Кассандра Клэр - Трилогия о Драко: Draco Dormiens, Draco Sinister, Draco Veritas

Он него пахло алкоголем, лекарствами и металлом.

— А вот и ты… Как Ангел Смерти, ты явилась в обещанное время…

Придя в себя, Гарри опрометью кинулся за Драко и нашёл его в коридоре — слизеринец смущённо оглядывался по сторонам.

— Ты, кажется, заявлял, что за порогом смерть, а я вот вижу лишь блёклые викторианские обои. Надо бы привести в порядок это местечко, согласись?

— Я тебе уже говорил, — чуть запыхавшись, сообщил Гарри, — тут одна сплошная рухлядь.

— Было дело, говорил, однако у тебя ужасный вкус… Не чета моему… — он полуприкрыл глаза и добавил: — Опять тянет… Мне нужно к парадным дверям. Там что-то…

— Нет, — отрезал Гарри и схватил Драко за рукав, но тот проворно увернулся в самый последний момент и решительным шагом направился к лестнице.

— Стой! — метнулся следом Гарри.

— Я не могу больше ждать, — Драко торопился по ступенькам, скользя рукой по отполированным до матового блеска перилам, навстречу горящим внизу факелам, навстречу вырисовывающимся там огромным двустворчатым дверям — вернее, вратам Имения.

— Позволь мне с тобой хотя бы поговорить!..

Драко к тому времени достиг последней ступени. Запрокинув голову, он прищурился и взглянул на Гарри:

— Нам не о чем больше разговаривать.

— Ещё как есть, — теперь их разделяла только одна ступенька, Гарри смотрел на Драко с высоты нескольких дюймов — того обрамляли уходящие вверх узкие прорези-окна по бокам от дверей, в которых свивалась дымная серая пустота. — Дай мне взглянуть на твои запястья.

— Запястья? — Драко уставился на Гарри так, будто тот свихнулся, потом медленно протянул руки ладонями вниз.

Гарри повернул их, увидев на левой ладони белый шрам-молнию, перечёркнутый и практически стёртый более свежими — на ладони и на запястьях — толстыми, белыми, напоминающими извивающихся змей. Судя по ссохшимся краям, заживали они долго. Драко тоже смотрел на свои руки.

— Я всё отдал, — задумчиво заметил он, — больше у меня ничего нет.

— Ты это сам с собой сделал?

Драко отдёрнул руки:

— Если тебя интересует, хотел ли я свести счёты с самим собой, то нет. Ни к чему, по правде говоря.

— Говоришь, отдал всё, что имел? Так по чему же ты тоскуешь?

— Ну, коли спрашиваешь… — Драко мотнул головой, спиной вперёд сошёл с лестницы…

… Нет! — Гарри кинулся, отрезая ему дорогу к дверям, за которыми завывал ветер.

Слизеринец раздражённо фыркнул:

— Поттер, меня эти человеческие шахматы уже порядком утомили.

— Знаю, — вскинул руки Гарри, как если бы пытался что-то поймать. Пальцы сжались и сжали то, что он и пожелал — меч Гриффиндора. Красные камни на эфесе. — Но если хочешь пройти, тебе придётся сразиться со мной.

Уголки губ Драко приподнялись краями облизанной пламенем бумаги:

— Сразиться? Ты, должно быть, шутишь.

Гарри мотнул головой. Во рту было солоно, вкус отдавал медью.

— Я никогда не был так серьёзен.

Драко потрясённо покачал головой:

— Что ж… — он тоже поднял руку, в которую ладно лёг, блеснув серебром и чернью, Terminus Est. — Однако пощады не жди, — добавил он, опуская клинок и бросаясь на Гарри.

— Бен, ты как? — позвала Джинни.

Он не ответил. Упёршись в стену, медленно поднялся, и теперь она увидела, что чёрная мантия на нём вся в кровавых пятнах — местами ещё непросохших, поблёскивающих в свете факела.

— Ты поранился?

Бен мотнул головой:

— Увы, нет.

— Он пьян, — шепнул ей на ухо Рон.

Джинни сдвинула брови, а Бен прищурился:

— Это ещё кто?

— Мой брат Рон.

— А, верно… — вспомнил Бен. — Мы встречались… — взгляд покинул Рона и вернулся к Джинни. — Брат — это дело хорошее…

— Согласна, — мягко произнесла она. — Бен, если тебе нужно…

— Ничего мне не нужно, — огрызнулся он. — Давай не будем играть в игры: ты пришла сюда не затем, чтобы выяснить, что нужно мне, а ради того, что нужно тебе. Верно?

Джинни ошеломлённо молчала. За неё отозвался Рон:

— Нам нужен рунический браслет.

Бен поднялся и медленно указал рукой на дверь, под которой сидел.

— Там.

Джинни и представить не могла, что один-единственный слог может прозвучать настолько похоронно.

Комната была узкая и маленькая, с каменными стенами; свет попадал внутрь через узкое окно под самым потолком, проливаясь на заставленный зельями и заваленный битыми склянками стол, с краёв которого на пол текло что-то липкое и красное. Воздух был спёртым — дымным, сладковатым, навевающим мысли о смерти.

Кровать. Резного дерева, старинная, с чёрным пологом.

А на кровати лежал прикрытый до пояса шкурами полуобнажённый мужчина, лицо его было мертвенно-бледным — Джинни даже не сразу сообразила, что это Гарет.

— Он умер? — спросил Рон, нарушив хриплым голосом больничную тишину.

Джинни не смогла ответить: Гарет был недвижим, и этой неподвижностью как две капли воды походил на Драко, замершего сейчас в лазарете мадам Помфри. Его грудь пересекала ужасающая рана с набухшими и почерневшими краями, светлые волосы слиплись, приклеившись ко лбу. Наконец Джинни неуверенно коснулась его руки. Та была холодна, как лёд.

— Думаю, да…

Всё происходило совсем не так, как она предполагала — гораздо, гораздо хуже: она-то убеждала себя, что сумеет пережить смерть Гарета, потому что ко времени её прихода в этот мир он был уже давным-давно мёртв… Но, как выяснилось, парадоксы времени горя не умаляют…

Она опять подумала о Драко и, всхлипнув, отпустила руку Гарета.

— Вы закончили? — в дверном проёме стоял взмыленный Бен в окровавленной мантии. — Забрали что там вам было нужно?

Джинни неуверенно качнулась от кровати:

— Бен…

Решительная рука Рона легла ей на плечо, подпихивая обратно.

— Джинни, снимай браслет. Снимай, — прошипел он ей в ухо.

Чувствуя хмурый, полный предгрозовой ярости взгляд Бена, она снова потянулась к руке Гарета — это было всё равно, что дотронуться до статуи. Сглотнув подступившее к горлу инстинктивное отвращение, Джинни сомкнула пальцы на холодной стеклянной полоске, сдёрнув её безо всяких усилий: та легла в ладонь, словно только этого и ждала.

Она услышала, как сипло втянул ртом воздух Бен. Он не отрывал от неё глаз, а она стояла с руническим браслетом в руке.

— Значит, правда, — совсем другим тоном произнёс он. — Значит, он действительно умер.

Рон, встревоженный выражением его лица, загородил сестру, но, похоже, Бен совершенно утратил к ним интерес: будто слепой, он кинулся вперёд и рухнул на колени подле смертного ложа Гарета, уткнулся лицом в покрывала и что-то неразборчиво зашептал. Джинни решила, что он плачет — так тряслись его плечи, да и хриплые вздохи слишком напоминали судорожные всхлипы истязаемого пыткой человека.