Кристин Каст - Обожженная

Стиви Рей научила его смеяться. Казалось, ей не было никакого дела до того, что он сын могучего бессмертного. Она обращалась с ним так, словно он был самым обычным существом из ее жизни — нормальным, смертным, способным на любовь, смех и человеческие чувства!

И у него, действительно, появились человеческие чувства! Стиви Рей научила его чувствовать.

Неужели она с самого начала планировала это? Когда она выпустила его из аббатства, то сказала, что у него есть выбор. Что она имела в виду? Неужели то, что он может выбрать жизнь, в которой есть смех, сочувствие, и, может быть, даже любовь?

Но как же его отец? Что если Рефаим выберет новую жизнь, а его отец вернется?

Возможно, об этом сейчас рано беспокоиться? У него будет время переживать, когда вернется отец. Если вернется.

И прежде, чем он осознал, что делает, Рефаим замедлил своей полет. Он не мог долететь до луны, для него это было столь же невозможно, как быть любимым. А потом он вдруг понял, что больше не летит на восток. Развернувшись в воздухе, он направился обратно. Он возвращался в Талсу.

Пересмешник пытался ни о чем не думать во время полета. Старался выбросить из головы все мысли. Он хотел лишь чувствовать под крыльями ночь, чтобы прохладный, свежий воздух щекотал его тело.

Но Стиви Рей снова ему помешала.

Рефаим почувствовал ее грусть. Он понял, что она плачет. Он чувствовал ее рыдания, как свои собственные.

Он полетел быстрее. Что могло вызвать ее слезы? Неужели она снова плачет из-за него?

Он без колебаний пролетел над музеем Джилриса. Здесь ее не было. Он чувствовал, что она в другой стороне, дальше на юг.

Рассекая крыльями ночной воздух над Талсой, он вдруг почувствовал, что грусть Стиви Рей исчезла, сменившись чем-то таким, от чего он сначала смутился, а потом кровь бросилась ему в голову.

Желание! Стиви Рей была в объятиях кого-то другого!

И вновь Рефаим повел себя не так, как положено существу, принадлежавшему двум мирам — человеческому и животному. Он забыл, что был зачат в насилии, и с рождения не знал ничего, кроме Тьмы, жестокости и службы обезумевшему от ненависти отцу. Он не думал об этом. В этот момент он мог только чувствовать. И чувства сказали ему, что если Стиви Рей отдаст себя другому, он потеряет ее навсегда.

А если он потеряет ее навсегда, его мир снова станет темным, одиноким, безрадостным местом, которым он был до встречи с Красной.

Рефаим не мог этого вынести.

На этот раз он не стал взывать к крови своего отца, чтобы та привела его к Стиви Рей. Он поступил иначе.

Откуда-то из глубины своего существа он вызвал образ нежной черокской девушки, которая не заслужила смерти в море крови и боли. Такой он представлял себе свою мать. Держа перед глазами образ своей воображаемой матери, Рефаим вверил ему свое сердце и попросил указать путь.

И сердце привело его к заброшенному зданию вокзала.

Рефаиму был противен сам вид этого места. Он ненавидел его. Не только потому, что слишком хорошо помнил крышу, на которой совсем недавно едва не погибла Стиви Рей. Он ненавидел это место потому, что Стиви Рей была здесь сейчас, внутри, под землей — в чужих объятиях.

Одним рывком он отбросил решетку. Без колебания прошел через подвал. Следуя на зов Запечатления, вступил в знакомые туннели. Он не замечал, что дыхание его стало частым и прерывистым. Кровь лихорадочно пульсировала в его теле, разжигая гнев и отчаяние.

Когда он увидел Красную, она была под парнем, который был уже готов овладеть ею, поэтому не обращал внимания ни на что на свете.

Каким же он был дураком! Пересмешник в нем хотел схватить мальчишку за горло и изо всей силы лупить им о стену, пока тот не превратится в кусок окровавленного мяса.

А человек в нем хотел закрыть лицо руками и заплакать.

Оглушенный чувствами, которых он никогда не знал, не понимал и не умел контролировать, пересмешник замер на месте и смотрел прямо перед собой, переполненный ужасом, ненавистью, отчаянием и желанием. Но когда на его глазах Стиви Рей приготовилась пить кровь своего мальчика, Рефаим мгновенно понял две вещи. Первое: если она это сделает, то навсегда разорвет их Запечатление. И второе: он не хочет, чтобы их Запечатление разорвалось.

Вот почему он, не задумываясь, крикнул:

— Не делай этого, Стиви Рей! Не делай этого ради нас с тобой!

Парень отреагировал быстрее, чем Стиви Рей. Он вскочил, закрывая голую Стиви Рей своим телом и закричал:

— Вали отсюда, урод вонючий!

При виде того, как какой-то недолетка закрывает ее собой, защищает его Красную от него самого, кровь бросилась Рефаиму в голову.

— Прочь, мелочь! Тебе здесь нечего делать! — выкрикнул он и, выставив вперед кулаки, начал медленно наступать на противника.

— Что за..? — пробормотала Стиви Рей, тряся головой, словно никак не могла понять, что происходит. Миг спустя она схватила валявшуюся на полу рубашку Далласа и поспешно накинула ее на себя, прикрывая наготу.

— Держись за мной, Стиви Рей. Я не позволю ему добраться до тебя.

Рефаим грозно наступал на недолетку, а тот пятился назад, отталкивая Стиви Рей себе за спину.

Рефаим увидел, как она вдруг вытаращила глаза и поморгала, очевидно, узнав его.

— Нет! — вскрикнула Красная. — Тебе нельзя здесь находиться!

Эти слова поразили Рефаима, словно удар ножа.

— Но я здесь! — взревел он сквозь застилающее его взор бешенство.

Мальчишка продолжал отступать, держа Стиви Рей за своей спиной. Следуя за ним, Рефаим шагнул в кухню. Тут его внимание привлекло какое-то быстрое движение, и он поднял голову.

Тьма скользким черным озером растеклась по потолку и жадно бурлила, словно ожидая поживы.

Рефаим вновь переключил свое внимание на Стиви Рей и ее недолетку. Сейчас он не мог думать о Тьме. Он забыл даже о том, что белый бык мог в любой момент вернуться, чтобы потребовать с него уплаты оставшейся части долга.

— Не приближайся! — крикнул недолетка и вдруг замахал на него руками, словно на птицу, случайно залетевшую в окошко.

— Отойди, мальчишшшшка! — прошипел Рефаим. — Ты мешшшаешь мне взззять то, что принадлежит мне!

Он ненавидел звериное шипение, в которое злость превратила его голос, но ничего не мог с собой поделать. Эта мелюзга выводила его из себя!

— Просто уходи, Рефаим. Я в порядке. Даллас не делает мне ничего плохого!

— Просто уйти? И оставить тебя? — вырвалось у пересмешника. — Разве я могу?

— Ты не должен был приходить сюда! — закричала Стиви Рей, и Рефаиму вдруг показалось, будто сейчас она снова разрыдается.

— Разве я мог не прийти? Неужели ты могла поверить, что я не узнаю о том, что ты собралась сделать?

— Убирайся отсюда!

— То есть убежать? Как ты убежала от меня? Нет. Нет, я так не сделаю, Стиви Рей. Я решил этого не делать.