Кассандра Клэр - Трилогия о Драко: Draco Dormiens, Draco Sinister, Draco Veritas

Не меняя выражения, Люциус спустился с помоста и, подойдя к сыну, с силой ударил его по лицу — словно хлыст щелкнул в безмолвной комнате. Драко вскинул руки к щеке, Гарри заговорил прежде, чем успел сообразить, что он делает:

— Вам запрещено причинять ему боль, — яростно запротестовал он. — Вы же сказали, что знаете об этом.

— Отец имеет право устраивать нагоняй своему сыну, — спокойно пояснил Люциус, не сводя глаз с Драко. тот убрал руку от щеки — на ней расплывался красный след, словно рубец от кнута.

— Я ожидал худшего наказания, — бесцветным голосом сказал Драко. — Исходя из того, что я совершил.

— Это не наказание, — прохладным мягким голосом возразил Малфой-старший. — Это было моё прощение, — подняв голову, он взглянул на Пожирателей Смерти. — Заберите их, — махнул он рукой на Гарри и Драко. — И заприте в Северной Башне. — Его не надо, — он указал своим длинным пальцем на Рона. — Его оставьте со мной.

Гарри услышал, как Рон ахнул, и даже теперь, даже после всего того, что случилось, он почувствовал, что его словно ударили под дых. Он повернулся к Рону, но мэр, стоявший у него за спиной, уже заломил ему руки за спину. Боль — мгновенная, сильная — пронзила Гарри, он закричал и рухнул, пнув левой ногой во что-то мягкое и мясистое и едва не свалив мэра с ног.

— Прекрати, — услышал Гарри резкий голос Люциуса. Тот указал на него своей палочкой, и все мышцы немедленно окаменели, словно замерзли; он не мог даже повернуть голову, чтобы взглянуть на Рона или Драко. За его спиной тихонько посмеивался мэр. Затем он снова ухватил Гарри и выволок его из Зала.

Солнце скрылось за горизонтом, на замок опустилась ночь, удлиняя в комнатах тени. Девушка в золотой клетке подняла сияющий взгляд к восходящей за окном луне. Рядом с клеткой Темный Лорд играл сам с собой шахматы, атакуя красного короля зеленым конем.

— Кто-то идет, — сообщила девушка.

Сидящий в тени коротышка с серебряной рукой и белесыми глазами поднял голову:

— Кто?

— Люциус, — сообщила дьяволица. — А с ним кто-то еще.

— Я впущу их, — сказал серебряннорорукий человечек, называемый хозяином Червехвостом, но не терпевший этого имени. Он поднялся и пересек комнату, избегая взглядом золотую клетку и девушку в ней.

Темный Лорд продолжил свою одинокую партию. Он должен был пожертвовать конем. Он не взглянул, когда Червехвост распахнул широкие медные двери, отступив, пропустил в комнату Люциуса Малфоя. И, тем не менее, Вольдеморт чувствовал, что девушка не ошиблась — Люциус привел кого-то с собой.

— Люциус, кого ты привел ко мне? Узника?

Люциус кашлянул:

— Я привел тебе мальчика, — ответил Люциус. Темный Лорд встал и повернулся, девушка в клетке приподнялась на колени и бросила пристальный взгляд: Люциус, спокойный и тихий, держал за руку высокого рыжеволосого бледного юношу в растрепанном выходном наряде.

— Люциус, — зашептала девушка, просовывая руку сквозь решетку, — Люциус… взгляни на меня…

Люциус словно не слышал её, хотя рыжеволосый мальчик посмотрел на нее дикими глазами. Он обратился к своему спутнику:

— Поприветствуй Темного Лорда.

Рыжеволосый мальчик молчал.

По лицу Темного Лорда скользнула улыбка.

— А ты уверен, что он — тот самый?

— Люциус, — завопила девушка в клетке. — Ты же обещал!

Казалось, Люциус не слышал её, он негромко рассмеялся:

— Я совершенно уверен, что он — один из них.

Рыжеволосый мальчик заговорил:

— Я не понимаю… Один из кого? Почему я здесь?

Темный Лорд перевел на него взгляд, и нечеловеческая улыбка искривила угол его рта.

— Ты и правда, не знаешь? Даже не догадываешься?

— Нет, — мотнул головой мальчик.

— Ну, что ж… — Темный Лорд положил ему руку на плечо, заставив сморщиться от боли.

— Проходи, садись… Ты играешь в шахматы?

Она навсегда запомнила этот свет — свет, заполнивший комнату в тот день, — серый, больничный… Отец принес её из кабинета Дамблдора, хотя она вполне могла бы идти сама, следом спешила мать. Мадам Помфри подготовила для неё кровать, Джинни поморщилась, когда отец уложил её, — не от физической боли, а от чувства вины за испачканные кровью и грязью белоснежные простыни и подушки.

— Я очень извиняюсь, — произнесла она, обращаясь к мадам Помфри, но родители зашикали на неё и задернули занавески, велев ей отдыхать.

Но она не могла расслабиться, её тело не позволяло ей этого сделать, оно не хотело тихо лежать, было беспокойным и неугомонным, словно собиралось сбежать от неё — Ползком Обратно к Тому. Возможно. Она не знала, чему он обучил её тело во время той беспросветной мглы, не оставившей в ней никаких воспоминаний. Встав, она подошла к окну и попыталась открыть его. Левой рукой. Уже нащупав защёлку, она вдруг вспомнила, что всегда была правшой.

Окно бесшумно распахнулось навстречу ясному весеннему дню и лившемуся на школу солнцу. Свет ужалил глаза, однако она не стала зажмуриваться — лишь только она смыкала веки, как сразу видела его лицо. Оно мелькнуло перед ней — вчера, он был сновидением, заключенным на страницах дневника, бестелесным фантомом, вызванным её одиночеством и потребностью общения. Она потянулась к нему, но он исчез, убежал от неё, словно просочившаяся сквозь пальцы вода.

Но там, в Тайной Комнате, всё было иначе: жизнь покидала её с каждым ударом сердца, а он становился всё сильнее, пока она не узрела его целиком: его черные спутанные волосы и бледное лицо, его стройность и напряженную силу тонких рук. Эти юные глаза, цвет которых она так и не смогла припомнить, — они были ясные и чистые. Распахнутые глаза, напоминающие котел, наполненный змеями.

Все усиливающийся гул голосов потянул её к окну, вернув в настоящее, и Джинни безразлично взглянула вниз. К главной лестнице подлетела черная коляска с гербом на двери — волшебная палочка, скрещённая с мечом. Под ними были какие-то золоченые буквы, однако она не смогла их прочесть. Но её взгляд привлекла не коляска, и не светловолосый мужчина, нетерпеливо стоящий рядом с ней, — она его знала, как знала и мальчика, что был рядом: сгорбившегося и удивительно несчастного на вид в этот чудесный теплый день. Солнце поблёскивало на его светлых волосах. Она его знала и ненавидела, однако смотрела она вовсе не на него, а на книгу, что сжимал в руках его отец. Чёрную, разорванную и потрепанную…