Елена Грушковская - Печальный Лорд

— Вы сказали, это делается, когда любишь, — сказал он. — Я… Мне кажется, я вас…

Джим не дал ему договорить. Он проваливал испытание, неистово гладя плечи, лицо и голову Фалдора и впиваясь в его мягкие, послушно раскрывающиеся ему навстречу губы. Но лишь несколько мгновений губы Фалдора были податливыми и пассивными; они тут же сами перешли в наступление, а его руки крепко обняли Джима. Джим смеялся и рыдал, принимал поцелуй за поцелуем и сам целовал снова и снова. Испытание было провалено, но ему было всё равно.

— Фалкон, — прошептал он.

Объятия вдруг ослабели, Фалдор отступил. Как когда-то на горной площадке, Джим в скорбном недоумении попытался удержать ускользающего Фалдора, но тот, как и Фалкон, покачал головой: не делай этого.

— Дети остались без присмотра, ваша светлость, — сказал он. — Давайте вернёмся.

Он исчез за завесой яннановых ветвей, а Джим осел на траву, содрогаясь от беззвучных рыданий. Судорожно цепляясь за розовые гирлянды и обрывая с них горсти мягких лепестков, он устремлял к небу надрывный немой крик.

— Я не могу, Фалкон… Я НЕ МОГУ…

Никто ему не отвечал, яннановые цветы щекотали его мокрые щёки и могли утешать только своим сладким ароматом. Они осыпались, неистово смятые, с его вспотевших ладоней.

— ФАЛКОН!!! — посылал он отчаянный, полный боли зов через триллионы световых лет, в другую Вселенную. — Фалкон…

Но так далеко не нужно было устремлять взгляд: тот, кого он звал, оказался гораздо ближе. Джим услышал топот маленьких резвых ног, и его шею обняли тёплые ручонки сына.

— Не плачь, папуля, я с тобой!

Маленькие ладошки Илидора вытирали ему слёзы, он обнимал Джима изо всех силёнок и повторял:

— Не плачь, не плачь! Я с тобой!

"Я улетаю, но моя любовь останется с тобой. Она будет жить в нашем сыне, в котором есть частичка тебя и частичка меня".

Как могло получиться, что Джим звал Фалкона, а прибежал Илидор? Только потому, что Илидор и был Фалконом. Не Фалдор, как казалось Джиму, а Илидор, в котором жила настоящая частичка Фалкона, которая и откликнулась на его зов.

— Папуля, ты упал? Ты ушибся, тебе больно? — спрашивал малыш.

С детского личика на Джима смотрели глаза со знакомыми смелыми искорками.

— Нет, моё сокровище, — улыбнулся он сквозь слёзы, гладя мягкие кудряшки сына. — Мне было плохо, но ты пришёл, и всё стало хорошо. Спасибо тебе, мой родной.

Нет, испытание не было провалено, понял Джим. В момент, когда он уже признавал своё поражение, ему пришла помощь, и он справился. Да, он справился окончательно и поднялся с земли повзрослевшим и спокойным. Ничто не забылось, не ушло и не померкло, всё оставалось на прежних местах, но сердце Джима обрело покой. С тихой светлой печалью он поставил последнюю точку в главе «Странник» и открыл новую страницу, на которой написал заголовок: «Печальный Лорд».

Они с Илидором устроили игру в прятки среди яннановых веток, к которой присоединился и Серино, а Фалдор присматривал за близнецами. Потом они выбрались на лужайку, Джим завязал Илидору глаза своим шарфом, и началась игра в жмурки. Они бегали и смеялись, падали, вставали и снова бегали, и веселью не было конца. Давно уже Джим так не играл с детьми, как сегодня, давно не был таким заводным и неутомимым, а когда увидел Йорна, почтительно снявшего синюю шапку с козырьком, позвал:

— Йорн, иди к нам!

Они играли в мяч, а потом качали детей на качелях: Джим раскачивал Илидора, а Йорн — Серино.

Потом они вернулись в детскую. Оставив с детьми Фалдора, Джим бродил в одиночестве по саду, чтобы в его душе улеглось всё то, что он сегодня осознал.

Вечером он уложил детей. Лорд Дитмар отчего-то задерживался. Ожидая его, Джим ещё раз прогулялся по саду, посидел в библиотеке, выпил чаю и поболтал с Эгмемоном. Ему не терпелось поделиться с лордом Дитмаром своим прозрением, рассказать ему, что испытание прошлым преодолено, и успокоить его, но лорда Дитмара всё не было. Около десяти вечера Джим начал беспокоиться: настолько лорд Дитмар ещё не задерживался, обычно он возвращался не позднее восьми. Хотя Джим взял за правило не беспокоить его звонками, чтобы не отвлекать от дел, сейчас он был вынужден нарушить своё обыкновение.

— Простите, что побеспокоил вас, милорд… — начал он.

— Знаю, знаю, милый, я задержался, — перебил лорд Дитмар. — Я сейчас в академии. Чрезвычайные обстоятельства… Я всё тебе расскажу, когда вернусь.

— Скоро вы будете, милорд? — спросил Джим.

— Это будет зависеть от того, как скоро здесь всё разрешится, — ответил лорд Дитмар.

— Что-то случилось?

Лорд Дитмар вздохнул.

— Да, моя радость, случилось… Я всё расскажу, не беспокойся. Если ты устал, не дожидайся меня, ложись. Скорее всего, я буду очень поздно.

Разумеется, уснуть Джим не смог, хотя и лёг в постель: его снедало беспокойство. Лорд Дитмар приехал в половине первого ночи; сказать, что он выглядел усталым, было бы большим преуменьшением, потому что лорд Дитмар выглядел так, будто на его плечах повисла неподъёмная тяжесть. Подойдя к окну спальни, он медленно стягивал перчатки, и пока он это делал, Джим с тревогой ждал его первых слов. Лорд Дитмар снял браслет с телефоном и вынул из уха динамик, сбросил плащ и, не раздеваясь, опустился на кровать. Джим, придвинувшись, погладил его по волосам и поцеловал. Губы его спутника ответили на поцелуй с усталой нежностью.

— Что случилось, милорд?

Лорд Дитмар сгрёб Джима одной рукой и прижал к груди, зарываясь лицом в волосы и вдыхая их запах.

— Ты помнишь профессора Амогара, ректора нашей академии? Он приезжал сообщить о смерти Даллена, — сказал он.

— Да, помню, — ответил Джим. — Что-то с ним?

Лорд Дитмар вздохнул.

— Он скончался вчера… Сегодня были похороны и экстренное заседание в ректорате. Поэтому я и задержался, мой дорогой.

— Не может быть, — пробормотал Джим. — Когда он к нам приезжал, он не показался мне таким уж старым. И выглядел он весьма бодро.

— Увы, никто не вечен, — сказал лорд Дитмар, садясь.

Он подошёл к окну и открыл его, впустив в комнату ночную свежесть и аромат цветущего сада.

— По старому порядку новым ректором автоматически стал бы его первый заместитель, — сказал он, подставляя лицо потоку прохладного воздуха. — Но недавно ввели новый порядок избрания ректора. Теперь ректором может стать любой, за кого проголосует большинство преподавательского состава… В общем, они проголосовали за меня, дорогой. Я этого не хотел, так решили коллеги, а мне было некуда деваться — пришлось согласиться.

— Я поздравляю вас, милорд, — сказал Джим.

Лорд Дитмар невесело усмехнулся.

— Поздравлять тут особо не с чем, дружок… Должность ректора — далеко не синекура. На меня свалится куча новых забот, и о прежней, относительно спокойной жизни придётся забыть. Боюсь, я буду ещё меньше бывать с тобой и детьми.