Хлоя Нейл - Некоторые девушки кусаются

Морган кивнул, помолчал, обдумывая мой ответ, потом снова кивнул, на этот раз более решительно.

— Я рад, что ты не целилась в сердце. Это избавит тебя от расследования, — сказал он.

Расследование по поводу ее смерти и совершенного мной убийства. Я грустно усмехнулась: я-то знала, что целилась в сердце, но промахнулась.

Морган отошел от нас, чтобы поговорить с охранниками.

— Спасибо тебе, — произнес Этан.

— Хм. — (Вампиры подняли Селину на ноги, удерживая ее руки за спиной.) — Что с ней теперь будет?

— Ее судьбу будут решать остальные члены Совета. Скорее всего, ее лишат власти. Но она — мастер старейшего Дома Америки. Любое… другое наказание будет носить лишь временный характер.

Кто-то тихонько подергал меня за волосы. Повернув голову, я встретила озабоченный взгляд Люка.

— Ты в порядке?

У меня вдруг скрутило живот и к горлу подступила тошнота. Я опять вспомнила, что едва не убила Селину, что я намеревалась это сделать, хотела убить, чтобы защитить Этана. Чтобы сохранить ему жизнь, я решила убить другого вампира, и только собственная неловкость помешала мне выполнить свою работу.

— Кажется, меня сейчас стошнит.

Люк быстро обнял меня за талию:

— Ты справишься. Дыши глубже, а я отвезу тебя домой.

Я кивнула и напоследок взглянула на Селину.

Она безмятежно улыбнулась и даже подмигнула мне.

— Apres nous, le deluge! — крикнула Селина.

Она заговорила по-французски, но я ее поняла. Это была историческая фраза, предположительно сказанная француженкой мадам Помпадур (которая ввела моду на высокие прически) королю Людовику XV.

Дословный перевод — «После нас хоть потоп».

Переносный смысл — «Дальше будет еще хуже, малышка».

Люк повел меня к машине, а я никак не могла унять дрожь. По пути мы прошли мимо Моргана. Не сводя взгляда с уводимой стражниками женщины, он повелительным тоном расспрашивал одного из охранников.

И тут до меня дошло.

Я подарила ему Дом Наварры.

Доли секунды мне хватило, чтобы остановить Селину и предотвратить гибель Этана. Теперь ее ждет наказание, и, если Этан прав, ее лишат власти над Домом. Вампирами Наварры будет править Морган, как ее заместитель.

Так мимоходом я сделала Моргана главой старейшего вампирского Дома Соединенных Штатов. Теперь, несмотря на свою относительную молодость и недостаток опыта, он занимает такое же положение, как и Этан, поскольку его Дом значительно старше.

Интересно, как Этану понравится, когда за его стражем будет ухаживать не заместитель, а сеньор Дома Наварры?

Я взглянула на Этана и вдруг обнаружила, что его вид мне невыносим и меня снова тошнит. Ради него я чуть не совершила убийство, хотя — слава богу! — в последний момент промахнулась. Похоже, я стала настоящим солдатом.

Этан шагнул ко мне, но я тряхнула головой:

— Не сейчас.

Он взглянул на мое лицо, потом отвел глаза и рассеянно пригладил волосы.

По пути к черному джипу, стоявшему у обочины, куда вел меня Люк, в голове опять зашумел туннель мысленной связи:

«Я обязан тебе жизнью».

У меня подогнулись колени. Я не хотела никаких объяснений. Я хотела лишь поскорее оказаться дома, в своей постели, и мне не было никакого дела до чьих-то долгов.

«Ты ничего мне не должен».

«Я не был уверен, что ты вступишь в бой. Особенно после того, что произошло накануне».

Я остановилась и оглянулась на него поверх крепкого плеча Люка.

Взгляд Этана был обращен на меня, и в его лице было заметно потрясение. Он был удивлен тем, что я бросилась его спасать. Похожее удивление я заметила во время нашей первой встречи в его кабинете, когда он обнаружил, что я ничуть не рада перспективе стать вампиром Дома Кадогана и он не может купить мою преданность деньгами и костюмами от лучших модельеров.

Он опять меня недооценил, не поверил моему слову даже после того, как я дала две клятвы, обязуясь защищать вампиров Кадогана от любых врагов, живых или мертвых.

От Моргана.

От бродяг.

От Селины.

Этан снова сунул руки в карманы, и этот жест едва не обманул меня, но я прислушалась к своей ярости и отвращению и мысленно обратилась к нему:

«Я поклялась в верности. Прошлой ночью я доказала свою преданность. У тебя нет оснований мне не доверять».

Он кивнул.

А я не буду ему отвечать.

Ложь, потому что я тоже кивнула.

Может, он научится мне доверять, а может, и нет. Возможно, он поймет, что сегодняшние события, мой первый бой и первая попытка убийства, изменили меня. Возможно, он поймет, что зернышко ненависти, брошенное в мою душу две недели назад и вскормленное моими сегодняшними и будущими действиями, прорастет и расцветет.

Он больше ничего не сказал и, повернувшись, направился к Моргану.

Я приехала домой, выплакалась на плече Мэллори и заснула как мертвая.

Но, по моему глубокому убеждению, я еще не стала мертвецом.

Она хотела получить контроль над всеми Домами. Над всеми вампирами от Чикаго до Сан-Диего. Над всеми вампирами Северной Америки.

Над всеми вампирами.

В этом Селина призналась на следующий вечер перед членами Совета, которые бросили вызов солнечному свету и пересекли Атлантику, чтобы ее выслушать. Она ни в чем не раскаивалась. Ее нельзя было назвать безумной, просто мораль для нее ничего не значила. Она придерживалась этических стандартов, определяемых только ее собственной историей, ее ненавистью к людям и парадоксальной потребностью в их любви.

Она стремилась превратить Дом Наварры в Дом Хороших Вампиров. В Дом Вампиров-Почти-Людей. А убийства бросали тень на Дома Кадогана и Грея, клеймя их как Дома Зла.

Но план обернулся против нее самой. Селину поймали, а ненависть и недоверие, направленные на Дома Кадогана и Грея, теперь пали на Дом Наварры. Моргану предстоит нелегкий труд, чтобы преодолеть последствия ее поступков.

Но поражение в глазах общественного мнения не лишило ее славы среди вампиров.

По утверждению Селины, она не имела намерения убивать Этана. Она блефовала, вела себя вызывающе, но была уверена, что кто-то — страж или телохранитель — обязательно вмешается и защитит его. Спасет. Возможно, она даже с самого начала знала о моем присутствии, но не подавала виду.

А в результате? Она сама пострадала. И за свои поступки лишилась своего Дома, своего положения, своих вассалов.

Не все вампиры с одобрением отнеслись к ее действиям. Многие из них давно прижились в мире людей и наверняка осуждали ее стремление к популярности и созданную ею угрозу своей жизни и своему образу жизни. Угрозу относительно мирному существованию.

Но есть и другие. Они злы на то, что вынуждены были таиться, спасаться от преследований и угрозы истребления, терпеть унижения. Эти могли с ней согласиться. Поначалу они будут вести себя тихо. Будут устраивать тайные сборища вдали от посторонних глаз, от Гринвичского Совета. Но их численность будет увеличиваться. Они начнут прославлять ее имя, призывать ее и посвящать ей любые свои завоевания.