Джена Шоултер - Самый темный ангел

Он будет целовать ее и прикасаться к ней.

— Я жду, — проскрипел он.

— Чего? — огрызнулась она. Ее руки сжались в кулаки, ногти впились в ладони. Он может быть с кем угодно, ей все равно. Они враги. Кто захочет такого неандертальца. Но боги, она может убить женщину, которая будет согревать ему постель. Назло. Не из ревности.

— Я ответил на твой вопрос. Теперь ты должна прикрыть свое тело. Трусики были бы кстати.

Она вздохнула.

— Я бы хотела вторую туфельку на ногу, пожалуйста, — мгновением спустя, ее нога оказалась прикрыта. — Вернемся к бизнесу. Ты вернулся, чтобы я поцеловала тебя?

— Нет!

— Очень плохо. Я хотела бы попробовать тебя снова. Прикасаться к тебе. Возможно, чтобы ты прикасался ко мне. Я испытывала боль с тех пор, как ты оставил меня. Мне пришлось два раза довести себя до оргазма, чтобы хоть немного унять эту лихорадку. Но не беспокойся, я представляла тебя. Я представляла, как облизываю тебя, посасывая, вбираю в рот. Ммм, я также…

— Хватит! — прохрипел он, отворачиваясь. — Хватит.

Его глаза, которые она когда-то считала черными и эмоциональными, сейчас сверкали, как утреннее небо, его зрачки выдавали всю интенсивность его желания. Но вместо того, чтобы подойти к ней, обнять и притянуть к себе, он выставил руку вперед, расставляя пальцы. Огненный меч появился из воздуха, желто-золотым пламенем замерцало все вокруг.

— Хватит, — приказал он снова. — Я не хочу причинять тебе боль, но сделаю это, если ты продолжишь упорствовать и делать глупости.

Искренность звучала в его голосе.

Далеко не напуганная, она восхищалась его действиями. Я думала, тебе не нравятся неандертальцы.

О, заткнись.

Бьянка откинулась назад, опираясь на локти.

— Лисандр любит играть грубо? Мне стоит надеть черную кожу? О, или поиграем в плохого копа и непослушного преступника? Должна ли я открыть тебе свое тело?

Он подошел к краю кровати, его ноги сжали ее, так что коленки оказались притиснуты друг к другу. Он был твердым, как скала, а его роба выступал вперед. Золотое пламя, бушующее вокруг меча, отбрасывало блики на его лицо, подчеркивая, и делая ауру страшнее.

Он был как ангел и демон. Смесь бога и дьявола. Спаситель и палач.

Ее крылья судорожно трепетали, готовясь к битве — даже при том, что ее кожа горела от жажды в поисках удовольствия. Она могла бы пересечь комнату, прежде чем он сделает шаг. Спокойно. Она с трудом дышала, воздух напоминал лед в ее легких. Но кровь продолжала пылать, как его меч. Такая смесь эмоций была непривычна для нее.

— Ты еще хуже, чем я ожидал, — зарычал он.

Если прогресс пойдет по пути, на который она надеялась, он однажды будет рад этому. Но она сказала:

— Так отправь меня домой. И ты больше никогда не увидишь меня.

— И это выбросит тебя из моей головы? Это остановит интерес и жажду? Нет, это только усилит их. Ты будешь отдаваться другим, целовать их, как целовала меня, тереться о них, как терлась о меня, и я захочу убить их, хотя они не сделали ничего плохого.

Вот это признание! А она то думала, что ее кровь была горячей…

— Так возьми меня, — хриплым голосом предложила она. Она провела языком по губам, медленно и осознанно его взгляд проследовал за ним. — Это будет ооочень хорошо, я обещаю.

— И обнаружить, что ты такая мягкая и мокрая, какой кажешься? Провести вечность с тобой в постели, рабом своего тела? Нет, это только увеличит жажду.

Ох, ангел. Ты не должен был признавать это. Раб своего тела? Если это то, чего он боится, то он не просто хочет ее. Он выдохнул. С трудом. А теперь, когда она знает, как сильно он ее желает…он был так же хорош, как она.

— Если хочешь убить меня, — сказала она, обводя пальцем круги вокруг пупка, — убей меня с удовольствием.

Он перестал дышать.

Она села, сокращая расстояние между ними. Он все еще не ударил. Она положила руки на его грудь. Его соски напоминали бисеринки, как у нее. Он закрыл глаза, как если бы смотреть на нее через ресницы было слишком многим.

— Я расскажу тебе маленький секрет, — прошептала она. — Я более мягкая и влажная, чем выгляжу.

Было ли это стоном?

И если это так, был ли это его стон? Или ее? Прикасаться к нему все равно, что прикасаться к себе. Эта сила в её руках пьянила. Знание, что этот воин хочет ее — ее, и никого другого — было даже более опрометчивым. Но знание того, что она была первой, кого он желает, да еще с такой силой, напоминало афродизиак.

— Бьянка.

О, да. Стон.

— Но если ты не хочешь, мы может просто лежать рядом, — сказал паук мухе. — Не будем дотрагиваться. Не будет целоваться. Будем лежать рядом и думать о вещах, которые нам не нравятся друг в друге, и, возможно, нам удастся выработать иммунитет. Может быть, мы остановим желание прикасаться и целоваться.

Никогда еще она не говорила такой откровенной лжи, даже учитывая несколько крупных обманов на протяжении столетий. Часть ее ожидала, что он назовет это ложью. Другая часть ждала, что он ухватится за это глупое предложение, как за спасательный круг. Использует его как предлог, чтобы окончательно понять, чего он хочет. Потому что если он сделает это, будет просто лежать рядом с ней, один соблазн приведет к другому. Он не будет думать о том, что ему не нравится в ней — он будет думать о том, что можно сделать с ее телом. Он будет чувствовать ее тепло, запах ее возбуждения. И он захочет — будет нуждаться — в большем. А она будет рядом, чтобы дать ему это.

Она сжала кусок его робы и осторожно притянула к себе.

— Стоит попробовать, не так ли? Все, чтобы только остановить это безумие.

Когда они оказались нос к носу, его дыхание коснулось ее лица, его взгляд упал на ее губы, она начала отклоняться назад. Он следил, не предпринимая попыток сопротивляться.

— Хочешь знать, какова одна из вещей, что мне не нравятся в тебе? — тихо спросила она. — Ты знаешь, что нужно начинать помогать нам.

Он кивнул, как если бы не мог говорить.

Она решила наказать его немного быстрее, чем предполагалось. Он уже, казалось, был готов к большему.

— Ты не надо мной, — еще немного, и он согласится. Еще немного… — Как удивительно было бы чувствовать себя так близко?

— Лисандр, — вдруг позвал незнакомый женский голос. — Ты здесь?

Что за черт? Бьянка нахмурилась.

Лисандр выпрямился и отшатнулся, как если бы у нее вдруг выросли рога. Он отступил назад, полностью освобождаясь от ее влияния. Но он дрожал, и не от гнева.

— Проигнорируй ее, — сказала она, — у тебя есть важное дело.

— Лисандр? — снова позвала женщина.

Черт бы ее побрал, кем бы она ни была!

Его лицо прояснилось, будто расплавленная сталь.

— Ни слова больше, — рявкнул он, пятясь. — Ты пыталась заставить меня лечь с тобой. Не думаю, что ты собиралась отвратить меня от себя. Я думаю, ты хотела… — низкий рык вырвался из его горла. — Никогда не пытайся сделать этого снова. А если сделаешь, я разъединю твою голову с телом.