Вирджиния Кантра - Морская ведьма

— Воспользовавшись шкурой Гвинет?

— Она ведь ей больше не понадобится. Разве что у вашего народа есть правила, запрещающие вам поступать таким образом.

— Мне кажется… — Мэгги тряхнула головой. — Селки не мыслят такими категориями. Если шкура попадет ко мне, я приму ее в дар, приму как должное, как принимаю дождь, или восход солнца, или щедрость прилива.

— Значит, ты сможешь уйти, — удовлетворенно заключил Калеб.

— Мое бегство не поможет победить демона.

— Правильно. Вот почему я намерен вернуться и убить этого сукина сына.

«Он совсем меня не слушал», — с отчаянием подумала Маргред.

Калеб твердо и уверенно стоял на качающейся и норовящей уйти из-под ног палубе. Солнечные лучи упали ему на плечи, одев его в тяжелую рыцарскую броню. Этот сильный, достойный мужчина готов был убивать ради нее.

Или погибнуть самому.

Она содрогнулась всем телом.

До сих пор она никогда не признавала притязаний партнеров на свою лояльность или привязанность. А Калеб завоевал и то, и другое.

Она не понимала, что значит верность, и не восторгалась мужеством, пока не встретила эти качества в нем. Его пример бросил вызов ее убеждениям. Изменил ее.

Маргред прищурилась. И теперь, подумала она, он будет вынужден смириться с последствиями того, чему сам стал причиной.

В предстоящей драке у него не было ни единого шанса победить. И каким-то образом она должна была убедить его в том, что это — ее битва.

— Ты не сможешь сделать этого, — сказала она.

Он упрямо выпятил вперед челюсть, стиснув зубы.

— Нет, могу. Огню нужен постоянный приток воздуха, верно? Иначе он погаснет.

Она растерянно заморгала.

— Я… да, наверное, ты прав.

— Значит, я должен перекрыть ему дыхательные пути. Перерезать ему горло. Отрубить голову. Он не сможет дышать… — Калеб пожал плечами. — И умрет.

Маргред молча смотрела на него. Людям легко говорить о смерти, когда их собственная жизнь так коротка.

Или сама скоротечность существования повышала ценность жизни в их глазах?

— Если демон умрет, то вместе с ним погибнет и приютивший его «хозяин», — заметила она. — Этот человек, Уиттэкер.

Калеб заколебался лишь на долю мгновения. Но этого времени ей хватило, чтобы прочесть в его глазах неотвратимость решения, которое он принял.

— Допустимые сопутствующие потери. Иногда цель действительно оправдывает средства. Кроме того, Уиттэкера вряд ли можно счесть невинной жертвой.

— Он меня не интересует. Я беспокоюсь о тебе.

— Милая, уж с адвокатишкой средних лет я как-нибудь справлюсь.

Она упрямо задрала подбородок.

— А как ты намерен справиться с тем, что тебя арестуют за его убийство? Какую стратегию отступления ты придумал для себя?

— Со мной все будет в порядке, — уверенно ответил Калеб. — Я могу сказать, что это была самозащита или что-нибудь в том же роде.

Она молча смотрела на него во все глаза, ошеломленная и раздосадованная одновременно. Как он может так легко отмахнуться от жизни, которую столь тщательно выстраивал, от работы, которая столько для него значила? Неужели он не отдает себе отчета в том, какой опасности подвергается?

А потом она поняла.

Напротив, он слишком хорошо представлял себе опасность.

И не беспокоился о будущем потому, что не надеялся остаться в живых.

Ключ лежал на переднем крыльце под буйком, которым отмечают местоположение ловушки для лобстеров.

Совсем как дома. Калеб сжал в кулаке потускневший металлический ключ, раздумывая о том, от каких еще привычек его брат так и не избавился спустя двадцать пять лет.

Он поднял руку, чтобы постучать в дверь.

— Есть кто-нибудь дома?

Никакого ответа. Тишина.

— Дверь не заперта, — заметила Мэгги.

Калеб потрогал ручку. И, естественно, она легко повернулась в его ладони.

— Селки не опасаются воровства?

Она пожала плечами.

— Мы не придаем значениям таким вещам. То, что принес один прилив, с легкостью может забрать другой.

— Хотел бы я послушать, как ты станешь объяснять это судье, — недовольно проворчал он.

— Очень просто, — улыбнулась Мэгги. — У шкуры нет карманов.

Он настороженно прищурился, ожидая подвоха.

— Я пошутила, — честно призналась она.

Сдержанная улыбка пробежала по его губам.

— Да, я догадался.

Просто раньше он никогда не слышал, чтобы она пыталась шутить. И, как у четырехлетнего малыша, сочинившего первую в своей жизни дразнилку, шутка казалась неуклюжей, трогательной и… совсем человеческой.

Сердце у него споткнулось и сбилось с ритма. Он поспешно толкнул входную дверь.

Внутри хижина выглядела так же, как и любое обшарпанное жилище, предназначенное исключительно для летнего отдыха в штате Мэн: стены, обитые потемневшими от времени сучковатыми сосновыми досками, рваный линолеум на полу, ржавые петли и устаревшие электроприборы. Вокруг дверцы холодильника наросла плесень. На полках внутри была бутылка кетчупа, зачерствевшая буханка хлеба и початый ящик с пивом. «Интересно, где Дилан покупал свои припасы?» — мельком подумал Калеб. Уж не на Краю Света, во всяком случае.

Царившие в комнате запахи заставили Мэгги поморщиться.

— Не думаю, что Гвинет спрятала свою котиковую шкуру в холодильнике.

— Согласен. — Калеб закрыл дверцу.

Забудь о брате. Сейчас для него имела значение только Мэгги.

— Наверное, мне стоит посмотреть снаружи, пока ты будешь искать внутри, — предложила она.

Калеб окинул взглядом четыре квадратные стены и узкий коридор, который вел… Куда, в спальню? В ванную?

— Тут и искать-то особенно негде.

Губы Мэгги дрогнули в улыбке.

— В таком случае ты быстро управишься.

Ему не нравилось то, что им придется разделиться. Но, в конце концов, они были на острове, на котором его братец даже не озаботился запереть дверь…

— Держись поближе к дому, — предостерег он ее. — Чтобы я мог тебя видеть.

Она безмятежно взглянула на него сквозь ресницы.

— Конечно.

И от этой большеглазой невинности в голове у него зазвенели тревожные колокольчики.

Но ведь она дождалась его в ресторане.

— Похоже, нам придется заниматься этим вместе, — сказала она.

Он хотел верить ей.

Вынужден был верить ей.

Калеб широкими шагами двинулся по коридору.

Глядя, как высокая, сильная фигура Калеба исчезает в дверном проеме, Маргред ощутила непреодолимое желание окликнуть его, заставить вернуться, шепнуть ему что-нибудь на прощание, поцеловать…

Глупое, женское, человеческое желание.

Она нетерпеливо выскочила через переднюю дверь на крыльцо и быстрыми шагами пересекла небольшой дворик, залитый лучами яркого солнца, заросший ромашками и чертополохом. Оказавшись в тени высокой ели, она обернулась и бросила последний взгляд на дом.