Бренда Джойс - Темное обольщение

Ни разу в жизни он не изведал такого напряжения и удивительного сплава чувств — тут была и радость, и отчаяние, и желание, и преданность, и любовь — и вряд ли когда-нибудь изведает. Он взял Клэр на руки и, обуреваемый желанием и нежностью одновременно, отнес ее на кровать. Скованный оковами зверь, что когда-то жил в его груди, исчез. Похоже даже, что навсегда. Но разве не сказал кто-то мудрый, что любовь способна исцелить любые раны:

— Быстрее! — выдохнула Клэр. Глаза ее сверкали желанием.

Малкольм снял пояс и стащил с себя тунику.

— Но ведь ты говорила, что не хочешь, чтобы я торопился. Я хочу взять тебя медленно, Клэр.

И так оно и было.

Хотя Малкольм был возбужден так, что казалось, одно мгновение — и он изольется фонтаном семени, ему хотелось наслаждаться ее телом, даря ласку за лаской, как можно дольше, лишь бы только она не покидала его.

— Я солгала, — дрожащим голосом ответила она и, не в силах больше сдерживать себя, подалась ему навстречу. — Я хочу тебя, хочу прямо сейчас!

Ей показалось, будто она парит в воздухе. Он же наклонился над ней и убрал волосы.

— Ты такая сильная и красивая… и ты моя, Клэр, — добавил он. — Так что не вздумай спорить со мной.

Ее ответ слегка удивил его.

— Я всегда буду твоей, — прошептала Клэр, чувствуя, как слезы наполняют ей глаза.

Он заглянул в ее мысли и остался доволен. Она не солгала. Так оно и было.

— Я так рада, что ты такой сильный.

— Ты рада, что я такой сильный, — повторил он. Слова были больше не нужны. Он медленно вошел в нее, и при каждом новом толчке она как бешеная извивалась в невообразимом экстазе. Он же не торопился погружаться на всю глубину. В конечном итоге Клэр достигла пика наслаждения раньше, чем он сам.

Он держал ее в объятиях, что-то ласково нашептывая ей на ухо и в неторопливом ритме погружаясь в нее. Постепенно возбуждение в нем нарастало. Слившись с ней воедино телом, он попытался слиться воедино и с ее душой и — о радость! — понял: черный зверь, что когда-то обитал в нем, действительно куда-то исчез. Он мог, ничего не боясь, заглянуть ей в душу, познать ее внутреннюю суть, ее самые сокровенные мечты и желания. Боже, как прекрасна она была, и телом и душой. Тревоги и печали оставили его. В этот миг им владела одна только мысль. Я люблю тебя, Клэр, я люблю тебя! Ответом на его признания стали слезы и всхлипы, звуки наслаждения и радости!

Спустя несколько часов Малкольм, наконец, откинулся на спину и лег рядом. Клэр, удовлетворенная и сонная, лежала подле него, разглядывая дрожащие на потолке тени. Ее переполняла любовь, она купалась в ее лучах, невесомая, парила в них. Но затем постепенно вновь начали наползать тучи. Печальные мысли вернулись, и сердце словно покрылось трещинами. Боже, сначала море любви, и вот теперь снова боль.

Ты все-таки покинешь меня?

К Клэр, наконец, вернулась способность мыслить, а вместе с ней и осознание того, что только что произошло; Они только что соединились в акте любви. Но никакого темного желания у него не возникло.

Клэр повернулась на бок и положила голову ему на грудь. Рука ее нежно поглаживала ему живот, спускаясь все ниже и ниже — туда, где отдыхал после трудов его восхитительный член. Они с Малкольмом только что соединились в акте любви. В этом не было никаких сомнений. Каждое его прикосновение, каждый его поцелуй были наполнены любовью и нежностью. Но было и нечто другое. Ощущение было такое, будто они слились с ним в единое целое не только физически, но и на более высоком, духовном уровне. Она нежно поцеловала его, ощущая губами его гладкую кожу. Увы, при мысли о скором расставании сердце ее было готово расколоться пополам.

Неожиданно Малкольм сел. Клэр последовала его примеру. Он посмотрел на нее — в глазах его застыло страдание — и встал с постели. И в этот момент Клэр ощутила, как он замкнулся, отгородил от нее свою душу. Ее тотчас охватил страх. Малкольм же подошел к очагу и тяжело облокотился на каминную полку. Клэр прислушалась к его мыслям, но ничего не услышала. Лишь тишину.

Она тоже встала с постели.

— Я могу побыть с тобой несколько дней! Если хочешь, даже неделю!

Он даже не взглянул в ее сторону.

— Я никогда не изменю тебе с другой. Но ты права. Магистр — всегда одиночка. Так лучше для нас обоих.

Клэр с трудом сдержала рыдания.

— Но чьи объятия согреют тебя ночью?

— Мне никто не нужен, — ответил он, повернувшись к ней вполоборота.

Неправда, тебе нужна я, мысленно возразила ему Клэр.

— Красавица, у тебя есть долг перед твоими родными. Если ты не защитишь их, не возьмешь их под свое крыло, кто это сделает вместо тебя?

Клэр сглотнула застрявший в горле комок. Ей было трудно дышать. Сердце, казалось, вот-вот разорвется от горя.

— Наверное, я влюбилась в тебя в самую первую свою ночь, проведенную в твоем времени, еще тогда, в Кэррике. Я люблю тебя, Малкольм, и буду всегда любить. Кроме тебя, у меня никого не будет!

Он распрямил плечи и медленно повернулся к ней. Клэр внутренне сжалась, увидев в его глазах слезы. Боже, неужели она причинила такие страдания? Как она может бросить его одного? Но с другой стороны, как она может здесь остаться?

— Я знаю. Ты независимая женщина, Клэр, и в твоем времени женщины ведут свои битвы, потому что они повелительницы. Вот и ты, Клэр, тоже повелительница. Ты — надежда и опора для своих родных.

Он встретился с ней взглядом.

Клэр кивнула и едва не расплакалась.

— Кроме меня, у них никого нет.

Малкольм застыл у камина. Глаза его горели огнем.

— Не я перенесу тебя назад. Это сделает Железное Сердце, — произнес он, с трудом подбирая слова. — Если я вдруг буду тебе нужен, позови меня. — Он задыхался, грудь его вздымалась от волнения.

Клэр ни разу не видела его в таком состоянии.

— И я приду.

С этими словами Малкольм отстранился от камина, снял со стены плащ и, завернувшись в него, вышел вон. До Клэр не сразу дошло, что он только что попрощался с ней. Объятая страхом, она бросилась ему вслед. Как ей хотелось на прощание в последний раз сжать его в объятиях! Но он шагал по ступеням на стену — твердый и несгибаемый воин. И Клэр поняла: он не остановится и не обернется. Он уже попрощался с ней. Пути назад не было.

Нью-Йорк, наше время

Клэр оказалась на кухне — одна. Она попыталась преодолеть физический дискомфорт, который доставил ей прыжок через шесть столетий, пожелав себе как можно скорее прийти в себя. Она не знала, помогла ли ей ее решимость, но когда она, наконец, опустилась на пол и, обнаружив, что руки и ноги целы, попыталась отдышаться, то тотчас поняла, что в ее магазине побывали воры.

Вокруг была натянута лента с надписью "Не переступать" — это уже постарались полицейские. От прыжка ломило все тело, болела голова, но ничто не могло сравниться с мучениями, какое доставляло ей ее разбитое сердце. От одной мысли, что она потеряла Малкольма, ей становилось страшно — таких потерь, как эта, в ее жизни еще не было. Клэр медленно поднялась с пола. На ней была не только ее обычная одежда, но и туника с плащом. Железное Сердце отправил ее назад одну — по всей видимости, такой подвиг был для него не в новинку.