Ольга Резниченко - Враги

Вдруг резкий удар, пинок, да так что дверь проделала полуоборот за доли секунды и с лязгом стукнулась об стену.

— Та-дааам! А вот и я!

(театрально завопил "гость", смело шагая меж рядами, четко вперед, по направлению к судье)

Замерли все от шока, и даже у блюстителя закона речь отобрало на мгновения.

Я смотрела, смотрела… и не могла поверить своим глазам.

Берн де Геер.

— И так, малыши. Я спешу,

так что разруливаем всё это ваше дерьмо по-быстрому.

(он говорил нагло, пренебрежительно, при этом не забывая периодически цинично откровенно прожевывать свою жвачку)

— Эээ… что Вы себе позволяете? Ведите себя подобаю…

— ЗАТКНИСЬ!

… когда я говорю, — гневно рявкнул Берн судье, отчего тот вмиг испуганно смолк, лишившись всяких звуков.

— Геер… — пробитый удивлением до мозга и костей, несмело окликнул его Марат.

Обернулся, милая (едкая) улыбка вмиг заплясала на губах "наглеца".

— Привет, малой. Что? Говорят, твои дела сейчас не очень?

— Зачем ты здесь?

(ухмыльнулся, немного помолчал)

— Кое-что принес тебе…

… подборка очень веселых фотографий, видео и даже пара-тройка интересных документов найдется — (тут же швырнул на стол бумажный пакет) — Ознакомься на досуге. Там все твои: и адвокатик-имбицил, с этой… твоей…. пардон, мадам, не знаю Вашего имени…

— М-мари.

(коротко, едко хмыкнул)

— Плевать.

Но а главное — то, как они лебезят, строят коварные планы со своим великим предводителем — Вильгельмом Голоссу.

(обернулся к истцу)

Да, мразь. Хорошее дельце закрутил? Со всех сторон пиявками облепил Дюана?

— Г-граф… — вдруг, трусливо заикнувшись, несмело прошептал тот.

— Что?

— П-прошу… не вмешивайтесь,

пожалуйста,

… в это дело.

— Червь, не смей мне никогда указывать, что делать. Ясно?

И запомни, еще раз увижу, что ты на моей территории вытворяешь свои финтифлюшки, голову отсеку, и не поможет тебе твой Мерчик. Вкурил?

(нервно сглотнул Голоссу, промолчал)

— Короче, так…

(обернулся Берн, беглый взгляд вокруг) — Эй, ты… черт, снова забыл твое имя.

— Я? — (испуганно, торопливо отозвался судья)

— Да, ты. Не знаю, и не хочу знать, каким образом, что там накалякаешь в своих документах, но этого придурка… заменит мой человек — Батист Ороне.

— Адвоката защиты?

— Я же так и сказал.

(нервно прожевал жвачку, глубокий вдох)

И заканчивайте уже со всем этим цирком, а то меня уже не на шутку от вас всех тошнит.

Ладно…

(неспешный разворот)

Чао, бамбини. Рад был всех вас повидать.

…

— Заседание переноситься…

…

— Берн!

(живо выскочила я за двери)

Застыл. Секунды наглой важности… и "нехотя" обернулся. Молчит. Дерзко, нахально, вызывающе жует свою жвачку.

(еще шаг — и остановилась рядом)

— Слушаю…

(не выдержал паузы, моей неловкости)

— Спасибо…

тебе.

(рассмеялся, едко захохотал)

— Знаешь что, дорогая. Как ты там говорила?

… (тяжело сглотнула я, молчу, жду ядовитое продолжение)

Видал я твое это "спасибо" в гробу, в белых тапочках. И да, можешь его засунуть… куда приятней будет.

(опустила глаза, невольно закусила нижнюю губу, виновато молчу)

— Не переживай, в лицо плевать не стану.

… Не так воспитывали.

(резко выстрелила взглядом в глаза)

— Судя по тому, как ты себя только что вел… тебя вообще никто не воспитывал.

— Поцелуй меня в зад, красавица.

(резкий разворот — и пошагал, пошагал по ступенькам вниз… на выход)

… спешно достал из брюк телефон.

— Да, киска? Еду… еду уже. Торт и вино купил. Так, кое-куда заскочил, а теперь весь твой…

(скрылся, скрылся за дверью, унося с собой и свое неприкрыто гадкое пренебрежение)

…

— Охренеть. Ты всё-таки это сделала!

— Что? — живо обернулась я на голос Даниэль.

— … Заставила его вмешаться.

— Я? Нет. Он не знает с чем я тогда к нему приходила…

(ухмыльнулась)

— Ну, да, ну, да… Берн просто решил записаться в "Святые".

Думаешь, сложно было догадаться?

И потом, судя по его словам, за процессом наш Геер следил уже прилично давно, но вот вмешаться решил только сейчас: и это — из-за тебя.

(нервно хмыкнула я)

— Не знаю… Как по мне, ничего кроме отвращения я у него не вызываю.

— Да конечно! Отвращение…

— И вообще, ты видела, как он вел себя?… как общался? Фу…

— У Берна, просто, не было настроения.

Он редко такой.

Не переживай, манерность Гееру присуща, да еще такая, что многие могут позавидовать.

Наш граф — аристократ до мозга и костей, ты что.

Но… сейчас не об этом.

Слушай, Лив.

(вдруг голос ее стих, превращаясь в шепот;

шаг ближе)

Так это правда?

— Что… правда?

— Ты ему плюнула в лицо?

(нервно вздохнула я, скривилась)

— Жако, не издевайся хоть ты надо мной.

— Чееееерт! Неужели????

(захохотала та недобро)

Не думала, что доживу до такого.

— До какого "такого"? Когда Гееру в рожу плюют?

— Когда Геер влюблен, девочка моя.

(короткий шаг вперед, на ступеньку;

многозначительный взгляд на меня через плечо, ухмыльнулась —

и пошагала прочь, вниз по лестнице)

(рассмеялась, коротко, едко рассмеялась я над идиотичностью заявления;

спешно последовала за ней)

— Да, да. Разбежался… и еще раз "влюбился"… головой об стенку.

— Лив, — вдруг замерла Дани, обернулась ко мне.

— Что?

— Пойми,

… любой, кто бы посмел хоть на каплю, хоть на граммулечку ущемить гордость Геера, тут же бы лишился своей головы. И поверь, я, его старый друг, — не исключение.

— Да ты что?

(улыбнулась та)

— Да, да.

(разворот, и снова неспешно пошагала вниз)

Граф влюблен. Надо же!

Охренеть.

Дело выиграли. Сторона защиты победила, отбив все инкриминации. От встречных исков (уставший, замученный и так… всей этой историей) Марат отказался. Буквально за несколько недель всё утряслось.

Дальше работать, заниматься своей (но все еще в доле с Голоссу) компанией моральных сил у Малого не осталось, а потому (едва сняли арест с имущества), продал всё к чертовой матери, купил себе яхту и укатил от человеческих глаз куда подальше.

…

Со мной…. хоть и сдержано, сквозь сцепленные зубы, но всё же иногда уже общался (правда, это еще во время процесса).

И однажды даже добилась от него признания…

— Ты, Оливия, хоть и сука, но моя сестра. Единственный человек родной, кто у меня остался. Просто дай мне время. Дай… это всё пережить.

Это был сдвиг. Сдвиг в наших отношениях, у меня появилась надежда… а более, более мне и не нужно.

…

Я тоже уехала из этого чертового города. Нет, конечно, о матери мы не забыли. Денежные "дотации" приходили к ней исправно, но на любовь, внимание — пусть не рассчитывает; все будет ровно столько, сколько она нам сама подарила (к слову, ни на одно заседание суда она так и не явилась, хотя непременно знала, я ей лично рассказывала и звонила, упрашивая, дура, явиться и поддержать сына).