Клаудия Грэй - Вечная ночь

Фигура медленно выпрямилась, и в лунном свете я увидела Лукаса.

— Лукас? Что ты тут делаешь?

Сказав это, я почувствовала себя полной дурой. Он пришел с той же целью, что и я, — проверить, не Эрик ли пугает Ракель.

Лукас ничего не ответил. Он смотрел на меня так, словно никогда не видел, а потом сделал шаг назад.

— Лукас?

Сначала я не поняла, но тут меня озарило. У меня все еще торчали клыки, а рот был окровавлен. Если он прятался там давно, то слышал, как я разговаривала с Эриком, и видел, как я его укусила...

Лукас знает, что я вампир.

В большинстве своем люди давно не верят в вампиров и не поверят, как бы сильно их ни убеждать. Но Лукаса не требовалось убеждать, потому что он смотрел прямо в лицо клыкастому вампиру с окровавленными губами. Он смотрел на меня как на незнакомку, нет, как на монстра.

Тайна, которую я хранила всю свою жизнь, раскрыта.

— Подожди! — взмолилась я липкими от крови губами. — Не уходи. Я могу все объяснить!

— Не подходи ко мне! — Лукас стоял с белым лицом.

— Лукас... пожалуйста...

— Ты вампир!

Что еще я могла сказать? Мое новообретенное умение врать сейчас ничем не поможет. Лукас узнал правду, и скрывать ее я больше не могу.

Он пятился, спотыкаясь о черепицу, руки у него тряслись, хотя он пытался овладеть собой. Шок сделал его неуклюжим — это Лукаса-то, который всегда двигался четко и уверенно. Казалось, что он вдруг ослеп. Я хотела пойти за ним, чтобы не дать ему потерять равновесие и упасть, уж не говоря о других причинах. Но больше всего я хотела объясниться. Однако он не позволит помочь. Если я подойду, Лукас может запаниковать и убежать. Убежать от меня! Дрожа, я села на крышу, глядя, как он по ней пробирается. Он не осмеливался повернуться ко мне спиной до тех пор, пока не прошел половину пути до северной башни, к спальням мальчиков. Я обхватила себя руками, а по щекам текли слезы. Я боялась и стыдилась сильнее, чем когда-либо в своей жизни, даже сильнее, чем тогда, когда укусила его. Понял ли он уже, что в действительности произошло во время Осеннего бала и что именно я сделала ему больно? Если и нет, то скоро поймет.

И что мне теперь делать? Немедленно рассказать обо всем родителям? Они придут в бешенство, кроме того, им придется предпринять какие-то меры против Лукаса. Не знаю, что вампиры делают с людьми, узнавшими тайну «Вечной ночи», но подозреваю, что ничего хорошего. Сообщить миссис Бетани? Исключено. Можно попробовать разбудить Патрис и попросить совета у нее, но она, скорее всего, пожмет плечами, поправит свою атласную повязку на глазах и снова заснет.

Теперь, когда тайна открылась, всем им угрожает опасность. Возможно, Лукас никому ничего не расскажет из опасения, что его сочтут ненормальным; но если даже расскажет, вряд ли ему кто-нибудь поверит. Но риск того, что все выплывет наружу, ужасен. И это только моя вина.

Должен быть какой-то выход, возможность все исправить. Что-то, что я могу сделать.

Нужно поговорить с Лукасом. Первым делом с утра. Нет, утром у него экзамен. Так странно думать о столь прозаичных вещах, как экзамен, среди всей этой неразберихи. Я поймаю его после экзамена. Он не захочет говорить со мной, но не будет в зале орать во весь голос о вампирах. Это даст мне шанс, и если я как следует продумаю, что сказать...

То что? Я врала Лукасу. Я его ранила. Может, он и прав, что пытается убраться от меня как можно дальше.

И все-таки я понимала, что должна сделать все возможное. Если мне грозит навсегда потерять Лукаса, сделать я ничего не смогу; умолять, плакать или открыть ему все свои секреты — этим делу не поможешь. Но я точно знала, что должна убедить Лукаса понять.

После долгой бессонной ночи я встала, надела черный свитер и юбку в складку и на негнущихся ногах спустилась вниз по лестнице, подгадав так, чтобы успеть к концу экзамена. Но оказывается, им разрешили уходить, закончив раньше, — а по словам ребят из его класса, Лукас сдал быстро. Это значило, что он, вероятно, уже у себя в комнате. Собрав все свое мужество, я проскользнула к спальням мальчиков.

Вик с Лукасом однажды показывали мне свое окно, так что, если меня не поймают, я смогу найти их комнату.

А если, появившись у Лукаса в комнате без предупреждения, я перепугаю его до смерти? Возможно, но придется рискнуть, потому что больше я этого не вынесу. Неопределенность съедала меня изнутри, выворачивая наизнанку. Даже если Лукас скажет, чтобы я больше не смела к нему приближаться, я все-таки буду знать, что к чему. Неизвестность казалась хуже всего.

Я поняла, что добралась куда нужно, увидев на двери два постера — «Головокружение» Альфреда Хичкока и еще что-то под названием «Быстрее, киска! Убивай! Убивай!». Никто не отозвался на мой стук, и я нерешительно приоткрыла дверь. В комнате никого не было. И пахло в ней Лукасом — пряный, сосновый запах, словно я попала в лес. Половина комнаты была увешана постерами боевиков — сплошные пистолеты и красотки, а постель застлана ярким покрывалом. Другими словами, это была половина Вика. Половина Лукаса оказалась практически голой. Никаких картинок на стенах, а на маленькую доску объявлений (такие висели над каждой кроватью) пришпилено только расписание уроков и билет в кино — на «Подозрение», с нашего первого свидания. Постель застлана простым армейским одеялом.

Очевидно, мне оставалось только одно — ждать. Не зная, как поступить, я подошла к окну, выходившему на гравийную подъездную дорожку к школе. Там стояло несколько машин, это приехали родители, чтобы после экзаменов забрать своих детей домой на Рождество. Разумеется, человеческих детей. Я смотрела, как они обнимались, ставили вещи в багажники, и тут увидела Лукаса. Он вышел из парадной двери с большой спортивной сумкой, перекинутой через плечо.

— О нет, — прошептала я и с такой силой прижала ладони к стеклу, что оно (или я) едва не треснуло.

Но Лукас даже не обернулся. Он пошел прямо к длинному черному автомобилю с тонированными стеклами, дверка распахнулась, я попыталась рассмотреть, кто сидит внутри, но ничего не увидела.

Теперь понятно, почему его половина комнаты такая пустая. Лукас уезжал из «Вечной ночи» домой на рождественские каникулы, даже не сказав мне «до свидания». Может быть, он никогда не вернется.

— Ого, теперь спальни стали совместными? Это круто. — Ко мне сзади подошел Вик. Я жалко улыбнулась ему и снова повернулась к окну, чтобы увидеть, как уезжает машина с Лукасом. Она рванула с места так, будто пассажиры страшно спешили. — Ловко ты к нам пробралась. Вы, ребята, просто попрощались, а?

— Ага. — А что еще я могла сказать?

— Не расстраивайся так сильно, ладно? — Вик легонько ткнул меня в плечо. — Есть парни, которые умеют утешать расстроенных девочек, но я не из них.