Линда Ховард - Озеро из снов

Если бы действительность была хоть чуть ярче сна, подумала Теа, она бы ее просто убила. Она обнаружила отпечаток своего пальца на поверхности стола, оставленный, когда пыталась успокоить себя. Насколько реальными были ее сны? Как он мог с такой непринужденностью назвать ее любимой, и почему это не резало ей слух? Она попыталась напомнить себе, что не прошло еще и суток с тех пор, как она увидела его впервые. Но внезапно пришла к выводу, что время значит меньше, чем ничто. Между ними существовало настолько глубокая внутренняя связь, что не имело значения, сколько раз всходило и садилось солнце.

Она все еще не могла смотреть на него, но ей и не нужно было видеть его в мельчайших подробностях, чтобы ясно представлять. Такой мучительно живой и остро чувствующей чье-то присутствие она была только во снах об этом мужчине. Она не знала, как или почему им снились одни и те же сны, но доказательства этому были столь очевидны, что их невозможно было отрицать. Но насколько близко ее сны соответствовали действительности?

Она откашлялась.

- Я знаю, что вопрос странный, но у тебя есть шрам на левом бедре?

Он недолго помолчал, но, наконец, она услышала его вздох:

- Да.

Его ответ потряс ее, как удар молнии. Если ее сны были правдивы, то у нее был еще один вопрос. И этот вопрос был намного важнее. Она взяла себя в руки и спросила прерывающимся голосом:

- В своих снах ты меня убивал?

На этот раз он молчал так долго, что, в конце концов, она не выдержала напряжения и посмотрела на него. Он наблюдал за ней напряженно и пристально:

- Да.

Теа оттолкнулась от стола и понеслась к входной двери. Здесь он ее и поймал, обхватив сзади руками, и крепко прижав к себе.

- Боже, Теа, не бойся меня! – шептал он в ее взъерошенные кудряшки севшим от волнения голосом, - Я никогда не сделаю тебе больно. Верь мне.

- Верить тебе! – почти плача, эхом отозвалась она, сражаясь с ним, - Верить тебе ? Да как я могу? И могла ли хоть когда-нибудь?

- В этом, по крайней мере, ты права, - с горечью признал он, - Ты снисходила ко мне, позволяя трогать тебя, позволяя доставлять тебе удовольствие, но никогда не доверяла мне настолько, чтобы любить.

Она дико, почти истерично, расхохоталась.

- Я встретила тебя только вчера! Ты сумасшедший, мы оба сумасшедшие. В том, что ты говоришь, нет смысла.

Она вцепилась в его руки, пытаясь ослабить их хватку. В ответ он изменил захват, поймав ее руки и переплетя их пальцы так, чтобы она не могла причинить себе никакого вреда, и по-прежнему держал ее в кольце своих рук. Ее бунт был так решительно подавлен, что единственное, что она могла сделать, это пнуть его в голень. А поскольку на ней были всего лишь кроссовки, а он обут в тяжелые ботинки, то она сомневалась, что доставит ему хоть какое-то неудобство. Но, даже зная это и осознавая его превосходство, она продолжала сражаться, выворачиваясь и брыкаясь, пока не исчерпала все свои силы.

Задыхаясь, не в состоянии больше бороться, она обмякла.

Он сразу же притянул ее ближе, наклонив голову и коснувшись ртом ее виска, и прижал губы к ее нежной коже, ощущая биение пульса.

- Мы встретились вовсе не вчера, - глухо говорил он, - Это было в прошлой жизни, в прошлых жизнях. Я ждал тебя здесь. Я знал, что ты приедешь.

Его прикосновение оказало на нее уже обычное коварно-волшебное действие. Настоящее размывалось, перемешиваясь с прошлым, так что она была не уверена, что случилось сейчас, а что прежде. Именно так держал он ее той ночью, когда проскользнул через лагерь войск ее отца и прокрался в ее спальню. Страх бился в ней пойманной птицей, но тогда она была так же беспомощна, как и сейчас. Он заткнул ей рот кляпом и, сквозь ночь, тихо понес в свой лагерь, где держал заложницей, предотвращая нападение ее отца

Она была девственницей, когда он ее похитил. И когда, месяц спустя, он ее вернул, она уже не была нетронутой. А она так глупо полюбила своего бывшего похитителя, что лгала, чтобы выгородить его, и, в конце концов, предала своего отца.

Теа подняла голову с его плеча.

- Я не знаю, что происходит, - заторможено и невнятно пробормотала она.

Сцены, которые пронеслись в ее сознании, могли и не быть воспоминаниями.

Его губы отыскали маленькую впадинку за ушком.

- Мы снова нашли друг друга, Теа.

И, как и в первый раз, он произнес ее имя, будто смакуя его.

- Теа. Это имя нравится мне больше всех прежних.

- Это … это от Теодора.

Раньше она всегда задавалась вопросом, почему родители дали ей такое старомодное и необычное имя. Но когда она спросила об этом у матери, та, несколько смущенно, ответила, что оно им просто понравилось.

Хотя ее братьев назвали совершенно обычными именами – Ли и Джейсон.

- О, так мне нравится еще больше.

Он прикусил мочку ее уха, легонько потянув ее острыми зубами.

- Кем я была прежде? – услышала она свой вопрос, и поспешно затрясла головой, - Нет, не имеет значения. Все равно я ничему не верю.

- Конечно, веришь, - упрекнул он, и нежно лизнул беззащитную и чувствительную жилку на ее гибкой шее.

Она заметила, что он снова возбудился, а, возможно, таким и оставался с прошлого раза. Его твердая плоть упиралась в ее затянутый в джинсу зад. Ни один мужчина не реагировал на нее с таким явным желанием, не хотел ее так упорно и так постоянно.

Ах, все, что нужно сделать, это шевельнуть бедром, легко, дразняще. Эта уловка всегда заставляла его сходить с ума от вожделения, и он возьмет ее прямо сейчас, притиснув к стене замка, и стащив с нее юбки.

Теа заставила себя очнуться от сна наяву, но действительность была не менее провоцирующей и сомнительной.

- Я не знаю, что реально, а что нет! - закричала она.

- Мы, Теа. Мы реальны. Я знаю, что ты растеряна. Как только я тебя увидел, то сразу понял, что ты начала вспоминать. Я хотел тебя обнять, но знал, что еще слишком рано, что ты напугана всем тем, что происходит. Давай пить кофе и я отвечу на любые твои вопросы.

Он осторожно высвободил ее, и Теа стало странно холодно и одиноко. Она повернулась к нему, вглядываясь в решительное лицо, видя напряжение и настороженность в его ярких глазах. Она ощущала его голод, как силовое поле, окутывающее ее первозданным теплом и сводящим на нет тот холод, который почувствовала, когда он выпустил ее из кольца своих рук

Перед ней всплыло еще одно воспоминание, когда она, в другое время, стояла и изучала его лицо и ясно видела желание в его глазах. Тогда она была невинной, бережно хранимой молодой леди, внезапно ввергнутой в тяжелейшие обстоятельства, потрясенной и перепуганной. У нее была только его сомнительная защита от опасности. Сомнительная не потому, что он был не в силах ее защитить, а потому, что, по ее мнению, он был более опасен, чем любая внешняя угроза.