Алисия Дэй - Принцесса и горошины

Если бы он мог не думать о том, как Люси будет выглядеть в его постели: эти густые темно-рыжие волосы, рассыпанные на подушке, эти милые грудки обнажены для того, чтобы он мог прикоснуться к ним руками и попробовать их на вкус.

Или как она будет выглядеть, когда он на ней женится, с цветами в волосах и его кольцом на пальце.

Она принадлежала ему, как он напомнил ей, а это значило, что он защитит ее в этом безумии. Йен крепче сжал меч и стал плечом прокладывать себе дорогу мимо спорящих лордов вслед за Люси. Хотя она свободно скользила сквозь толпу, он находил некое мрачное удовлетворение в том, чтобы отпихивать всех со своего пути к королевскому столу. Один из лордов, которого Йен двинул локтем, начал было вытаскивать свой кинжал из ножен, но, посмотрев стражнику в лицо, казалось, застыл. Настоящий фэйри никогда бы не отступил от драки, но, разумеется, драки можно было бы избежать. Лорд вдруг обнаружил кое-что интересное в противоположном конце комнаты.

Как только Йену оставался последний шаг до королевского стола, в комнате прозвучал резкий, чистый голос принцессы.

— Прошу прощения, милорды и миледи, — надменно говорила она, что стало понятно, — несмотря на ее слова, — она никогда и ни у кого не просила прощения. В комнате стало тихо, все повернулись к ней. — Как я понимаю, в ваших комнатах какая-то проблема?

Не без восхищения Рис смотрел, как хитрая принцесса задала свой коварный вопрос. В самом деле, проблема с комнатой. Разумеется, он нашел железный шарик в тот момент, как вошел в большую и вычурную комнату, выделенную ему; из всех мифов, окружающих фэйри, этот был правдивым.

Чем высокороднее фэйри, тем чувствительнее к железу.

Великая сила всегда, казалось, давалась с величайшими слабостями, и Рис считал это пробелом в базовом порядке вещей. Не то, чтобы он когда-либо высказывал подобное предположение. Признание того, что он обладал хоть легкой философской мыслью, разрушило бы его выдержанный образ усталой скуки.

На это он поправил один из нефритово-зеленых лацканов, зевнул, а потом приподнял бровь.

— Проблема?

На лице принцессы мелькнула гримаса отвращения настолько быстро, что другой, ниже его по уровню, поверил бы, что ему показалось. Рис так не считал. Эта реакция на его показную позу такой и должна была быть.

Когда в комнате раздались жалобы, все связанные с железом, оставленным под матрасами и обвинениями в заговорах, он задумался, почему подобная реакция взволновала его впервые за столетия. Но он был слишком бесчеловечно честным с самим собой, чтобы делать вид, что не знал ответа. Это была она. Девочка с прошлой ночи, стоящая на шаг позади от Принцессы Глори. Одетая в цвета его Дома, как будто принадлежала ему. Он резко вздохнул, когда осознал, что испытывает сильное удовлетворение. Женщина с таким огнем принадлежит ему… является его другом.

Другом?

Девчонка, — как там ее имя? Магда? — решительно смотрела на приближающегося стража, мужчину, обладающего мастерством и уверенной силой, судя по его виду.

Друг? Что с ним происходит?

Он покачал головой, чтобы избавиться от незнакомых мыслей. В любом случае, это значения не имело. Она была занята. Ее сердце было увлечено. Когда-то это стало для него лишь вызовом. Теперь он просто смирился. Для какой цели накладывать забывчивость на настоящую любовь для краткого периода… дружбы?

Он отдался импульсу. Какая-то умственная необходимость требовала, чтобы он завоевал ее дружбу. Таким образом, ему нужно было уничтожить любую возможность получения ее благоволения.

— Давайте прекратим шараду, не так ли, Ваше Величество? — сказал Рис королю, его голос легко поднялся над спорами. — Ваша дочь нарушила договор, использовав обман, без сомнения, в поисках могущественного мужа среди фэйри, что кажется мне проявлением ребячества. Наказание — смерть или рабство. Я не вижу причин казнить такую милую, хоть и пустоголовую девушку, так что принцесса будет приходить ко мне в постель, пока я от нее не устану.

Глори закричала и лицо ее побелело, когда ее пьяница-отец попытался подняться на ноги, лопоча что-то бессвязно и беспокойно. На комнату опустилась шокирующая тишина. Лениво Рис заметил, что воин — страж — держал клинок наготове, приняв боевую стойку, защищая принцессу.

Но Рис не был заинтересован в их реакции. Он обратил свое внимание на единственную женщину, которая представляла для него некий интерес.

Ее лицо тоже стало смертельно бледным, но в глазах загорелась дерзость.

— Вы не получите ее, милорд, — ясно сказала она. — По крайней мере, пока я жива.

Когда она подняла руки в воздух, приготовившись вызвать какую-то магию, чтобы защитить принцессу, проблеск серебра у ее горла привлек его внимание. Это было невозможно.

Этого быть не могло.

Быстрее мысли он оказался на другом конце комнаты, наклоняясь к ней, схватив рукой серебряное кольцо, которое она носила на цепочке.

— Что это такое? Где ты его взяла? — потребовал он ответа.

— Отпусти ее или умри, — прорычал на него страж, его меч быстрее молнии оказался у шеи Риса. — Вообще-то, я мог бы убить тебя в любом случае, за то, что ты осмелился коснуться ее.

Рис почувствовал минутное веселье, и посмотрел в яростные серые глаза этого человека.

— Значит, переговоры — не твой конек, как я понимаю?

— Отпусти ее или умри, — повторил мужчина, нажимая сильнее.

Жуткая боль от стали, врезавшейся в его горло, почти не отвлекла Риса, когда он потерял интерес к смертной ерунде и снова посмотрел на девушку.

— Где ты его взяла? — спросил он, глядя, не осмелится ли она солгать. Глядя в ее темно-зеленые глаза.

Ее, о такие знакомые темно зеленые и немного уставшие глаза.

Его глаза. Глаза его сестры.

— Ты — ее дитя, — выдохнул он. — Дитя моей сестры.

Ее глаза расширились, и она начала отрицательно качать головой, но он сделал свои выводы и предположения. Отпустив кольцо, он взял ее лицо в ладони, потом коснулся ее лба своим. Незамедлительно семейная связь появилась с почти болезненной интенсивностью.

Она была из его рода, и внезапно его отвращение к чему-либо, кроме ее дружбы, стало совершенно ясно.

— Ты моя племянница, — сказал он с первой незамутненной радостью, которую не чувствовал вот уже триста лет, с тех пор, как его сестра исчезла. — Ты — моя семья.

Она посмотрела на него, моргнув. Изумленная.

— Я… я знаю, — ответила она. — Каким-то образом, я знаю. — Она повернулась, чтобы посмотреть на стража, который все еще держал меч у горла Риса. — Не причиняй ему боли, Йен. Он мой… дядя.

Йен неспешно опустил свой меч, явно не понимая, а также совершенно не желая доверить любимую женщину Рису с его семейными притязаниями.