Юлия Колесникова - Солнце бессонных

За десять минут мне надо было успеть сделать то, на что всегда уходило полчаса. Хотя нет, поесть я смогу даже когда он придет. Подскочив к окну, чтобы убедиться, что его еще там нет, я замерла на месте — выпал снег! Неужели вчера я пропустила тот момент, когда начался снегопад? Я застонала, от мысли, что у меня всегда все некстати. А ведь могла увидеть, как падает первый снег!

Вчера я так и заснула у него на руках, и, проснувшись дома, так и не поняла, как оказалась в своей кровати. Сегодня я ожидала от Самюель слов типа «Я же тебя предупреждала». Но когда я спустилась вниз, настроена она была миролюбиво, шутила и смеялась, Грем так же подтрунивал надо мной, называя «сонной ночной птицей», а я не обижалась. Вчера вечером Калеб открылся мне с еще одной стороны, со стороны веры, раскаяния, самоотверженности и жертвенности. Он смог сдержаться, тогда когда его жажда была очень сильна. Не знаю только, что ее вызвало, но то, что сила воли Калеба огромна, я смогла убедиться воочию. Мне теперь не страшно быть с ним наедине постоянно. И со временем он перестанет бояться нашей близости.

Когда в доме появился Калеб, я как раз говорила с Ричардом по телефону.

— Что тебе подарить на день рождения?

Я задумалась. Единственным подарком, который я хотела от Ричарда, был его приезд. Так как это было невыполнимо, можно задуматься о материальной стороне.

— Может водный скутер?

Вопрос был невинный и чисто теоретический, но в один миг на меня с обеих сторон вылился такой ушат негодования. Неожиданный смех среди этого привлек мое внимание. Прислонившись к каминной полке, стоял Калеб. Сложив на груди руки, он внимательно и в то же время весело смотрел на меня. Одетый в коричневый вельветовый пиджак и простые элегантные брюки, он не был похож на того школьника в которого я влюбилась. Передо мной стоял мужчина, роскошный и элегантный, не чета мне.

— Это Ричард? — спросил он.

И так, еще не отойдя от того, что вижу его таким красивым, я просто кивнула и покорно отдала ему трубку. Переведя взгляд на Самюель, я увидела в ее глазах не только гордость, но и одобрение. Они вели себя так, словно я выиграла породистого скакуна, которого нужно показать всем родственникам. Грем выглядел не менее гордым, словно этого же скакуна мне и отдал.

Калеб заговорил слишком быстро и тихо, чтобы я могла разобрать хоть слово, и спустя лишь время уловила, что он говорит на каком-то языке, которого я не знаю. И по его лукавому взгляду я поняла, что он поступает так специально. Он смеялся и о чем-то спрашивал моего брата, так продолжалось несколько минут, и, не выдержав, я развернулась и пошла на кухню. Меня снедало нетерпение. Мне хотелось знать, о чем они так долго говорят, если им на речь уходит раза в три раза меньше времени, чем нам простым людям.

От раздражения я вылила в хлопья сок, и случайно чай, но в кухню вошел Калеб, а я так хотела знать, что они там обсуждали с Ричардом, что автоматически принялась есть. Что и говорить такой гадости мне есть, еще не приходилось. Да уж гордость страшная вещь!

Наблюдая за веселым лицом Калеба, я силилась отгадать, отчего он так светиться, и что такого Ричард мог обо мне рассказать. Но лукавые глаза Калеба блестевшие из-под прикрытых век, не давали мне раскрыть рта, я должна была дождаться, что он сам мне расскажет об их разговоре.

Время шло, гадкой каши в тарелке становилось все меньше, а Калеб молчал, игнорируя то, как я сверлю его глазами, и только улыбался. Под давлением этой ленивой улыбки я не могла устоять, он знал такую мою слабость. И я поняла, что Калеб ничего мне не скажет, как бы я не расспрашивала, значит, разговор был точно обо мне. Можно будет спросить у Самюель, но Калеб ее предупредит, а она не вмешивается в наши отношения. Возможно, брат с Калебом говорили о моем дне рождения. Уже несколько дней Калеб выпытывал, что мне подарить, а я настаивала, что мне хватит той картины, нарисованной им.

— Так что идем? — со сладкой улыбкой пропел Калеб, и, забрав со стола посуду, отправил ее в посудомоечную машину. Для меня оказалось настоящим шоком видеть такого импозантного и красивого Калеба, занимающегося посудой.

Я молчала, мне было тяжело переключиться с мыслей о разговоре брата с Калебом, на поездку. Я просто напросто надулась. И как мне было объяснить Калебу, что я терпеть не могу сюрпризы! Так было всегда, даже в то время когда я жила с Фионой. Просто сюрпризы никогда не сулили ничего хорошего. И эта мысль постепенно может испортить всю радость от дня рождения.

Он помог мне одеться, и к тому времени как мы вышли в холл в доме кроме нас никого не осталось. Предатели, подумала я. Они все знают, но мне никто ничего не скажет. А ведь Самюель должна помнить, как я отношусь к сюрпризам. Если мне подарок не нравится, то мне с трудом удается скрыть свою настоящую реакцию. Не хочется, чтобы Калеб подумал, будто я мелочная. Хотя лучше уж пусть сейчас узнает о плохих чертах моего характера.

Как всегда галантно, Калеб помог мне сесть в машину, не забыв при этом и на себя накинуть пальто, чтобы было заметно, что и он ощутил упавшую температуру. Я продолжала дуться на него, потому что он меня так еще и не поцеловал, и от этого мне болезненнее было смотреть на него, такого сегодня красивого и осознавать какой я еще ребенок около него. Даже теперь внешне выглядело, что он старше меня лет на десять. Смешная тинэйджерка и светский лев.

— Так и не будешь со мной говорить? — поинтересовался Калеб, как только мы проехали дом сестер Стоутон, специально немного замедлившись около него, чтобы я помахала милым старушкам, конечно же, совершенно случайно вышедшим на ступеньки. Сняли хотя бы бинокль, едко подумала я.

— Расскажешь, о чем вы говорили?

— Нет. И поэтому ты не будешь со мной говорить? — я не могла взять в толк, что же так веселило Калеба.

— Ну почему же, буду. Со своим адвокатом, — буркнула я. И все же не смогла долго злиться. Как это возможно когда Калеб с такой очаровательной усмешкой постоянно поглядывает на меня, от чего мое сердце бьется сильнее.

Мы уже почти выехали за линию города, к магистрали М1, когда Калеб резко остановил машину и потянулся к ремешкам безопасности. Я непонимающе уставилась на то, что же он такое делает. И только когда Калеб отодвинув свое сидение назад, перетянул меня на свои колени, я понимающе уткнулась в ворот его пальто, усеянного мелкой влагой оставленной снегом. И все же не решалась поднять голову, для поцелуя. Он сам заварил эту кашу, так пусть и расхлебывает.

От обиды у меня выступили слезы, и теперь я боялась, что он увидит их. Поэтому, когда Калеб взял мой подбородок и хотел его приподнять, я не сразу же решилась. Увидев слезы, он так понимающе улыбнулся и, поцеловав поочередно каждый глаз, нежно прошептал мне на ушко: