Елена Грушковская - Странник

Мёртвый Зиддик уже не чувствовал, как Фалкон открыл ему рот, вытащил язык и отрезал его под самый корень. Опустив трофей в банку со спиртом, он отстегнул с пояса Зиддика чехол, подобрал нож и вложил в него. Уложив оба трофея в рюкзак, он облил место боя дезинфицирующим раствором из канистры, набрал раствора в горсть и промыл себе рану на лице.

Туманным утром двадцать пятого иннемара Джим проснулся от звука двигателей. Это был не флаер, звук был мощнее и мог принадлежать только звездолёту Фалкона. Джим вскочил с постели и в одной пижаме бросился в другую комнату в фасадной части дома, окна которой выходили на площадку. Да, перед домом приземлился звездолёт Фалкона! Сердце Джима забилось так часто, что ему стало не хватать воздуха, а в глазах потемнело. Люк открылся, и из него на площадку выскочил Фалкон — живой и здоровый, только почему-то в чёрной маске на голове с отверстиями для глаз и рта. Радость навалилась на Джима так мощно, что отняла у него все силы, и он, ослабев от счастья, осел на пол, прижимая руку к груди, переполненной чем-то упругим и пульсирующим. Но уже в следующее мгновение его охватил парализующий холод: почему Фалкон был в маске? Причина могла быть только одна: Зиддик изуродовал его.

Фалкон развязывал шнуровку сапог. Увидев в дверях комнаты лорда Райвенна, он поднялся на ноги.

— Здравствуй, друг мой, — сказал лорд. — Я рад, что ты вернулся. Но почему ты в маске? Ты ли это?

— Это я, милорд, не сомневайтесь, — ответил Фалкон. — На мне маска, потому что моё лицо уже не такое, как было раньше.

— Что ты хочешь сказать? — нахмурился лорд Райвенн. — Ты обезображен? Как это случилось? Сними маску, покажи мне, что там!

— Милорд… — начал Фалкон.

— Дружок, я должен это увидеть, — настаивал лорд Райвенн. — Ведь я не чужой тебе! Ты можешь показать мне это без стеснения.

Фалкон, помедлив, поднял руку к маске и медленно потянул. Чёрная ткань сползла, открыв взгляду лорда Райвенна большой грубый шрам, проходивший наискосок через всё лицо Фалкона и заканчивавшийся на нижней челюсти. Шов был ещё не снят, и шрам багровел на бледном лице Фалкона широким неровным бугром.

— Дитя моё, кто это с тобой сделал? — потрясённо спросил лорд Райвенн, дотрагиваясь до щеки Фалкона.

— Того, кто это сделал, уже нет в живых, — ответил Фалкон. — Теперь это неважно.

— Ты кого-то убил? — ужаснулся лорд.

— Это был негодяй, — сказал Фалкон. — Преступник, пират. Многие теперь вздохнут с облегчением. Я избавил Галактику от одного из самых гнусных мерзавцев. Никто не станет за него мстить, потому что все его ненавидели и боялись, даже его собственные люди.

— Фалкон, ты как будто нарочно ищешь опасность! — возмущённо воскликнул лорд Райвенн. — Ты играешь со смертью, а она не любит, когда с ней шутят! До каких пор это будет продолжаться?!

Фалкон, взяв его руку, поцеловал её.

— Не сердитесь, милорд. Это было в последний раз, клянусь. Больше я не стану рисковать, мне теперь есть к кому возвращаться.

— О чём ты? — нахмурился лорд Райвенн.

Фалкон не ответил, лишь улыбнулся. Он снова сел на стул и закончил расшнуровывать сапоги, снял их и стал расстёгивать лётный костюм. Лорд Райвенн спросил:

— Кто так плохо наложил тебе швы?

— Я сам себя зашил, — ответил Фалкон. — Врачей поблизости не было.

— Фалкон, останется очень безобразный шрам, — сказал лорд. — Придётся делать пластическую операцию.

— Особой надобности я в этом не вижу, — ответил Фалкон.

— Я настаиваю на этом, — сказал лорд Райвенн. — Не годится ходить с таким украшением!

— Если вы прикажете, милорд, я подчинюсь, — ответил Фалкон.

— Я никогда тебе не приказывал, друг мой, — вздохнул лорд Райвенн. — Потому что это бесполезно. Я только прошу тебя. Шрам нужно убрать.

— Ваша просьба равносильна для меня приказу, — ответил Фалкон. — Как вам будет угодно, милорд.

— Хорошо, тогда пока отдыхай, а я скажу Криару, чтобы записал тебя к пластическому хирургу, — сказал лорд Райвенн.

Фалкон снял лётный костюм, оставшись в тонком нижнем комбинезоне.

— Как Джим? — спросил он. — У него всё в порядке? Он здоров?

— Трудно сказать, — вздохнул лорд Райвенн. — Я сам пока не могу разобраться, здоров он или нет.

Фалкон встревоженно нахмурился.

— Что с ним? — спросил он дрогнувшим голосом. — Что-нибудь серьёзное?

— Да нет… Не думаю. Так, какие-то недомогания, — сказал лорд Райвенн, пожимая плечами. — Я уже возил его на обследование, но оно не выявило ничего определённого. Врач сказал — переходный возраст, перестройка организма в связи со взрослением и всё в таком роде. Насколько мне помнится, у Раданайта в этом возрасте ничего подобного не было.

— Но ему и не доводилось пережить то, что пережил Джим, — сказал Фалкон.

Джим сидел в оцепенении на полу, обхватив руками колени, когда над ним склонился Криар.

— Вот вы где, сударь! А я пришёл вас будить, смотрю — а вас нет. Ну, раз вы поднялись, то одевайтесь и ступайте завтракать… Милорд Райвенн уже в летнем зале.

— Я, наверно, не буду… Я попозже, — пробормотал Джим чуть слышно, глядя перед собой застывшим взглядом.

— Что, опять нездоровится, господин Джим? — спросил Криар, с искренней заботой и огорчением заглядывая ему в лицо. — Вы себя плохо чувствуете?

— Да нет, я в порядке, — почти беззвучно шевельнул губами Джим.

— Думаете, я не вижу? — покачал головой Криар. — На вас просто лица нет, мой хороший. Вам бы прилечь.

Джим отрицательно качнул головой. Криар вспомнил:

— Забыл вам сказать: там господин Фалкон вернулся.

Джим ничего не ответил, уткнувшись лицом в колени. Криар, вздохнув, пошёл докладывать лорду Райвенну, что Джиму опять нездоровится, а сам Джим, посидев ещё немного, вернулся к себе в комнату. Нужно успокоиться, сказал он себе, нужно взять себя в руки: Фалкон не должен увидеть его таким. В конце концов, разве внешность Фалкона имеет для него решающее значение? Главное — он жив, он вернулся, а всё остальное неважно. Снова будут его крепкие объятия и его нежные губы, а ночью… Джим вздохнул, закрыл глаза и улыбнулся. Ночью он позволит Фалкону всё, что тот захочет. В животе разлилась сладкая истома.

Перед тем как уехать, лорд Райвенн зашёл к нему — справиться о его самочувствии.

— Ну что, дружок? Как ты? — спросил он озабоченно. — Криар сказал, ты снова недомогаешь.

— Не беспокойтесь, милорд, — ответил Джим. — Криар преувеличил. Я в порядке.

И для пущей убедительности Джим улыбнулся. Может быть, лорд Райвенн не очень ему поверил, потому что, целуя Джима, он заглянул ему в глаза своим добрым проницательным взглядом, в котором сквозило искреннее беспокойство.

Чтобы предстать перед Фалконом в достойном виде, Джим расчёсывал у зеркала волосы; в это время фигура в длинном чёрном плаще с капюшоном поднималась по мраморной лестнице, выстланной ковровой дорожкой. Положив расчёску, Джим взял щипцы для завивки, включил их и накрутил на них первую прядь; фигура в плаще вышла на лоджию и направилась по ней к комнате Джима. Она шла не с пустыми руками: из-под чёрного плаща виднелся нож в кожаном чехле и стеклянная банка. Джим как раз накручивал на щипцы вторую прядь волос, когда рука в чёрной перчатке легла снаружи на ручку двери его комнаты. Дверь открылась, впустив в комнату струю прохладного воздуха, пахнущего осенью; коснувшись кожи Джима, дыхание осени заставило его вздрогнуть. Вместе с холодным осенним запахом в комнату проник чёрный плащ с капюшоном, чёрные сапоги бесшумно прошли по ковру, а рука в чёрной перчатке поставила на туалетный столик Джима рядом с расчёсками и флаконами запечатанную банку с бесцветной жидкостью, в которой плавал отрезанный белый язык с бахромой по краям, на срезе серый. На её крышку лёг нож в кожаном чехле, украшенном крестиками из тонких цветных полосок — нож Зиддика, тот самый, которым пиратский капитан грозился выколоть Джиму глаз, если он не будет паинькой.