Елена Грушковская - Странник

На мини-табло розовыми буквами светилось: "Поздравляем! Вы беременны".

Джим уронил тестер на одеяло и минуту сидел, ошарашенный. У него будет ребёнок!

Первым делом Джим бросился в библиотеку и включил каталог, ввёл тему: "Беременность". На полках выдвинулось сразу множество книг по медицине и биологии, Джим не знал, какую выбрать. Он остановился на подробном учебнике по анатомии и физиологии альтерианского тела. Он узнал, что беременность длится 12 месяцев, первые симптомы — тошнота, головокружение, сердцебиение, а также озноб, усиливающийся в ночные часы.

Задвинув все книги обратно, Джим поплёлся к себе в комнату, где на одеяле лежал тестер, на котором всё ещё горели розовые буквы "Поздравляем! Вы беременны". Почему положительный результат не мог бы быть обозначен словами "Вы залетели" или "Покупайте коляску"? Или, ещё лучше — "Вы доигрались"? И почему отрицательный результат сопровождался словом "увы"? Почему там не было такой формулировки, как, например, "Слава Богу, вы не беременны" или "Расслабьтесь, ложная тревога"? Всё дело было в том, что к беременности на Альтерии традиционно относились как к счастливому событию, тогда как её прерывание без медицинских показаний осуждалось практически всеми. Для предупреждения нежелательного зачатия существовали капсулы, которые можно было принимать любому из партнёров до соития или не позднее чем через час после него. Джим попытался вспомнить: принимал ли он капсулу в последний раз, когда был с Фалконом? Он не мог вспомнить. Может быть, он принял, но слишком поздно? Как бы то ни было, результат этого светился на мини-табло розовыми буквами: у него будет ребёнок от Фалкона. Ошибки быть не могло: такой характерный симптом, как ночной озноб, у него был, да и общее недомогание тоже. Озноб у него уже начинался, и Джим забрался под двойное одеяло.

Ночь он провёл без сна. На него нахлынуло столько мыслей и страхов, что голова разрывалась: как отнесётся к этому лорд Райвенн? не выгонит ли он Фалкона? не прогонит ли самого Джима? Дрожа от озноба, Джим плакал. Когда утром вошёл дворецкий, на лице Джима всё ещё были явные следы слёз. Участливо склонившись над ним, Криар спросил:

— Что такое, господин Джим? Что за слёзки? — Взяв с тумбочки тестер и прочитав результат, он сказал: — Чудесно, сударь, поздравляю вас.

Кутаясь в одеяло, Джим сел.

— Что теперь будет, Криар?

— Что будет? — Криар с улыбкой присел рядом с ним. — Скоро у нас в доме появится малыш — вот что будет.

Джим уткнулся в чёрную ткань строгого костюма Криара и отчаянно разрыдался. Сдержанно поглаживая его по волосам белой перчаткой, Криар удивлённо проговорил:

— Ну, ну, сударь… Зачем же плакать? Ведь это радость, а не горе!

— Отец рассердится… Выгонит меня, — всхлипывал Джим. — Криар, что мне делать?

— Что вы такое говорите, господин Джим! — воскликнул Криар. — Выгнать вас, да ещё в положении? Не говорите такого вздора, мой милый. Милорд любит вас, он никогда такого не сделает! Разумеется, вам рано или поздно придётся всё ему рассказать.

— Я очень боюсь, Криар, — плакал Джим. — Он рассердится…

— Ну, может быть, самую чуточку, — улыбнулся дворецкий, бережно обнимая Джима за плечи. — А может быть, даже и не рассердится — вы ведь знаете, как его светлость добр. А при той нежной любви, какую он испытывает к вам, он не способен даже прикрикнуть на вас — не то что выгнать. Не бойтесь, мой милый. Я пока ничего не стану говорить милорду и господину Раданайту — вы сами им всё скажете, сударь.

— А если отец скажет, чтобы я избавился… от ребёнка? — пробормотал Джим, всё ещё плача.

— Да что вы, сударь! Вы, прошу прощения, в своём уме? — ужаснулся Криар, вскинув пшеничные брови и вытаращив глаза. — Нет, нет, убить ребёночка вам никто не позволит, так и знайте. Вы только подумайте, какое это для господина Фалкона счастье — после того, как он похоронил одного малыша!

— Так ты всё знаешь, Криар? — чуть слышно спросил Джим.

Криар улыбнулся и осторожно взял руки Джима в свои.

— Сударь, хороший мой… Моя работа — всё видеть и знать, что делается в доме, иначе какой я дворецкий? Да, мой дорогой, я давно всё вижу. Не мне вас судить, это не моё дело, и я ничего не стану вам говорить… Это дело милорда. Но раз уж такое случилось, пусть это будет радостью для всех. Не горюйте, господин Джим, а радуйтесь и не бойтесь гнева милорда: он ничего вам не сделает, он очень вас любит.

Джим вытер слёзы краешком одеяла.

— А если он выгонит Фалкона?

— Я так не думаю, сударь. Он этого не сделает. Единственное, к чему он может его обязать — это взять вас в спутники. На его месте я бы именно так и поступил, мой хороший. — Криар ласково пожал руки Джима и встал. — Если вы плохо себя чувствуете, можете не вставать. Оставайтесь в постели, я принесу вам завтрак сюда.

— Нет, я встану, — сказал Джим, откидывая одеяло. — Иначе отец будет беспокоиться.

— Хорошо, сударь, дело ваше. Я положу ваш тест в тумбочку.

Джим умылся и оделся, вышел в столовую. Лорд Райвенн и Раданайт сразу устремили на него обеспокоенные взгляды. Лорд, протягивая Джиму руки, позвал:

— Иди-ка сюда, дружок. Взгляни на меня.

Джим подошёл, и лорд Райвенн внимательно всмотрелся в его лицо, держа его руки в своих.

— Ты немного бледен, мой милый. Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо, отец, — ответил Джим. — Лучше, чем вчера.

— Ты уверен, дорогой?

— Да, отец.

Как ему сказать? Взять и выпалить прямо сейчас? Джим содрогнулся. Нет, это было ему не по силам. Нужно дождаться Фалкона и сказать сначала ему, а потом вместе пойти к лорду Райвенну. Джим так и сделал бы, если бы не дурнота, которая вновь подступила к горлу при виде еды и выдала его самочувствие. Лорд Райвенн нахмурился.

— Джим, ты сказал неправду. Тебе не лучше. Почему ты ничего не ешь?

— Я не могу, — пробормотал Джим. — Меня мутит… Простите. Я лучше пойду к себе.

Лорд Райвенн с Раданайтом переглянулись.

— Вызываем врача, — сказал лорд. — Больше нельзя тянуть.

— Не надо, — вырвалось у Джима.

— Что значит "не надо"? — нахмурился лорд Райвенн, вытирая пальцы салфеткой, пропитанной очищающим лосьоном. — Если ты болен, дружок, нельзя это запускать! Нужно разобраться, что с тобой. Так больше не должно продолжаться.

— Отец прав, малыш, — поддержал Раданайт.

Джим закрыл лицо руками. Ему было так дурно, что он почти падал со стула.

— Не нужно врача, я не болен, — простонал он.

— Как же не болен, если с тобой такое происходит? Мы все это видим, глупо отрицать! — воскликнул лорд Райвенн. — Дитя моё! Что за упрямство, я не понимаю?

Джим уронил голову на руки. Нет, теперь уже скрыть ничего не удастся, врач всё сразу выяснит.

— Это не болезнь, — сказал он.