Мелисса Марр - Коварная красота

Того, что он оставался невидимым, она и не заметила, пока он не спросил:

— Так ты и вправду меня видишь?

— Я... — Айслинн запнулась, сбившись с мысли, с вопроса, волновавшего ее сейчас больше всего на свете.

— Смертные меня видят, только когда я сам этого желаю. — Кинан говорил так спокойно, словно речь шла о домашних заданиях, а не о даре, за который Айслинн могли убить. — Ты видишь, а они нет. — Он показал на проходившую мимо парочку с собакой.

— Да, я вижу, — прошептала она. — Я всегда видела фэйри.

На сей раз выговорить это было труднее. Признаться в своем даре ему — тому, кто страшил ее больше всех остальных фэйри, королю волшебных существ, от которых она таилась, сколько себя помнила.

— Прогуляемся немного? — спросил он, словно не замечал, что они уже идут по улице.

Кинан накинул свою обычную личину — медный блеск волос потускнел, шорох ветра в листве сделался тише. Айслинн, молча шагая рядом, попыталась сосредоточиться на том, чтобы задать ему свой вопрос.

И когда они миновали парк, повернулась к Кинану и выпалила:

— Что-то было? У нас с тобой? Я о сексе.

Он понизил голос, словно собирался открыть тайну:

— Нет. Я отвел тебя домой, проводил до двери. И все. Когда кончился праздник, все разошлись и мы остались вдвоем...

— Дай слово. — Айслинн затрясло. Может, не настолько он жесток, чтобы солгать?.. — Пожалуйста. Мне нужно знать.

Он улыбнулся ей, успокаивая, и она вдруг ощутила аромат диких роз, свежескошенной травы, запах дыма... Она их узнала, хотя никогда не бывала ни в лесу, ни в поле, ни у костра.

Кинан торжественно кивнул.

— Даю слово, Айслинн. Я же поклялся, что буду исполнять твои желания, как свои собственные, насколько это в моих силах. И своей клятве я верен.

— Я так боялась. То есть не того, что ты... — Она запнулась, сообразив, о чем собралась сказать ему. — Просто...

— Просто от фэйри можно ожидать чего угодно? — Он криво улыбнулся и стал удивительно похож на обычного человека. — То, что пишут о нас смертные, я читал. Они не всегда лгут.

Айслинн опять глубоко вдохнула чудесные ароматы лета.

— Но мои подданные так не поступают. И впредь не будут... чинить насилие. — Он на ходу ответил кивком и быстрой улыбкой на поклоны нескольких невидимых фэйри. — Не в нашем это обычае. Мы никого ни к чему не принуждаем.

— Спасибо! Я рада. — Айслинн испытала такое облегчение, что чуть не обняла Кинана. — Вы ведь не любите это слово, правда?

— Правда.

Он засмеялся, и ей показалось, будто развеселился весь мир. Сама Айслинн тоже развеселилась.

Она все еще невинна. Эта мысль радовала больше всего, хотя Айслинн прекрасно понимала, что у нее полно других забот.

Ее «первый раз» случится с тем, кого она выберет, и будет таким, что она его не забудет.

Кинан взял ее за руку.

— Надеюсь, скоро ты поймешь, как много значишь для меня и моих подданных.

К аромату диких роз примешался невесть откуда взявшийся запах моря. Айслинн чудились волны, накатывающие на скалистые берега, играющие дельфины... Она даже пошатнулась, словно эти неведомые волны потянули ее вдруг за собой, и ритм прибоя зазвучал где-то в глубинах ее существа.

— Для меня это так непривычно — то, что можно быть откровенным. Ни одна девушка, за которой я ухаживал, не знала, кто я на самом деле.

Голос Кинана сливался с рокотом нездешнего прибоя и с каждым словом звучал все музыкальней.

Айслинн остановилась. Кинан тоже замер и крепче сжал ее руку, словно боялся, что она уйдет.

Они стояли возле «Мира комиксов».

— Здесь мы встретились. — Кинан погладил Айслинн по щеке. — Здесь я избрал тебя. Именно здесь.

Она улыбнулась. И поняла вдруг, что чувствует себя уж слишком счастливой.

Надо сосредоточиться. Что-то не так. Сосредоточиться... Айслинн до боли прикусила щеку изнутри. Потом сказала:

— Я подарила тебе танец, как ты просил, а ты дал мне клятву. Я знаю, чего хочу...

Он провел рукой по ее волосам.

— Что я могу сделать для тебя, Айслинн? Увить твою голову цветами? — Опустил руку, раскрыл ладонь. В ней оказался цветок ириса. — Украсить тебя золотыми ожерельями? Угостить лакомствами, о каких смертные могут только мечтать? Все это будет у тебя и так. Не трать желание попусту.

— Нет, Кинан, ничего этого мне не надо. — Она отступила подальше от него, стараясь не слышать чаек, стонущих над волнами. — Я хочу, чтобы ты оставил меня в покое. И все.

Он вздохнул.

Айслинн ощутила вдруг такую печаль, что ей захотелось плакать.

«Магия фэйри, — напомнила она себе — Это магия фэйри».

Нахмурилась и сказала:

— Не делай так.

— Знаешь ли ты, за сколькими смертными девушками я ухаживал на протяжении последних девяти веков? — Он посмотрел на стенд за окном магазина, с анонсом нового фильма о вампирах. Лицо его стало задумчивым. — Я и сам не знаю. Но можно спросить у Ниалла. Или у Доний.

— Мне все равно. Я не собираюсь становиться одной из них.

В глазах Кинана вспыхнул гнев, и песни моря не стало. Лицо Айслинн обжег свирепый ветер пустыни.

— Как метко сказано!

Потом Кинан засмеялся, и ее пылающее лицо освежил прохладный ветерок.

— Я наконец-то нашел тебя, а ты меня не хочешь. Ты видишь меня, с тобой я могу оставаться самим собой — фэйри, а не смертным. Но я связан другими узами и не вправе пока сказать, почему ты так нужна мне и кто я такой...

— Ты король Лета, — перебила Айслинн, отступая еще дальше.

Она приготовилась бежать — если не удастся взять себя в руки. Да, он ничего плохого ей не сделал... пока. Но он — фэйри. Забывать об этом нельзя.

— А, так ты и об этом знаешь.

Одно нечеловечески быстрое движение, и Кинан — Айслинн и моргнуть не успела — снова оказался рядом.

Уже без личины, в своем истинном обличье. Девушку окутало теплом, словно из его волос, медленно обволакивая ее расплавленным медом, заструились солнечные лучи.

Сердце забилось так быстро, что Айслинн испугалась — не разорвется ли оно. От тепла закружилась голова, почти как во время их ночного танца.

Потом все разом кончилось, словно Кинан закрутил невидимый кран. Не было ни ветра, ни рокота волн — лишь его голос.

— Я обещал сделать все, о чем ты попросишь, Айслинн, что в пределах моих сил. Ты же хочешь того, что лежит за их пределами, хотя способен я на многое.

Колени у нее подогнулись. Айслинн закрыла глаза. Просить снова, умолять? Нет, бессмысленно.

Она оттолкнула Кинана.

— Значит, ты солгал.

— Нет. Для смертной девушки, когда она избрана, обратного пути нет. Ответишь ты мне согласием или откажешь, тебе уже не стать прежней.

Кинан сложил ладонь чашечкой, зачерпнул воздуха, и он обратился в светлое сияние. Сияние заиграло алыми и золотыми водоворотами, заискрилось серебристыми вспышками.