Лилит Сэйнткроу - Грешники Святого города

«Данте, даже по твоим меркам, эта мысль чересчур пессимистична».

На периферии зрения угадывалось слабое зеленое свечение, отражавшееся на пласглассовых стенках будки. Вспыхнул наруч, я уставилась на него и внезапно поняла, каким именно должен быть мой следующий шаг. Принуждение исходило от металлического артефакта; испускаемая им ледяная волна одолела жар знака Джафримеля и замкнула меня в свой кокон, как в алмазный ледяной кристалл.

«Пора бросить кости и посмотреть, как они лягут. Если не можешь выбрать верное решение, делай то, что должна».

Я втянула щеки, прикусив их изнутри. Провела пальцами по рукояти меча.

То, что я задумала, было безумием. Чистой воды самоубийство. Но неумолкающий зов звучал в моих ушах, касался границ сознания, пробирал до кончиков пальцев.

«Ну давай, Данте, — вкрадчиво нашептывал он. — Иди. Кое-кто желает тебя видеть».

Я опустила голову, вышла из будки, хлопнув дверью, и мои каблуки застучали по тротуару. Куда идти, мне было ясно. Принуждение и предостережение, интуиция и логика — все сошлось к одному: к настойчивому шепоту, походившему на голос звездного сапфира на платиновой цепочке. Или на ледяной беззвучный зов наруча на моем запястье, тянувшего меня туда, куда надо. Мягко, но неуклонно, с возрастающей настойчивостью.

Я поймала кеб и, похлопывая по рукояти меча, выслушивала долгие упреки пилота в адрес своих коллег. Машина шла на автомате, участие человека требовалось лишь при посадке, однако профессия пилота подпадала под действие Указа о предотвращении безработицы, и летчики с пеной у рта доказывали, что живой персонал предпочтительнее искусственного интеллекта. Мой водитель отчаянно ругал искусственный интеллект — видимо, все же нервничал или ностальгировал по прежним временам.

Когда он меня высадил, я вдохнула влажный запах моря. Все тонуло в тумане. Я могла сесть на самолет в Парадиз, на поезд до Северного Нью-Йорка — куда угодно. Станут ли Джафримель и агенты Хеллесвранта проверять транспорт, чтобы выяснить, куда я направилась? Нужно все обдумать, чтобы не вывести их на Еву.

«Данте, ведь ты понимаешь, что это не важно».

Подойдя к приземистому зданию бывшей школы, я обнаружила, что демонские линии энергетической защиты сняты. Не было никаких признаков чьего-либо присутствия, ни демона, ни человека. Я пролезла в пролом ограды и, невольно поеживаясь, положив правую руку на рукоять меча, двинулась по растрескавшемуся бетонному покрытию гравибольного поля. Вокруг было тихо, слишком тихо. Пахло пряной энергией — запах демонов.

Гравий похрустывал под ногами, как мелкие тонкие косточки. При этой мысли я вздрогнула и обнажила меч. Полоска стали полыхнула голубым огнем, радуясь свободе. Наруч на запястье звенел, увлекая меня вперед, словно тончайшая цепь, за которую кто-то тянул. Как собачий поводок.

Раз я не смогла пролить кровь предательницы, надо попытаться убить демона. Самоубийственная попытка. Конечно, я погибну — разве можно убить демона, даже низшего ранга?

Но я же убила адского пса. И беса, хотя в этом случае мне повезло с реактивом.

«Адский пес — это другое, Данте. И бес. Сейчас ты сама лезешь в петлю».

Возможно, и так. Но что мне еще остается? К тому же самые вероломные изменники могут искупить вину собственной смертью.

— Пойду поболтаю со старым приятелем, — прошептала я и невесело усмехнулась.

Я покинула это здание вчера во второй половине дня, а казалось, прошла целая жизнь. Евы здесь уже не было, да и Джафримеля, скорее всего, тоже. Но кто-то еще остался — тот, с кем я уже встречалась. Предчувствие растекалось под кожей, и я шла вперед, побуждаемая своим даром предвидения и холодным свечением наруча.

Метка на плече ощущалась странно далекой, словно ее тепло безуспешно пыталось дотянуться до меня сквозь ледяной покров. Потом наруч потускнел, и зеленый луч вытянулся вперед, как указующий перст, как путеводная нить. Он искушал меня войти в лабиринт, как мой собственный голос искушал смертных.

«Помогите мне, боги».

Высоко подняв голову и держа меч наготове, я вступила в разверзнутый зев здания.

Школа напоминала сцену: голые белые стены, никакой мебели. Исчезло все, кроме слабого запаха мускуса и эха тихого звона и шелестящих шепотков за пределами человеческого слуха. Отвратительные голоса, злорадствующие и насмехающиеся даже в тот момент, когда стонут и молят об освобождении.

Я немного расширила зону восприятия, выйдя за безопасную границу. Вихрилась сила, мой собственный пряный мускусный запах смешивался с другим, более насыщенным. Знакомый аромат. Мурашки поползли у меня по спине и плечам, сбежали по рукам. Я стиснула челюсти так, что заскрежетали зубы и шею скрутило от боли. Приняла боевую стойку и настороженно осматривала коридоры и пустые классы, приближаясь к знакомой части здания — к гимнастическому залу.

План школы я знала, поэтому на подходе к цели перестала обращать внимание на боковые помещения и медленно двинулась по коридору. Туман с залива накрыл все ватным одеялом тишины. Как будто настал конец света.

«А что, вполне возможно».

Наруч на запястье тянул меня вперед, и я не противилась. Какой смысл?

Мой инстинкт самосохранения протестовал. Я не заглушала его голос, но и не слушала. Сейчас я могла сделать лишь одно, и только это имело для меня значение.

Люцифер решил убить меня — прекрасно. Но время и место я выберу сама.

При моем приближении дверь гимнастического зала отворилась, мне даже не пришлось к ней прикасаться. Помещение освещал красноватый свет. Я разглядела корешки книг в кожаных переплетах и затейливый узор красного ковра. Потянуло дымком, послышалось потрескиванье поленьев.

Наверное, я ошиблась дверью. Она пульсировала и качалась, как морские водоросли. Я заморгала в надежде, что глаза подвели меня впервые за мою долгую жизнь и сейчас все встанет на свои места. Воздух сочился энергией.

«Там же не было никаких книг».

Мои руки покрылись гусиной кожей. Никогда прежде такого не было, во всяком случае в демонском теле.

Меч пел, голубое пламя стекало с клинка на пол и таяло, опаляя дерево. Линии энергетической защиты дрожали на грани замыкания. Кровавая корка на одежде потрескивала и коробилась от жара, заскорузлая ткань терлась о мою кожу, покрытую пупырышками.

Лишь один демон мог устроить этот театр абсурда.

Со слабым протестующим скрипом дверь распахнулась во всю ширь, и я заглянула в этот проем мироздания. За ним открылась знакомая комната. Кабинет в неовикторианском стиле, тяжелая деревянная мебель, малиновый ворсистый ковер. Ряды книг в кожаных переплетах выстроились на полках книжных шкафов у стен, покрытых темными деревянными панелями. Три красных бархатных кресла перед горящим камином, красные портьеры с кистями, задернутые на том месте, где должно быть окно. Сдвинутый в сторону огромный стол красного дерева.