Райчел Мид - Голод суккуба

Он уставился на постер, не веря своим глазам:

— Вы уже вставили сюда Абеля! Не поговорив со мной!

Я оставила его возмущаться и отправилась за постерами. Потом вернулась в магазин и распределила их между тремя сотрудниками, снабдив каждого списком мест для развешивания. Отослав их, я закончила приготовления в магазине — перестановку мебели и распределение вечерних обязанностей среди сотрудников.

К шести часам все преобразилось. Обычно авторы подписывали книги в кафе на втором этаже. Это место осталось центром события, но я распорядилась освободить все пространство. Так что пришлось сдвинуть полки и стенды, пока здесь будут выступать авторы, но это не страшно. Народ в основном собирался слушать писателей, а не листать книги.

Итак, что мы имеем.

Е. Дж. Путнэм и Лорелея Бильян привлекли соответственно любителей научной фантастики и беллетристики. Таких набралось немало, но мое объявление собрало еще больше. Магазин был забит под завязку. Пригодился каждый дюйм, который высвободила перестановка мебели. Я не помню, чтобы в магазине собиралось столько народу.

Путнэм и Бильян немного поволновались — и поначалу расстроились, — обнаружив себя на Изумрудном литературном фестивале вместо обычной встречи с читателями. Я свалила все на путаницу в переговорах с их агентами и поблагодарила за содействие святому делу благотворительности. А еще напомнила им, что это прекрасная возможность предстать перед людьми, обычно предпочитающими другие жанры, и при этом не ущемит ни одного из авторов… слишком уж. Каждый должен был десять минут почитать что-нибудь свое, а затем пятнадцать минут отвечать на вопросы. Конечно, немного меньше обычной встречи, зато действенно и оставит время для вопросов и ответов всем авторам, то есть двум основным, а также Сету, Мэдди и Абелю. Кроме того, мы организовали лотерею, а я вела вечер, едва ли понимая, что говорю.

— Просто не верится, что Сет у тебя на вторых ролях после Путнэма и Бильян, — заметил Энди во время круглого стола. — Он же круче этих двоих, вместе взятых.

— А еще он в высшей степени добродушен, — шепнула я в ответ.

Получив короткую передышку, я не могла оторвать взгляд от Сета. Как будто я сто лет не видела его эксцентричную улыбку и карие глаза. В действительности я никогда не видела только его футболку с Кэптэном и Теннайл. Я хотела подойти к нему, но удержалась. Об участии в фестивале его от моего имени попросила Мэдди.

Когда выступления закончились, я велела сотрудникам более-менее вернуть все по местам. В кафе расставили столики, за которыми авторы подписывали книги. Даже у Мэдди, в общем-то никому не известной, нашлись покупатели. У «Женской речи» была своего рода культовая репутация, и мне показалось, что несколько поклонников Мэдди приобрела во время круглого стола. Проходя мимо Сета, разговаривающего с поклонником, я поймала его взгляд и замедлила шаг. Между нами повисла неловкость, которую не могла преодолеть даже вызванная амброзией маниакальная жажда деятельности. Слишком много у нас возникло нерешенных проблем.

— Спасибо, — просто сказала я. — Спасибо, что сделал это.

— Ладно, — чуть помедлив, сказал он. — Ты ж меня знаешь. Я не пропустил еще ни одного Изумрудного литературного фестиваля. И сейчас не собираюсь.

Ко времени закрытия магазин был полон, но мы не стали никого выпроваживать, тем более что торговля шла очень бойко. И тут появился Уоррен.

Он подошел ко мне, и мы вместе смотрели на окружающую толпу. Помолчав немного, он произнес:

— Почему я чувствую себя родителем, неожиданно вернувшимся домой в разгар детской вечеринки?

— Пейдж назначила на один день Бильян и Путнэма. Такой выход показался мне логичным.

— А когда вы обнаружили эту накладку?

— Сегодня утром.

— Сегодня утром, — повторил он. — Значит, вместо того чтобы, скажем, сдвинуть мебель на первом этаже и пусть себе подписывают оба конкурента, вы решили устроить широко разрекламированный званый вечер со звездами и собрать толпу, которую не в состоянии вместить этот магазин?

Я часто заморгала. Вот это да! Ведь так действительно было бы гораздо проще.

— На самом деле это фестиваль, а не званый вечер. И, не забывайте, благотворительный.

Уоррен вскинул голову:

— Мы жертвуем выручку на благотворительность?

— Всего десять процентов, — успокоила его я. — И потом, здесь женщина из Образовательного проекта, на нее все это произвело такое впечатление, что она хочет договориться с нами о куда более значительной акции по сбору денег. Но это, скорей всего, в следующем году — весной, разумеется. Мы же не хотим, чтобы это помешало следующему Изумрудному литературному фестивалю.

— Следующему?

— Ну да. Теперь это традиция.

Весь вечер я как на крыльях летала, воодушевленная успехом. На самом деле я, наверное, могла бы организовать и претворить в жизнь второй Изумрудный литературный фестиваль прямо завтра утром.

Вдруг меня посетила какая-то посторонняя мысль:

— Эй, у меня неприятности?

Он потер глаза.

— Джорджина, ты… — Он покачал головой. — Неописуемо. Речь не о неприятностях. Конечно нет. Мы не собираемся все это делать в Черную пятницу.

Он одарил меня одной из самых своих задушевных улыбок.

— Почему бы тебе не пойти сейчас домой? Тебе нужно отдохнуть. У тебя огромные зрачки.

— Вы меня выгоняете? Вы уверены, что у меня все в порядке?

— Все у тебя в порядке. Но я слышал, как много тебе пришлось работать сверхурочно, да и… об остальном. На следующей неделе должна выйти Пейдж, и мы сядем и обо всем поговорим.

Вдруг он оторопело уставился куда-то.

— Это не Гаррет Фостер работает у нас на кассе?

Я неохотно покинула магазин. Нелегко оставлять свое детище. Я все еще ощущала душевный подъем и головокружение, словно по венам струился чистый адреналин. Я не могла сразу отправиться домой. Мне необходимо было что-то еще. Что-нибудь затеять. Как-нибудь действовать. Идущие навстречу парни пялились на меня, и я им вызывающе улыбнулась, отчего один чуть не впилился в мусорный ящик. Может, есть и другие варианты проявить активность сегодня вечером?

Зазвонил телефон, и я, не задумываясь, ответила. Это был Бастьен.

— Черт подери! Я забыла, что собиралась фильтровать звонки. Я с тобой не разговариваю.

— Не вешай трубку. Мне нужно с тобой поговорить.

— Нет, я же сказала…

— Цветочек, я уезжаю.

Я услышала, какой у него изнуренный и напряженный голос. Он говорил не о том, что намерен проветриться. Мой пыл чуть поутих.

— Ты уезжаешь из Сиэтла?

— Да.

— Почему?

— Потому что с Дейной ничего не получится. Мы оба это понимаем.

Я стояла перед собственным домом и тупо глядела на него в ожидании, что под действием амброзии все-таки смогу помочь Бастьену наконец добиться Дейны. Ничего не произошло, и я сделала единственное, что могла.