Екатерина Неволина - Два шага до рассвета

Виола уже не была прежней.

— Подожди, при чем тут я? Понимаю, что мы с тобой не всегда ладили, но я…

— Не притворяйся дурочкой, — оборвала она, и я заметила, как у нее во рту сверкнули клыки. — Он охотился на тебя! Это все из‑за тебя! Только из‑за тебя! Он послал меня в школу за тобой!..

…Последний день занятий в школе… Виола словно сама не своя. Вот она со своей неразлучной подругой Натали, а вот Виола стоит у окна, неподалеку от женского туалета, я вхожу туда и вижу кровь и безжизненно распростертое тело…

— Натали! Это ты убила Натали! — выкрикнула я прямо ей в лицо.

Виола улыбнулась.

— Ну вот, видишь, ты можешь соображать, когда это требуется, — сказала она, облизнувшись. — Я была очень голодна, и мне требовалась кровь. Я не должна была этого делать, но так получилось… Само собой… И он жестоко наказал меня за это! Он вообще очень суров со мной, хотя я стараюсь выполнять все его указания!

«Это о Ловчем, — вдруг догадалась я. — Он — это Ловчий!»

Ловчий — тоже вампир, только, в отличие от Артура, он из стана диких. Дикие убивают людей и пьют их кровь, они очень сильны и не останавливаются ни перед чем.

В памяти тут же всплыл вечер, когда погиб Джим.

Он словно возник из самой ночи — черноволосый молодой человек в тяжелой рокерской куртке, со сложенным в ироничной усмешке тонкогубым породистым ртом. Каждая частичка его поджарого тела так и источала опасность.

Я в ужасе смотрела на него. Мне нужно было бежать, но ноги отказывались слушаться. Кажется, тогда я не смогла бы ступить ни шагу — даже под дулом пистолета.

— Ну что же ты такая вялая? — спросил он. — Ой, простите, барышня, забыл отрекомендоваться. К сожалению, наших общих знакомых нет поблизости, поэтому позвольте представиться самому. Королевский Ловчий. Можете называть меня просто Ловчим. В конце концов, какие между нами формальности?…

Он пришел, чтобы забрать меня с собой, и, если бы не Джим, у меня не было бы ни единого шанса… Джим спас меня, бросившись на Ловчего и подарив мне две минуты драгоценного времени. Ровно две минуты, которые в конце концов спасли мою жизнь…

И вот теперь передо мной стояла Виола, пришедшая, чтобы закончить его работу.

— Давай обо всем договоримся, — я растянула губы в подобии улыбки. Не уверена, что получится уболтать ее, но хотя бы попытаться следовало. — Ты помнишь Артура? Да, я понимаю, как тебе сейчас тяжело. Но Артур может оказать тебе реальную помощь. Слышишь? Давай позвоним ему, он отведет тебя к своим, и они защитят тебя от Ловчего!

— Заткнись! — взвизгнула Виола. — Ты так ничего и не поняла! Я не предам его, но я и не выполню его приказания, потому что стану действовать в своих интересах! Потому я не приведу тебя к нему. Я буду очень добра и выпью тебя сама. И ничья кровь не будет для меня такой сладкой! Как я мечтала об этом!

С этими словами она вплотную приблизилась ко мне. От нее пахло сыростью и тянуло холодом. Я отступила. Неужели это последнее, что я почувствую в этой жизни?!.

— Господи, как же я ненавидела тебя с самого первого класса! — продолжала Виола. — Ты всегда была до отвращения гордой. А еще вспомни, что ты мне сказала про моего принца! Ты сказала, что убила его в волшебной стране. Теперь я знаю, ты не солгала: ты и вправду ведьма, но убила не его, а меня!

Она кричала мне в лицо, и я ощущала ее ненависть буквально физически.

И пока она говорила, я осторожно отступала к шкафу, надеясь вооружиться привезенной папиным другом из Африки статуэткой — деревянной, но такой тяжелой, будто она сделана из камня.

Но Виола легко разгадала мои намерения и преградила мне дорогу.

— Даже не думай, — усмехнулась она, — я все равно быстрее и сильней тебя.

И вдруг страх исчез из моего сердца — словно легкий шарик улетел в безоблачное небо. Мысли чудесным образом прояснились, и я вспомнила тот единственный урок, который успел дать мне Артур.

«Если тебе придется бить сильного противника, бей не рукой, а волей», — явственно прозвучал в ушах его голос.

— Вижу, моя кровь действительно стала хитом сезона, — сказала я и резко, почти без замаха, ударила Виолу куда‑то в область солнечного сплетения.

Я обрушила на нее свою ярость и боль от потери Джима. Я обрушила на нее свой страх и накапливающееся годами терпение. Годы одиночества и травли в классе.

В этот миг мне показалось, будто за моей рукой возник огненный шлейф, похожий на хвост, который оставляет в темноте пролетающая комета.

Я едва верила своим глазам, но Виола дико вскрикнула и, взвыв, отлетела на другой конец комнаты.

Мое тело словно действовало само по себе, и я с некоторым удивлением наблюдала за происходящим будто со стороны.

Не теряя ни секунды моя рука схватила с тумбочки баночку леденцов, и я бросилась к двери. Быстрый поворот замка — и я в общем коридоре. Здесь я открыла банку, высыпала леденцы на и без того скользкий кафельный пол и, выскочив в коридор к лифту, захлопнула за собой дверь. Сбегая по лестнице, я услышала позади грохот. Кажется, моя нехитрая ловушка сработала.

Вниз, вниз, вниз, вниз.

Стены мелькали так быстро, что казались движущейся дорожкой. Ступени, лестничные пролеты, истыканный спичками потолок — все проносилось передо мной, как при ускоренной съемке. Откуда‑то сверху доносился шум погони.

Я мчалась как ветер. В тот момент я сама была ветром.

Вот и первый этаж. Надрывный вскрик входной двери — и я на улице.

Дождь лизнул мои щеки, ледяными струйками скользнул под майку, и только тут я вдруг осознала, что оказалась на улице в чудом удержавшихся на ногах тапках и в домашней одежде.

Проходящая мимо женщина окинула меня недоуменным взглядом, и сила, переполнявшая тело, покинула меня так же неожиданно, как и появилась. Будто морской отлив, оставляющий после себя истерзанный волнами берег.

Надо спешить. Виола должна была появиться буквально с секунды на секунду. Я побежала через двор и почти поверила, что нахожусь в безопасности, когда на плечо опустилась чья‑то холодная рука.

Руки уверенно лежали на руле.

Он уже выехал из Москвы, и машин на трассе было немного.

Ветер врывался в салон, гладил шершавой рукой по лицу. Капли дождя разбивались о лобовое стекло и стремительно стекали вниз. Взмах волшебных палочек‑дворников — и дорога перед глазами вновь становилась четкой.

А вокруг расстилались луга с редкой, словно старый деревянный гребень, лесопосадкой у дороги.

Золотое и зеленое — геральдические цвета осени. Жизнь и смерть — они всегда рядом. Так о чем же ты плачешь, осень?…

Мокрый асфальт темно‑серой шелковой лентой ложился под колеса автомобиля. Мощная машина беспрекословно подчинялась ему. Артур думал, что они с ней похожи. Она — точь‑в‑точь такая же, как он, — быстрая, сильная, хищная. Ей, как и ему, нравится скорость и риск. Ей, как и ему, тяжело жить в полсилы, бесконечно смиряя себя, загоняя в неизвестно кем очерченные рамки, и только изредка, как сейчас, дозволяя себе быть собой. Двести сорок километров в час — в целом, неплохая скорость.