Ольга Резниченко - Глупые игры... в Любовь

Попытка смириться.

Но буквально в последний момент, вдруг Бельетони поднял свою руку (не оборачиваясь), так высоко, чтобы я увидела, (неужто настолько был уверенный, что я буду проводить его взглядом?) и, дразня, игриво покрутил моей туфелькой на прощание.

Еще шаг — и скрылся из виду.

Но не успело одно мое мучение исчезнуть, как вдруг из кабинета вышла Франни (видимо, услышав голос Асканио) и спешно направилась к нам навстречу.

Ну, ну.

— Эта Ваша родственница… — начала та свое глупое нытье.

— Она мне не родственница, — грубо перебил ее Аско.

(право, было НЕПРИЯТНО услышать такие слова, пусть даже правду, пусть даже это была такая долгожданная грубость для Француженки)

— А, а, — замялась на мгновение дамочка. — Ладно. Эта девушка, Жозефина Матуа, она ведет себя неподобающе. Вульгарно.

(Эй, эй! И это я — вульгарная?!! Да ты только на себя посмотри! Как одеваешься! Развратница!)

— Она, она… — заикалась, подыскивая нужные слова.

Тяжелый вдох.

— Я разберусь, — грубо, властно отрезал вампир и, не обращая больше на нас внимание, пошел в свой кабинет. — Жду вас, Жозефина, у себя… через час.

Всё-таки… выстрелил.

Попала я.

Франни ликующе заулыбалась. Бросив на меня пренебрежительный взгляд, проделала незамысловатый, короткий (резкий) разворот и ушла прочь (видимо, продолжать урок).

Скажите мне, дамочка, это вы мне за мою вольность и бойню, или же за Доминика…. МСТИТЕ?

— Жозефина, я уже устал проводить с тобой нравоучительные беседы. Ты все равно ничего не слышишь.

— Слышу, — нервно вздохнула, невольно закатив глаза под лоб.

— Нет. Не слышишь. Понимаешь, это тебе — не школа, не университет. Тут не могут отчислить за неуспеваемость или плохое поведение.

— Тогда казните, — гордо выпрямилась и уставилась ему в глаза.

Удивленно дрогнула бровь.

— Не шути так.

— Не шучу.

Тяжелый вдох. Встал из своего кресла… Медленная, плавная, растяжистая походка… и (обогнув свой стол), встал прямиком передо мной.

Глаза в глаза.

— И что мне с тобой делать? Не понимаю… К чему эти войны? Бойни? Самовыражение?

Детский сад.

— Пока будут меня обижать, унижать, опускать, пока и буду буйствовать. И с этим Вы уж… ничего не поделаете, как бы ни хотели и не старались.

На мгновение закусил нижнюю губу, и погрузился в раздумья. Короткий вдох и наконец-то изрек:

— Ты думаешь, Искья — паршивое место? Исчадье ада? Что же… Недолго тебе осталось здесь принужденно находиться. Четыре месяца — и уедешь на Эйзем. Может, уклад… смиренных монахов тебе по душе больше будет… без вампиров.

Э-э… какой еще смиренный уклад монахов? (удивленно дрогнула, но со всех попыталась удержать маску равнодушия)

— Молчишь? Молчи. Прошу только… без драк. Неужели так сложно… выяснять всё… без рукоприкладства?

— Постараюсь.

(обижено надулась)

— Ладно, иди…. Хулиганка.

Уселся в свое кресло, и, не обращая больше на меня внимание, стал перебирать какие-то бумаги.

И снова дни в попытках вести себя отрешенно, не реагировать на "глупые ошибки Природы" (или Nature, как модно здесь говорить).

Вечера бездушно таяли за книгами в библиотеке.

Ужасная, дикая, гадкая скука сжимала, мяла все внутри меня, заставляя ныть, выть от изнеможения.

Эх, мой Рафаэль, мой Марк….

Даже Бредли. Я скучаю… по мужским ласкам и за тем, как я мучила их, своих "жертв".

Скучаю по игре. По скандалам, обидам, ссорам.

— Все. С меня довольно, Жозефина. Я звоню твоему отцу.

— Звоните. Привет передавайте…

Тяжелый вдох.

Что? Не ожидал?

— Неаполя тебе до конца месяца не видать.

— Подумаешь, — растяжно пропела и показательно развела руками в стороны, — Там все равно ничего интересного нет.

— Что ты от меня хочешь? — резкий, дерзкий шаг навстречу. Вплотную.

Глаза в глаза (а он-то свысока все равно на меня смотрит).

— Ничего.

— Долго будешь издеваться? Или тебе нравиться, как я отчитываю тебя?

— Может, и нравится, — гордо вздернула подбородочком.

Пристальный взгляд. С вызовом, гордостью…

Замер. Замер, не дыша…

И ТУТ МЕНЯ ОСЕНИЛО!!!

ВоТ! Вот то, что мне нужно! По чем мое сердечко уже сколько времени плачет.

Игра в Любовь.

Игра.

И это уже не просто азарт. А настоящее БЕЗУМИЕ.

С каждым разом все сложнее и сложнее цель…

Недоступное невероятно притягивает.

Да так, что рассудок плывет, уступая полной неадекватности.

И вот теперь… передо мной…

… венец всех былых сражений.

Такой властный, гордый, неприступный… и это уже даже не Павлин. Лев.

Настоящий Лев.

И он… будет моим.

Бутылочка сделала свой замысловатый ход, последний круг… и остановилась…. уткнула свой носик на Асканио.

В дверь постучали.

— Да? — грубое, властное (как и годиться для моего "мальчика")

… нехотя оторвался от меня своим взглядом.

Эх, в какой неподходящий момент нас прервали!

Шаг в сторону.

Несмело дрогнуло дверное полотно.

Молодая девушка, запинаясь от волнения, едва слышно прошептала:

— Вас просили явиться в зал Суда. Ар де Ивуар приехал, со своими…

— Сейчас буду, — резко перебил, не желая дальше глушить голову пустыми речами.

Короткие, быстрые шаги к столу — и, живо перебрав бумаги, достал какой-то сверток с красной печатью.

Задумчивый, отвлеченный взгляд в мою сторону. Замер на мгновение.

— С тобой мы еще не договорили.

Я коварно улыбнулась.

Ну-ну.

— Я потом тебя вызову, а сейчас иди на учебу.

— Уроки закончились, — гордо задрала нос. Выровнялась во весь рост. — И наши уехали в Неаполь. Шопинг… и все дела.

Подошел ближе. Тяжелый, раздраженный вдох.

Казалось, сейчас… мой лев меня и съест.

— Значит, и ты езжай.

— Я же наказана, — гордо вытянулась, пытаясь еще больше взбесить "царя".

— Пока нет.

Удивленно вздернула бровью (больше наигранно, чем инстинктивно).

Резкий разворот, и повиляв (мысленно) хвостиком перед раззявленной пастью Льва, медленно поплыла к выходу.

Видели бы… застывший ужас, удивление и шок… на лице дамочки, что принесла новость на блюдце… великому Королю. О да, а такая малолетка, как я…. тАкое себе позволяет.

Да. Позволяет. И мне плевать, что вы там думаете, недоношенные вампиры.

Мужчины… должны страдать. И на этом точка.

Облом. Полный облом.

Видимо, что-то важное происходило, потому что ни в тот вечер, ни на следующий день Асканио меня к себе на ковер не вызвал.

Да и в библиотеке (где часто вечера просиживал, как и я)… тоже не было.

Жар обольстительницы тух на глазах.

Вместо уверенности в душе засело глупое чувство "облома". Отшили. Ошиблась.