Мэгги Шайн - Темные фантазии

Эрик закрыл глаза. Он не мог видеть ее лицо, когда она так на него смотрела. Тамара смахнула с глаз слезы.

— Я рядом с тобой, чтобы помогать тебе, защищать тебя. Ты звала меня для этого, когда тебе казалось, что ты сходишь с ума. Поэтому я рядом, а не для того, чтобы удовлетворять собственные желания.

Эрик встал и протянул ей руки. Положив на них свои ладони, Тамара встала, смущенно глядя в пол.

— Ты еще очень многого не понимаешь. Как бы я ни хотел тебя, я не имею права позволить себе забыться, я должен мыслить здраво. Ты к этому не готова.

Тамара подняла голову и внезапно слегка улыбнулась.

— Хоть мне и кажется, что я давно знаю тебя, но, в сущности, я ничего о тебе не знаю. Одно могу сказать точно, что ты был прав, говоря, что ты не такой, как все. Это точно. Ни один мужчина не смог бы остановиться в такой момент. Когда я с тобой, все складывается так, как я хочу. Меня это немного пугает.

Эрик кивнул. Он отлично понимал ее чувства. Какие-то вещи происходили помимо ее воли, она не могла их контролировать. Порой ему казалось, что с ним происходит то же самое, но он научился всегда все держать под контролем.

— Скажи, почему я так хорошо тебя знаю? Когда мы успели так сблизиться?

Эрик погладил ее по плечу. Он больше не мог бороться с искушением прикоснуться к ней вновь. Он провел рукой по ее волосам, откидывая их назад.

— Тебе сегодня много пришлось пережить, Тамара. Твой разум сам даст тебе все объяснения, позволит многое вспомнить и понять, когда придет время. Поверь, я готов ответить на любой твой вопрос, но сейчас тебе лучше отдохнуть.

Она склонила голову набок, соглашаясь с тем, что он сказал. Но вдруг спросила:

— Ты говорил, что твой отец был казнен в Париже. Это было во время революции?

Эрик вздохнул и обнял Тамару за плечи, увлекая за собой. Она покорно пошла за ним. Пройдя по коридору, Эрик открыл массивную дверь, и они оказались в библиотеке. Эрик щелкнул выключателем. Он не любил электрический свет и потому редко им пользовался. Но сейчас так было проще. Жестом он показал на портреты своих предков, развешанные на стенах. Его родители были изображены вскоре после свадьбы, это был самый лучший и счастливый период их жизни, период молодости и расцвета.

— Твои родители? — Тамара едва не задохнулась, когда он кивнул. — Какая она красивая, такие тонкие черты, а кожа словно фарфоровая. Волосы как у тебя.

На Эрика нахлынул поток воспоминаний. В голове возник образ его милой матушки, ее мягкие волосы и нежный голос. Она не терпела никаких нянек и воспитывала детей сама. Укладывая их вечером спать, она пела им колыбельную. Эрик не обратил внимания, что Тамара в упор смотрит на него. Он вернулся в реальность, лишь когда она всхлипнула и смахнула с глаз слезы.

— Ты, наверное, очень по ней скучаешь.

— По крайней мере, им удалось избежать кровавого террора. Они с сестрой прожили всю оставшуюся жизнь в Англии. Моему отцу не так повезло. Его казнили. Меня ждала та же участь, если бы не Роланд.

— Ты тогда… изменился? — осторожно спросила Тамара.

Эрик кивнул.

— Почему же после освобождения ты не уехал к маме и сестре?

— Я не мог к ним поехать, Тамара. Я бы никогда не стал для них прежним братом и сыном. Я слишком отличался от остальных людей. И внутренне я очень изменился, стал более уверенным в себе, властным. Да и как я бы объяснил им, что могу видеться с ними только после заката?

— Думаю, для них это не имело бы значения, — мягко сказала она, положив руку ему на ладонь.

— Или напугало и заставило ненавидеть. Я бы не смог смотреть в глаза матери, видя в них боль и отвращение. Нет. Было проще, чтобы они верили в то, что казнь свершилась.

Это была ночь откровений. То, что сначала так напугало, потом обернулось совсем другой стороной, характеризуя Эрика Маркгванда иначе. Он был вампиром. Интересно, что это значит? Что солнечные лучи способны его убить? Она поняла, что ему не нужно пить кровь живых людей, чтобы выжить. Он никого не убивал.

Эрик рассказал ей, как помог матери и сестре выбраться из Парижа, но сам был арестован. Тамара умело задавала вопросы, и он рассказал ей почти половину своей жизни. Веселил ее рассказами о своих детских шалостях. Так трогательно говорил о матери, что Тамара прослезилась. Может, он и был не совсем человеком, но испытывал все эмоции и чувства, свойственные людям. Тамара почувствовала, какую он испытывает боль, считая себя неполноценным. Сколько веков таких мучений может выдержать человек и не сойти с ума?

Ей нравилось, что она может скрасить его одиночество, и испытывала некое подобие родства с этим благородным мужчиной. Когда Эрик проводил ее до машины, Тамаре уже казалось, что они знакомы всю жизнь.

Она приехала домой чуть за полночь и столкнулась с Дэниэлом и Кертисом, поджидавшими ее, словно сторожевые псы.

— Где ты была? — спросили они почти хором.

— Опять начинается? — пробормотала Тамара, пряча забинтованную руку в карман. — Гуляла. Мне надо было кое-что сделать. Вы оба знаете, как я люблю ясные морозные ночи. Просто я забыла о времени.

Тамара испытала настоящий шок, когда Кертис подошел к ней ближе и внимательно стал рассматривать ее шею.

— Ты встречалась с Маркгвандом, да, Тэмми?

— Думаете, я сказала бы вам, даже если бы встречалась? Ты что, мой сторож, Курт?

Он отвернулся и провел рукой по волосам. Настала очередь Дэниэла.

— Он просто переживает за тебя, как и я, дорогая. Я говорил тебе, мы думаем, что Маркгванд еще раз постарается с тобой встретиться. Прошу тебя, ты обязательно должна будешь нам рассказать. Это для твоего же блага.

Тамара подумала, что, если рассказать правду, Дэниэла хватит сердечный приступ. Она подавила возникшее раздражение. Врать было неприятно.

— Я сегодня вообще ни с кем не встречалась, Дэниэл. Я совершенно запуталась. Мне необходимо побыть одной.

Ей удалось произнести это. Тамара чувствовала себя иудой из-за того, что обманывала самых дорогих людей.

Кертис сел на диван, потянув Тамару за руку:

— Пришло время тебе узнать несколько неприятных вещей. Первое: я имею право спрашивать, потому что я люблю тебя. Я всегда надеялся, что ты это заметишь и выйдешь за меня замуж. Правда, ты позже стала вести себя со мной так, словно я чужой человек. Давай выясним все сейчас раз и навсегда. Я не позволю Маркгванду встать между нами.

— Встать между… Что? Кертис, это невозможно, нет никаких нас.

Кертис вздохнул и посмотрел на Тамару, как на безмозглую идиотку.

— Ты прекрасно меня поняла. Пойми, что бы он ни говорил, нельзя забывать, кто он такой, — продолжал он уже более мягким голосом. — Он способен так искусно лгать, что поверишь в каждое слово. Он убедит тебя, что заботится о тебе, но правда в том, что его заботят только собственные интересы и существование. Он может неожиданно задать вопрос про Дэниэла. Ты не должна верить его речам, Тэмми. Мы единственные, кто любит тебя.