Лилит Сэйнткроу - Контракт с дьяволом

На той стороне моста сидит собака, черная и лоснящаяся; ее длинные острые уши направлены вперед. Анубис сидит по-собачьи. Правой рукой я прикасаюсь к своему сердцу, затем ко лбу — это означает приветствие. «Анубис», — говорю я, но мои губы произносят другое, настоящее имя бога, то, которое нельзя произносить вслух.

Я — колокол, но бог опускает на мое плечо свою руку, и тогда я начинаю петь.

Я чувствую его тепло. Здесь, в этом убежище, я в полной безопасности, здесь до меня не доберется даже Люцифер — демоны никогда не заходят в царство смерти. По крайней мере, здесь я их ни разу не видела.

Иногда, особенно после череды многочисленных перемещений из одного мира в другой, мне хотелось здесь остаться. Мне было это просто необходимо. Здесь меня не нашел бы ни один некромант, даже тот, кто умеет говорить с Анубисом. Здесь царит вечный покой и рядом никого нет — только мертвые и боги.

Собака, воплощение бога, подходит ко мне, и я глажу ее по голове, чувствуя, как бог забирает у меня тревожные мысли и начинает их исследовать. Голубые хрустальные стены и пол поют, и этот звук проходит сквозь меня, забирая страхи и боль. В воздухе витают души мертвых, на ветру трепещут их прозрачные одежды; души подлетают к бесконечному туннелю и исчезают в нем. Втягиваясь в этот бесконечный зал, я запускаю руку в собачий мех и чувствую, как руке становится тепло.

Плечо заболело, и я резко дернулась. Собака вопросительно взглянула на меня; затем с серьезным видом кивнула. Я рассмеялась. Это же абсурд. Знак демона не лишил меня возможности уходить в мир смерти. Я нахожусь под защитой своего господина, повелителя смерти, так чего же мне бояться?

Абсолютно нечего.

Я выпрямилась и уставилась на клинок в своей руке. Демон стоял возле меня, глядя в пол. Красная папка сползла с живота и лежала рядом.

Я быстро подхватила ее и, уперев ножны в пол, вложила в них меч. Чтобы прийти в себя, мне понадобилось несколько секунд. Терпеливо дождавшись, когда я очухаюсь, Джаф протянул мне чашку горячего кофе.

— Ты мечтала или путешествовала по другим мирам? — спросил он.

— Ни то ни другое, — ответила я.

Контакт со своим «проводником души» — дело сугубо личное; некроманты никогда не говорят и не пишут об этом открыто и уж тем более не рассказывают о таких вещах посторонним. И я не буду. Взяв чашку, я понюхала кофе. Хороший, крепкий. Демон даже добавил в него немного сливок, как обычно делаю я.

— Спасибо, — сказала я.

Он пожал плечами и взял кружку, которую приготовил для себя. Интересно, что он выбрал голубую. Большинство моих гостей выбирали белую, очень немногие — красную многогранную, и только один выбрал голубую, фирмы «Бостоу».

Может быть, боги пытаются мне что-то сказать?

Я зевнула, потерла глаза и потянулась к телефону. Наверное, я последний человек в городе, который не сменил обычный телефон на видео. Просто я не люблю, когда кто-то видит мое лицо, когда я говорю по телефону. Можете считать меня технофобом, но видео я терпеть не могу. Сами подумайте — а вдруг мне захочется подойти к телефону голой?

Я набрала номер. Мне ответил электронный голос; я нажала несколько клавиш, программа проверила состояние моего счета, после чего мне сообщили, что пицца будет через двадцать минут. Я повесила трубку и снова зевнула.

— Скоро привезут пиццу, — сказала я. — Ты можешь есть человеческую пищу?

— Могу, — ответил он. — Ты голодна?

Я кивнула и отхлебнула кофе, который оказался слишком горячим. Поморщившись, я отставила чашку и положила на колени красную папку. На западной стене моей комнаты висел небольшой гобелен, который слегка шевелился, отчего казалось, будто изображенный на нем Гор поводит глазами.

— В том переулке, куда ты меня притащил, я вывернула из себя весь ланч и завтрак, поэтому мне нужно поесть, пока я не начала говорить с мертвецами, — поеживаясь, сказала я и добавила: — А мне этого не хочется. Надеюсь, ты любишь пепперони. Чувствуй себя как дома, а я пока займусь вот этим.

Ни слова не говоря, он отошел в сторону и уселся на стул, стоящий возле стопки учебников по некромантии, которые служили у меня подставкой для горшка с эуфорбией. Так он и сидел, держа у рта чашку с кофе и не спуская с меня глаз.

Я открыла папку.

Прошло несколько секунд. Я собиралась с духом.

Затем взяла чашку, подула на кофе и сделала маленький глоток. И только после этого заглянула в папку. Первым лежал плохонький полицейский снимок. Взглянув на него, я сжалась: Сантино выходит из машины, его длинные и белые как снег волосы откинуты назад, открывая остроконечные уши, в черных, пустых глазах стоят черные слезы. Я закрыла глаза.

«Беги, Дорин! Беги!» Удар грома. Пальцы, отчаянно царапающие бетон… к моим ногам подкатывается тело, изуродованное пулями и плазменными ожогами. Тело встает, в его руке блестит острая бритва, на другой руке видны когти.

«Игра окончена», — смеется он, и в бок мне впиваются острые когти, я отскакиваю назад, но недостаточно быстро, недостаточно…

Я тряхнула головой.

«Последний раз был замечен в Сантьяго-Сити, Гегемония», — написано на обратной стороне снимка и стоит дата: пять лет назад. «День смерти Дорин, — подумала я, отхлебнув кофе. — Теперь он может быть где угодно». Его звали Модеус Сантино. Сантино, богатый и неуловимый владелец компании «Андро биомед»… мы думали, он сделал себе косметическую операцию; в наше время богачи могут выбирать себе любую внешность. В ходе расследования выяснилось, что компания «Андро биомед» служила прикрытием другой корпорации. Однако наше расследование быстро прекратилось, поскольку та корпорация сразу взяла «Андро» под свою защиту, сделав ее частью корпорации «Моб», сама же при этом осталась в стороне.

Эту корпорацию «Моб» я ненавидела не меньше, чем наркотик под названием «чилл». Что им стоило сообщить нам, где скрывается Сантино? Мы же не собирались влезать в их дела.

В общем, мы перешерстили весь городок, выискивая связи «Моб», нажили себе кучу врагов и в конце концов вынуждены были сдаться. Старинный закон «омерта» по-прежнему остается в силе, даже в век высоких технологий. Сантино бесследно исчез.

Снова фотографии.

Это жертвы.

Первая — самая страшная. Дорин лежит на земле, неприлично раскинув ноги, на горле зияет широкая рана. Грудная клетка вскрыта, живот распорот, с правого бедра до самой кости содраны кожа и мясо, часть берцовой кости вырезана лазерным лучом. Глаза Дорин закрыты, ее лицо спокойно, но как оно неподвижно…

Чтобы остановить слезы, я подняла голову и уставилась в потолок.

«Когда-нибудь кто-нибудь обязательно поймет, какое у тебя нежное сердце, Дэнни». Эти слова Рины я запомнила навсегда. Я старалась о ней забыть, как стараются забыть о сильной боли. Когда-то меня обвинили в том, что я бездушная. Неправда. Я частенько мучаюсь от переживаний. Просто я не считаю нужным их демонстрировать.