Кассандра Клэр - Трилогия о Драко: Draco Dormiens, Draco Sinister, Draco Veritas

Драко вздохнул и, к удивлению Гарри, сообщил:

— А у меня есть подарки. Правда, все происходящее выглядит совершенно по-гриффиндорски… Что до меня…

Гарри определенно был поставлен в тупик:

— Слушай, а что обычно делают на Рождество слизеринцы?

— Это же совершенно очевидно — ритуальное кровопускание, — Драко улыбнулся, взглянув на недоумевающее выражение лица Гарри. — Поттер, приди в себя. Мы празднуем Рождество так же, как и вы. Мой отец никогда не забывал в праздники о сирых и убогих.

— Что — о бедняках? Правда? — удивился Гарри.

— Да, он напоминал о важности установки защитных барьеров — боялся, что, пока мы будем в церкви, бедняки могут вломиться и обокрасть наш дом.

— Вы что — ходили в церковь?

— Да, но только для того, чтобы изъять блюдо для пожертвований, — легкомысленно пояснил Драко.

Гарри покачал головой.

— Все никак не могу понять, когда верить тебе, а когда нет.

— Ты не находишь, что моя непредсказуемость придает мне дополнительное очарование? — поинтересовался Драко.

— О, нет! — неожиданно воскликнул Гарри, резко вскакивая на ноги.

— Ну, ладно, дополнительное очарование — это несколько чересчур, — тревожно взглянув на него, быстро пошел на попятный Драко. — Как насчет «порочного обаяния»?

— О, что б тебя, — бормотал Гарри, присев на корточки и сгребая с пола свою мантию-невидимку. — Я же должен был помогать Снейпу в подземелье… — а я забыл.

— Мое противоядие? — усмехнулся Драко.

— Чёрт, чёрт, чёрт! Он меня убьет, — Гарри поднялся и сунул мантию в карман. — Мне надо идти.

— Ну, естественно, ты проспал и первое, что ты делаешь этим утром, — сбегаешь под мало-мальски благовидным предлогом, и наверняка забудешь даже позвонить…

— Замолчи, Малфой, — Гарри торопливо пытался пригладить нелепо торчащие в разные стороны волосы. — Увидимся в гостиной, потом, ладно? Оставайся в постели, если что — найдешь меня. Джинни собиралась заглянуть попозже. не напрягайся, отдыхай…

— Вали отсюда, Поттер, — махнул рукой Драко, — Увидимся днем.

И Гарри ушел.

Добравшись до подземелья, Гарри не обнаружил там Снейпа, зато нашел

Гермиону, прилежно растирающую в ступке яйца пеплозмея. Увидев Гарри, она выронила клацнувший пестик и вскинула руку к губам:

— О, Гарри…

— Кто ж еще… — Гарри вошел в комнату, пугливо осматриваясь. Гермиона сразу отметила его растрепанный и помятый вид — словно он спал на полу, всклокоченные волосы торчком стояли вокруг головы, по полу волочились развязанные шнурки, а под мантией… — определенно: под мантией была надета пижамная рубашка. — Снейп тут? — тревожно поинтересовался он.

— Нет, — протянула Гермиона. — Ну, то есть он тут был, но ушел ещё до

тебя. Он здорово разозлился. Я что-то не припоминаю его столь же разъярённым.

Гарри вздохнул.

— Я был с Драко.

— Я так и думала, — кивнула Гермиона и прикусила губу. — Ну, и как он там?

— Да нормально. Я пришел навестить его и уснул на тумбочке, — Гарри устало плюхнулся на табуретку напротив Гермионы и взглянул на неё с немой мольбой.

— И насколько он был разъярён?

— Очень сильно, Гарри. Было очень глупо с твоей стороны не прийти. Ты и сам об этом знаешь, — как можно более строгим голосом произнесла она. — И вообще — какие причины заставили тебя провести ночь в лазарете?

Гарри спрятал взгляд, нервно крутя в правой руке какой-то блестящий предмет, сверкавший у него между пальцев.

— Слушай, я знаю, что это глупо, — наконец ответил он. — Просто меня не покидает чувство, будто, пока я с ним, ничего страшного произойти не может. Поэтому у меня такое ощущение, словно я должен с ним находиться.

— То есть ты думаешь, что пока ты с ним, он не умрет, — резко уточнила Гермиона.

Гарри опустил глаза, длинные ресницы коснулись его скул.

— Слушай, в твоём исполнении мои слова превращаются в полную глупость.

Гермиона вздохнула:

— Боже, ну я не знаю — если и есть кто-то, кто может сохранить ему жизнь одной лишь силой воли, — это ты, Гарри. Он для тебя на всё готов — возможно, ради тебя он продолжит жить.

Гарри всё вертел в пальцах какую-то золотую штучку. Когда он наконец-то заговорил, его голос звучал сдавленно:

— Ты так говоришь, словно я в этом виноват.

— В чем твоя вина — в том, что он болен? — у Гарри был такой разнесчастный вид, что сердце Гермионы смягчилось. — Нет-нет, я не об этом.

— Иногда меня посещает странное ощущение, — обращаясь куда-то в пространство, произнес Гарри, — что Многосущное зелье — или что-там-еще-было — вбило мне под кожу острые крючья. на них навязали веревок, потом снова крючьев — ещё больше — и вот так нас скрепили с Драко.

И все эти веревки, все эти нити — они тонкие, длинные, гибкие — где бы мы ни находились, они все равно соединяют нас, и большую часть времени я об этом даже не думаю — это словно часть меня, это я… Однако временами я смотрю на него, и…

— И что? — тихо спросила Гермиона.

— И вижу, как эти крючья впиваются в него. Все глубже, глубже — они рвут его в кровь… Я не могу смотреть на его муки, Гермиона. И я думаю… так что же делается с ним, со мной, с нами обоими? Может, нам было лучше, когда мы жили, ненавидя друг друга?

— То есть ты хочешь сказать, что тогда тебе было бы все равно, умрёт он или нет? — ошеломленно спросила Гермиона, вконец запутавшись. с Гарри явно творилось что-то странное, он нечасто выражался фигурально, воспринимая вещи такими, какими они являлись. Чтобы видеть какие-то невидимые нити, крючья, рвущие чью-то плоть… нет, это было совсем на него не похоже. Гермиона содрогнулась.

— Тогда ему не пришлось бы умирать, — ответил Гарри.

Несколько часов Гарри провел, помогая Гермионе с зельем, разрываясь между желанием, чтобы Снейп вернулся и надеждой, что он всё же не придет. с одной стороны, ему хотелось принести свои извинения, хотя, с другой стороны, ему вовсе не улыбалось, чтобы на него наорали. А с третьей стороны, как сказал бы Рон, Гарри нравилось проводить время с Гермионой. Их нынешние отношения, вернее, их отсутствие, доставляли ему какое-то виноватое удовольствие. Он не знал, чем может помочь, несколько раз по рассеянности он подавал ей вовсе не те вещества, что она просила, — жуков вместо листьев мандрагоры. Она закатила глаза — однако, он все равно получал удовольствие оттого, что она находилась поблизости. Ему нравилось следить за ее работой: склонившись с серьезным лицом над маленьким котлом, кипящим на тихом огне, она добавляла различные ингредиенты. Ему нравилось, как она воскликнула: это не корень лопуха! Это крапивный порошок! Ему нравилось, как она откинула назад мешающие ей волосы и, в конце концов, с самым несчастным лицом скрутила их в пучок и подколола пером.