Дж. Уорд - Пробужденный любовник

Эти две деревянные палочки, соединенные цепью, стали для Джона настоящим кошмаром, наглядно демонстрируя его слабость и полное отсутствие координации. Но сдаваться он не собирался. Когда остальные ребята пошли в душ, он вернулся в комнату, где хранилось снаряжение, и достал пару этих штук. Он решил, что будет тренироваться до тех пор, пока не приедет автобус, а душ примет дома.

Он начал медленно крутить нунчаки — визжащий звук приносил странное успокоение. Потихоньку увеличивая скорость, он сделал выпад, а потом перебросил их в левую руку. Обратно. Снова и снова, пока пот опять не выступил на его коже. Снова, и снова, и снова…

А потом эта херня врезалась в него. Прямо в голову.

От удара колени его задрожали — с секунду он пытался бороться со слабостью, но потом позволил себе сползти на пол. Обхватив себя руками, он прижал ладонь к левому виску. Звезды. Он совершенно определенно видел звезды.

Полностью поглощенный мерцанием, стоявшим перед глазами, он едва расслышал тихий смех, раздавшийся сзади. Удовольствие, сквозившее в нем, могло принадлежать только одному человеку, но Джону все равно пришлось обернуться. Бросив взгляд из-под прижатой ко лбу ладони, он увидел Лэша, стоявшего в пяти футах от него. Его светлые волосы блестели после душа, одежда была аккуратной, улыбка — холодной.

— Ты полный неудачник.

Джон сосредоточился на тренировочном коврике — его не особо заботило то, что Лэш видел, как он сам заехал себе в голову нунчаком. Парень стал свидетелем всему этому в классе, так что никакого нового унижения Джон не чувствовал.

Господи… Если бы еще к нему вернулось нормальное зрение. Он потряс головой, размял шею… и увидел на мате еще одну пару нунчаков. Лэш бросил их в него?

— Ты никому не нравишься, Джон. Почему бы тебе просто не уйти? Ой, подожди-ка. Тогда ты не сможешь бегать за Братьями. Чем же ты будешь заниматься днями напролет?

Смех парня неожиданно прервался, когда раздалось низкое рычание:

— Не двигайся, блондинчик, можешь только дышать.

Огромная рука появилась в поле зрения Джона, и он взглянул наверх. Над ним возвышался Зейдист. Он был полностью вооружен.

Джон рефлекторно схватился за то, что было перед ним, и Зейдист с легкостью оторвал его от пола.

Его черные глаза превратились в щелки, в них сиял гнев.

— Автобус подъехал, так что иди забери рубашку. Встретимся около раздевалки.

Джон рванул через спортзал, думая, что если такой мужчина, как Зейдист говорит тебе сделать что-то, ты делаешь это с максимальной скоростью. Добравшись до двери, он все же обернулся.

Зейдист схватил Лэша за шею и приподнял над матом так, что ноги парня болтались в воздухе. Воин проговорил ледяным загробным голосом:

— Я видел, как ты уложил его. И я бы убил тебя сразу же, но мне не хочется иметь дела с твоими родителями. Так что послушай меня, мальчик. Если ты еще хоть когда-нибудь сделаешь что-то подобное, я выдавлю тебе глаза и заставлю тебя их сожрать. Ясно?

В ответ рот Лэша задвигался как односторонний клапан.

Воздух входил. Ничего не выходило. А потом он обмочился в штаны.

— Я приму это за согласие.

И Зейдист отпустил его.

Джон не медлил ни минуты. Он понесся в раздевалку, схватил свою сумку и через мгновение был в холле.

Зейдист уже ждал его.

— Пошли.

Джон последовал за братом на подземную парковку, где стоял автобус, по пути раздумывая над тем, как он мог отблагодарить мужчину. Зейдист затормозил перед автобусом и впихнул Джона внутрь. Потом забрался сам.

Все ученики вжались в сидения. Особенно в тот момент, когда Зейдист достал из ножен кинжал.

— Мы сидим здесь, — сказал он, указывая черным лезвием на передние сиденье.

Ага, хорошо. Конечно. Вполне подходит.

Джон съежился у окна, когда Зейдист достал из кармана яблоко и сел.

— Мы ждем еще одного, — сказал он водителю. — А Джон и я будем твоей последней остановкой.

Доджен, сидевший за рулем, низко поклонился.

— Конечно, сэр. Как пожелаете.

Лэш медленно забрался в автобус — красная полоска на его шее ярким пятном светилась на бледной коже. Увидев Зейдиста, он застыл.

— Ты тратишь наше время, мальчик, — сказал Зейдист, вонзая лезвие кинжала в сочное яблоко. — Пристрой уже, наконец, куда-нибудь свою задницу.

Лэш последовал совету.

Автобус тронулся, но никто не произнес ни звука. Особенно после того, как опустилась перегородка, и они оказались заперты в одном пространстве.

Зейдист очищал Грэнни Смит, не отрывая ножа от яблока: кожура спускалась вниз до тех пор, пока не легла на пол. Закончив, он положил зеленую ленточку себе на колено, потом отрезал кусочек белой плоти и протянул его Джону на лезвии кинжала. Джон взял его и съел. Зейдист отрезал часть яблока для себя и поднес его ко рту на ноже. Они продолжали этот ритуал до тех пор, пока от яблока не остался лишь тощий огрызок. Зейдист бросил его вместе с кожурой в небольшую мусорку около перегородки.

Потом он вытер лезвие о кожаные брюки и начал подбрасывать кинжал в воздух. Он не останавливался ни на секунду, пока они объезжали город. Когда они подъехали к первой остановке, перегородка долго не открывалась. А потом два парня быстро выскочили из автобуса.

Черные глаза Зейдиста проследили за ними: он смотрел так пристально, словно пытался запомнить их лица. Все это время лезвие продолжало двигаться вверх-вниз, сверкая металлом — большая рука ловила рукоятку в том самом месте, за которое держалась перед тем, как послать кинжал в воздух… Даже когда он смотрел в другую сторону — на выходивших парней.

Это повторялось на каждой остановке. Пока они с Джоном не остались вдвоем.

Когда перегородка опустилась, Зейдист убрал кинжал в нагрудную кобуру. Потом он пересел на другое сиденье через проход, прислонившись спиной к окну, и закрыл глаза.

Джон понимал, что мужчина не спит: ритм его дыхания не изменился, а тело хранило привычное напряжение. Он просто не хотел находиться в контакте с другим живым существом.

Джон вытащил свой блокнот и ручку. Он аккуратно заполнил лист бумаги и сжал его в руке. Он должен был сказать «спасибо». Несмотря на то, что Зейдист не умел читать, он должен был сказать хоть что-то.

Когда автобус остановился, и перегородка опустилась, Джон положил бумажку на сиденье Зейдиста, даже не попытавшись отдать ее воину. И удостоверился, что не поднял взгляда, когда спустился по ступенькам и направился к дому. Хотя снег медленно покрывал его голову, плечи и сумку, он все же остановился на газоне, наблюдая за отъезжающим автобусом.

Когда автобус исчез в тумане назревающей снежной бури, Джон увидел Зейдиста, стоявшего на другой стороне улицы. Брат показывал ему записку, зажатую между указательным и средним пальцами, трепетавшую на ветру. Потом он кивнул, засунул ее в задний карман и дематериализовался.