Линн Керланд - Замок ее мечты

— Знаешь, — как бы между прочим сказала она, — земля какая-то влажная.

Он с улыбкой посмотрел на нее сверху вниз, сумеречный свет оставлял почти все его лицо в тени.

— Да, довольно влажно.

— Черт возьми, да тут и луж полно. Так недолго и ноги промочить.

— Хорошо, что ты надела галоши и свой непромокаемый плащ. Сегодня чертовски холодно.

— Я могла бы согреться, если бы ты взял меня на руки.

— Не могу. У меня спина болит.

— Ты лжешь, как сивый мерин.

Он засмеялся и сжал ее руку.

— Я весь в пыли и лошадином волосе. Не думаю, что тебе хочется ощутить все это на себе самой.

Она чуть было не ответила, что хотела бы почувствовать на себе его большое теплое тело, но даже для ее порядком разгоряченного в последнее время воображения, это прозвучало бы слишком неприлично. Она сомневалось, что таким образом произведет на Кендрика должное впечатление. Скорее всего, он скажет, что это верный признак того, что она еще ни для чего не созрела.

Душ, любимая красная пижама и вкусные бутерброды с ореховым маслом не смогли улучшить настроение Женевьевы. Она бросала хмурые взгляды на мужа во время ужина и так же понуро смотрела на него, пока они поднимались по лестнице.

Но когда он обнял ее перед спальней, у нее пропало желание и дальше дуться на него. Она растворилась в его сильных руках, наслаждаясь нежным поцелуем, ласковым движением рук, перебиравших ее волосы, всем его могучим телом, тесно прижавшим ее к двери. Обняв его руками за шею, она приподнялась на цыпочки, чтобы лучше прильнуть к его рту. Она ощущала, как под ее руками напряглись мышцы его спины и шеи. Запустив руки в его волосы, она заставила его крепче прижаться к ее губам. Ей пришло в голову, что за прошедшую неделю она очень изменилось, но эта мысль ее не встревожила. Размышлять над такими глубоко философскими вопросами было просто невозможно, в то время как Кендрик творил волшебство с ее губами.

Его руки соскользнули с ее волос и она, протестуя, подняла голову. Не дав ей раскрыть и рта, он крепко прижал ее к стене и снова впился в ее губы. Она понятия не имела, что он собирается делать, пока не почувствовала его руки на своих бедрах. Даже через толстый слой ткани они обжигали ей кожу.

Потом он коснулся застежки на ее пижаме. Она могла бы ему помочь, если бы так судорожно не вцепилась в его волосы. К счастью, помощь ему не потребовалась. Вскоре она почувствовала, как холодный воздух коснулся ее обнаженного тела. Затем теплые руки прогнали ощущение холода. Колени под ней подогнулись, и она застонала. Если бы Кендрик не прижимал ее так тесно к двери, она бы упала. Она разрывалась между ощущениями, которые будили в ней его поцелуи, и тем, что проделывали его руки. Она хотела, чтобы ласки никогда не кончались.

Что не замедлило произойти. Сначала его руки переместились ей на спину, затем голова Кендрика упала ей на плечо. Вот так он и стоял, тяжело дыша и сжимая ее так сильно, что она чуть не задохнулась.

— Кендрик, — пропищала она.

— Что? — отрывисто спросил он.

— Ты почему остановился?

Он отодвинулся, положил руку на застежку ее пижамы и, помедлив, взглянул ей в глаза. Застонав, он соединил края пижамы и застегнул молнию. Потом, обняв ее за шею, поцеловал в лоб.

— Я люблю тебя, — сказал он.

— Пожалуйста, не останавливайся.

— Я должен.

— Кендрик!

Он быстро ее поцеловал и пошел вдоль по коридору.

— Кендрик! Чтоб тебя черти побрали, сейчас же вернись назад!

Он медленно повернулся.

— Я не могу. Женевьева, ты не готова…

— Если ты еще хоть раз скажешь, что я не готова, клянусь, я возьму твой меч и проткну тебя насквозь, болван!

Он поморщился.

— А вот этого нам обоим точно бы не хотелось.

— Кендрик!

Он отвесил ей глубокий поклон, повернулся и исчез за крутым поворотом винтовой лестницы. Женевьева ворвалась в спальню, громко хлопнув дверью. Как он мог так с ней поступить? Если это была война, она уже с самого начала стала ему поддаваться! Этому необходимо положить конец. Она побьет его собственным оружием. Вот только нужно принять холодный душ и пережить парочку кошмаров во сне.

Она пошла в ванную, планируя на ходу свой ответный маневр.

Кендрик припарковал автомобиль, похлопал его по капоту в благодарность за то, что Ягуар завелся и вел себя хорошо по дороге в деревню, затем легко вбежал по лестнице в зал. В правой руке он держал красную розу. Конечно, этого было недостаточно, чтобы умаслить жену, но он двигался по верному пути.

Он прошел на кухню, с жадностью вдыхая аромат готовящихся блюд. Остановившись в дверях, он на мгновение зажмурил глаза, затем снова посмотрел на Женевьеву. Она ли это? С такими смешными зверюшками в волосах? Он несмело приблизился к ней, гадая про себя, что заставило ее так странно украсить голову? Она повернулась и ласково посмотрела на него. От удивления он раскрыл рот. Ее лицо было голубого цвета!

— Что это, — сдавленным голосом произнес он, — ты сделала с собой, жена?

— У меня на лице косметическая маска.

Косметическая маска? У Кендрика не было желания расспрашивать дальше. Он положил розу на стол.

— Что это за животные у тебя в волосах?

— Бигуди.

— Они, наверное, причиняют боль.

— Так и есть.

— Тогда зачем ты это делаешь?

— Медовый месяц закончился, дорогуша. Начались суровые будни. Я все время так делаю.

Он упал на стоявший рядом стул. Она делает все это постоянно? Он не верил собственным глазам.

А потом до него дошло. Она старалась выиграть у него очко. Может, он это заслужил. Он стремился сделать так, чтобы ее страсть к нему превысила ее боязнь физической любви. Наверное, он чуточку перестарался. Ее угроза проткнуть его мечом все еще раздавалась у него в ушах.

Может, ему удастся уговорить ее смыть с лица голубую грязь, а затем на остаток вечера он превратится в ее послушного раба. При этой мысли лицо его просветлело.

Он подождал конца ужина, затем затронул щекотливую тему.

— Любовь моя, может, эта маска причиняет неудобство?

— Конечно.

Как бы выразиться поделикатней? В голову ничего не приходило. Тогда с присущей ему отвагой он бросился в атаку.

— Смой ее, и я целый вечер буду выполнять все твои желания, — предложил он.

Она подняла одну бровь. При этом маска треснула с нескольких местах, и ее кусочки посыпались на колени Женевьевы.

— Все, что пожелаю?

— Все, что пожелаешь.

Она встала из-за стола.

— Я приду позже и все уберу.

— Я сам этим займусь, — он улыбнулся, видя ее нерешительность. — Сначала я сполосну тарелки, и не буду бросать кости в сливное отверстие. Я получил хороший урок. — Ехидные шуточки и смешки сантехника, чинившего посудомоечную машину, до сих пор действовали ему на нервы.