглядывала витрины – оформлены в те годы они были, конечно, незамысловато. Что имелось в наличии, тем и оформляли. Да и не учили этому вовсе. То тут, то там кучкуется народ и слушает стихийных ораторов, призывающих к новому. Слышны недовольные ноты и критика существующего порядка в стране. Ага, тогда уже это допускалось вполне, перестройка же который год! Будь она неладна! Это я сейчас понимаю, что не все хорошо пошло в этой перестройке, а пока, в восемьдесят девятом году, многие весьма воодушевлены, ждут грандиозных перемен, радуются как дети, что могут поорать в свое удовольствие разные лозунги и ничего им за это не будет. Люди надеются, что наконец–то заживут как хотят. Хотя мало кто хорошо представляет, как именно им хочется жить, оттого и придут скоро страшноватые девяностые. И не все так плохо было в нашей советской стране, но об этом догадаются только через несколько сумасшедших лет.