Клаудия Грэй - Звездная ночь

— Вы охотитесь на призраков, — сказала я. — Вам нужно, чтобы они появлялись в «Вечной ночи» и вы смогли бы их поймать.

Как ни странно, ее глаза загорелись, словно мысль о том, что хоть кто-то догадался, привела ее в возбуждение. Однако она произнесла:

— Ваши теории совершенно неуместны, мисс Оливьер. Призраки представляют опасность и для вас, и для всего остального нашего рода. Здесь вы будете защищены наилучшим образом.

— Вы не скажете мне, зачем вы на них охотитесь. — Я заметила, что она ничего не стала отрицать.

— Вы принимаете мое предложение или нет?

— А у меня есть выбор?

— Собственно говоря, нет.

Я бы с удовольствием сказала миссис Бетани, куда она может засунуть свое предложение, но в одном она была права — я действительно представляла угрозу для остальных учеников. Ради их безопасности, да и ради своей тоже, мне придется переехать в лагерь противника.

Вообще-то, жилище, оборудованное миссис Бетани в каретном сарае, было довольно славным, если к нему привыкнуть, но то, что я вынуждена здесь жить, меня раздражало. И не важно, сколько раз я открывала окна, чтобы проветрить, или разбрызгивала свои духи, в доме все равно пахло лавандой, напоминая мне про его истинную хозяйку.

Я обратила внимание, что все ящики письменного стола и все шкафы были тщательно освобождены от своего содержимого перед моим переездом. Миссис Бетани не оставила мне ни единого шанса хоть что-нибудь выяснить.

Мои человеческие друзья не понимали, почему жилище миссис Бетани безопаснее, чем академия «Вечная ночь», но когда я выдала им отредактированную версию последнего нападения призраков, они уже не сомневались, что нужно хоть что-то делать. Ракель помогла мне сложить вещи, а Вик перенес их в каретный сарай. Ракель притащила телескоп. Я взяла не все — какой смысл притворяться, что мне хоть когда-нибудь будет там уютно. Но резную брошь из черного гагата, подаренную мне в прошлом году Лукасом, я, конечно, захватила. Это был мой собственный камень со своим могуществом — мой талисман, мой щит, спасавший меня от уныния этого места.

Поздно ночью я лежала на массивной кровати с балдахином, принадлежавшей миссис Бетани, и мне казалось, что тени в углу начали шевелиться, или воздух вдруг сделался холоднее, или еще какая-нибудь ерунда. Тогда я брала брошь с тумбочки и зажимала ее в кулаке, мечтая, чтобы мои страх и одиночество исчезли. И не имело значения, что я его потеряла, воспоминания о Лукасе всегда будут придавать мне силы.

Апрель приближался к концу, и в школе стало очень тихо. После того нападения призрака еще многие ученики сбежали — осталось, может быть, две трети от первоначального количества. Бросали школу в основном вампиры, а это значило, что теперь почти половину всех учащихся составляли люди. Общее настроение стало более дружелюбным, а поскольку многие люди не считали привидения чем-то особенным, атмосфера в школе сделалась намного спокойнее. Не окажись я в ссылке, мне это понравилось бы.

Предпоследняя апрельская ночь преподнесла мне небольшой подарок — голубую луну [10] Голубая луна, или тринадцатое полнолуние — довольно редкое явление, случающееся раз в 2-3 года, когда можно наблюдать полнолуние во второй раз за календарный месяц. .

Не то чтобы голубая луна была каким-то невероятным астрономическим явлением. Это всего лишь означает, что в течение месяца полнолуние наступило во второй раз, но я всегда с удовольствием устраивала из этого маленький праздник и любовалась ночным небом, чтобы не забывать: не так уж часто случается подобное.

Дождавшись глубокой ночи, я в джинсах и футболке выскользнула из дома. Мне хотелось побыть одной. Небо было затянуто тучами, так что мне не удалось бы понаблюдать за звездами, но луна светила ярко, окрашивая тучи бледным светом.

Я быстро пересекла территорию и вошла в беседку, чтобы сесть там и любоваться луной сквозь кованую решетку. Эта беседка хранила и другие воспоминания — воспоминания о Лукасе. Здесь мы с ним впервые поцеловались.

— Ты по-прежнему любишь голубую луну. Я резко повернулась и увидела Лукаса. Честное слово, сначала я решила, что мне чудится, но он вошел в беседку, половицы под его поношенными башмаками затрещали, и я поняла, что он настоящий.

— Лукас? Что... что ты тут делаешь? — Я торопливо огляделась. — Это опасно. Если тебя обнаружат...

— Никто меня не обнаружит.

— Увидят, если ты будешь тут стоять! — Теперь, когда я окончательно убедилась, что Лукас действительно явился в «Вечную ночь», меня это потрясло; его безрассудство граничило с самоубийством. — Кто угодно может прийти сюда в любую секунду!

— Я ненадолго.

Лукас засунул руки в карманы своих вельветовых штанов. На футболку он накинул старую фланелевую рубашку, а тело его было напряжено и готово в любой момент отразить нападение. Лукас посмотрел на меня, и в глазах его отразилась печаль.

— Я подумал, что сегодня ночью у меня есть неплохой шанс застать тебя одну на улице. Голубая луна и все такое.

— Да. Вот ты меня и застал. — Я не знала, что сказать. Мою тоску по нему невозможно было выразить словами, и я слишком испугалась за него, чтобы сообразить, что делать. — И давно ждешь?

— С заката.

А сейчас почти полночь. Он провел столько времени на территории «Вечной ночи», и его мог увидеть кто угодно! Если бы кто-нибудь донес миссис Бетани.

Лукас уже был бы ее пленником, а то и трупом. Такой же безрассудный, как всегда, но сегодня я не могла на него сердиться.

— Зачем ты пришел?

— Потому что нельзя, чтобы наши отношения оборвались вот так.

— Я повела себя отвратительно, — прошептала я. — Лукас, прости меня.

— Ты рассердилась — и имела на это право.

— Кончилось тем, что мы все-таки кремировали Кортни.

— Ну хорошо, ты не имела права сердиться. — На его губах мелькнула мимолетная улыбка. Волосы у него отросли и, как обычно, растрепались. Мне показалось, что он похудел. Неужели он совсем о себе не думает? — Ты сказала, что я не принимаю тебя, как вампира, Бьянка. Может быть, ты и права...

И пусть я сама это понимала, услышать такое было больно.

— Однажды ты сказал, что любишь меня, несмотря на то, что я такое.

— Сказал. — Лукас прерывисто вздохнул. — Но когда я это говорил... Понимаешь, то, что я к тебе чувствовал, — это было несмотря на то, что ты вампир. Словно я прощал тебя за то, что ты такое. Наверное, это самое паршивое, что я когда-либо кому-либо говорил. Я не понимал, какая я скотина. Если бы я понял это быстрее, то смог бы стать для тебя... тем, чем я должен был для тебя быть. И чем хотел быть.

— Лукас...

— Дай мне договорить, ладно? Ты же знаешь, я никогда не умел выражать свои чувства. Так что я просто... — Он переступил с ноги на ногу. — Я люблю то, что делает тебя такой, какая ты есть. Все в тебе. В том числе и то, что ты вампир. И тебе не нужно было защищаться, я должен был принять это давным-давно. Если бы я додумался раньше, может, и не потерял бы тебя. Виноват только я и знаю это.