Шарлин Харрис - Танцующие в темноте

Танцевали они даже лучше, чем в прошлый раз. Она была на нервах, и это каким-то образом сделало ее танец более выразительным. Шон пару раз подправлял положение рук, и она осмотрительно соглашалась с его предложениями. Она и сама сделала несколько.

Если он и следил за ней до дома, то она его не заметила. Она успокоилась по поводу произошедшего.

Следующей ночью он ее укусил.

— Ты не захочешь, чтобы это впервые случилось перед публикой, — сказал он. — Ты можешь испугаться. Ты можешь потерять сознание, — казалось, он просто констатировал факт. — Давай сделаем это под ту вещь, над которой сейчас работаем, под дуэт «Болеро».

— Который, наверное, самый затасканный «эротический танец» в мире, — огрызнулась она в ответ, пытаясь скрыть свое беспокойство.

— Но в качестве варианта, — настаивал Шон. В его словах послышался ирландский акцент. Он становился заметней всякий раз, когда вампир нервничал, и Ру обрадовалась, услышав его. Возможно, она сможет выводить его из себя гораздо чаще.

Дуэт, который они репетировали, был сделан в стиле балета-модерн. Они начинали с того, что Шон приближался к Ру, понемногу притягивая, увлекая ее, их руки и расположение их тел показывали, как сильно они жаждут прикосновений. Заканчивали они замысловатым переплетением рук и ног, и затем Шон наклонял ее в ту финальную позу, которую они отработали ночью раньше, когда Ру откидывалась спиной на его руку.

— В этот раз мы опустимся очень низко, — сказал он. — Я встану правое колено, а твои ноги будут вытянуты параллельно моей левой ноге. Обними меня левой рукой за шею. Правую вытяни.

— А ты сможешь нас так удержать? Не хотелось бы в концовке рухнуть грудой на пол.

— Если я упрусь правой рукой в пол, то смогу удержать нас обоих, — произнес он абсолютно уверенно.

— Ты же вампир, — сказала она, пожав плечами.

— Это преступление с моей стороны? — в его голосе послышалась уязвленность.

— Что-то я не помню, чтобы мы договаривались, что главным из нас двоих будешь ты, — ответила Ру, радуясь, что смогла вывести его из обычной невозмутимости. «Аристократ», — назвала его Сильвия. Ру знала все о людях, которые полагали, что их деньги обеспечивали им безнаказанность. Она также понимала, что не может быть беспристрастной в этом вопросе, но ничего не могла поделать со своей злостью.

— А ты предпочитаешь верховодить сама? — спросил он ледяным тоном.

— Нет, — проговорила она поспешно, — просто я…

— Тогда в чем дело?

— Да ни в чем! Ни в чем! Давай уже сделаем этот чертов финал! — каждый нерв в ее теле звенел от напряжения.

Она приняла позу с почти нервозной тщательностью. Ее правое бедро было выставлено чуть вперед, касаясь его левой ноги, которую он отвел назад. Он взял обе ее руки и прижал к своей груди. Его глаза пылали. Впервые на его лице отразилось что-то, кроме безразличия.

Будет не очень умно с моей стороны ударить его прямо перед тем, как он меня укусит, сказала Ру сама себе. Но зазвучала музыка. С чувством неизбежности, Ру двинулась в танце с вампиром. Один раз она слишком далеко дернулась вправо, другой сбилась, но оба раза быстро исправилась. И затем она грациозно откинулась на спину, ее левая рука обхватила шею Шона, ее левая рука вытянулась назад, дальше, в трогательной позе. Шон склонился над ней, она заметила его клыки и дернулась. Но уже ничего не могла сделать.

Он ее укусил.

Все ее проблемы смыло как волной, все мышцы расслабились, и она снова обрела цельность. Ее тело успокоилось и затихло, и к ней вернулся безмятежный изначальный покой.

Следующее, что осознала Ру, было то, что она плачет, сидя на полу, скрестив ноги. Шон сидел рядом, обнимая ее за плечи.

— В следующий раз будет по-другому, — произнес он, когда понял, что она способна его услышать.

— Почему так получилось? Так случается со всеми? — она вытерла лицо носовым платком, который ей сунул Шон. Где он его хранил, она не увидела.

— Нет. Это был первый раз, и ты поняла, что уксус может сделать тебя самым счастливым человеком на свете.

Может, согласилась она. Она была уверена, что это может быть чертовски больно. Но Шон был щедр.

— В следующий раз тебе будет приятно, — сказал Шон. Он не добавил «Пока мне этого хочется», но она прочла это между строк. — Но это не будет настолько всепоглощающим.

Она была рада, что он был достаточно любезен, чтобы сделать это наедине. Разумеется, сказала она себе, он к тому же не хотел, чтобы я рухнула на танцполе. Она бы выставила себя дурой, да и он выглядел бы глупо.

— Ты можешь сказать, что я чувствую? — спросила она, намеренно посмотрев в его глаза.

Он спокойно встретил ее взгляд.

— Да, но не в полной мере, — ответил он. — Когда я кусаю, я могу сказать, счастлива ты или огорчена.

Он не сказал, теперь он всегда сможет знать, что она чувствует. И он не сказал ей, что она была слаще, чем мед, каким он его помнил, слаще, чем любой человек, кого он кусал.

Они протанцевали вместе два месяца, прежде чем Шон смог узнать о Ру что-то новое. Он хотел называть ее «Лейла» — ее настоящим именем — но она ответила, что он может забыться и назвать ее так перед кем-нибудь, кто … на этом месте она замялась и попросила называть ее Ру, как и все остальные.

Он провожал ее до дома каждую ночь. Он подозревал, что она могла заметить его на вторую ночь после их знакомства, но был совершенно убежден, что больше никогда она его не видела. Он был осторожен. Его задача, говорил он себе, просто убедиться, что она в безопасности добралась до дома, но неизменно анализировал все, что видел, и делал выводы.

За все это время она лишь однажды заговорила с кем-то по дороге домой. Однажды, в среду, на ступеньках ее дома сидел молодой человек. Шон был уверен, что она узнала его. Она ощутимо замедлила шаг. К этому времени Шон кусал ее уже пять раз и мог читать ее чувства настолько четко, что был способен различать малейшие изменения, которые никто другой бы и не заметил.

Шон бесшумно проскользил в тени. Он подобрался достаточно близко, чтобы броситься на помощь, если это потребуется.

— Привет, Брендон, — в голосе Ру не слышалось радости.

— Привет, Ру. Я тут подумал, что мог бы… если ты не очень занята… Может, ты согласилась бы сходить со мной куда-нибудь на чашечку кофе?

Он поднялся, и уличные лампы показали Шону, что молодой человек был немного старше, чем большинство студентов, может, ему было немного за двадцать. Он был худеньким, но по-своему привлекательным.

Ру на секунду остановилась, опустила голову, словно задумалась над тем, что делать дальше. Та ее часть, с которой он успел познакомиться — хрупкая и уязвимая — управлялась страхом. Но теперь он почувствовал ее доброту. Она не хотела делать больно этому юноше. Но и компании его она тоже не хотела, и Шон был потрясен, осознав, насколько сильно это его обрадовало.