Юлия Колесникова - Солнце бессонных

Как же я скучала по нему и по Ричарду. Ничто не могло заполнить ту пустоту в сердце, что осталась с их отъездом. Но надежда на то, что скоро мы снова сможем жить вместе оставалась: когда-нибудь Прат заскучает без нас, и Мизери сможет контролировать свою жажду, поведение, движение, а я верну назад свою семью. Я вовсе не забывала о ребенке, просто о нем будут заботиться Самюель и Терцо, таковым было мое условие, если я оставляю его, — родителями для него станут они. Я же буду лишь сестрой.

Моим планом на будущее было проучиться в колледже еще человеком, потом сменить свою человеческую ипостась на вампира, и найти одного человека,…но об этом не знали они. Или я надеялась, что они не догадываются, а если подозревают, то не судят. Я знала, что Самюель будет против, но ее недовольство не поколеблет мое желание. И возможно когда-нибудь Калеб сможет взглянуть на меня такую же прекрасную, как Самюель, хотя меня мучили сомнения, буду ли я красива, возможно, я стану самым не привлекательным вампиром. Но меня это не пугало, моей целью будут сила и ум вампира, а не красота, я вовсе не желала влюбить в себя Калеба, или кого-либо, хотя тщеславные мысли поставить такого гордеца на колени, немного утешали.

Я представила себе холодные глаза Калеба наполненные чувством… и сама чуть не задохнулась от удивления. Он так прекрасен, и мне нельзя о нем мечтать, чтобы не мучиться еще от неразделенной любви.

Наконец-то я выключила свет и заставила себя ни о чем не думать, но так и не сумев изгнать из головы лицо Калеба, заснула.

Утро встретило меня дождем. Но я ничего другого и не ожидала, даже радовалась что кому-то там, на небе, так же плохо, как мне. Небо будто плакало вместо меня, и действительно на душе становилось почти легко.

Выбирать во что одеться мне пришлось не долго, мой носибельный гардероб уменьшался с той же скоростью, с какой рос живот. Я подозревала, что еще одна неделя, выкинет из моего шкафа уже не налазящие вещи. Но я не расстраивалась, — в этом году мне приходилось расставаться и с более важными в моей жизни вещами. Как, например друзья и половина семьи.

Я сбежала вниз, как никогда за последнее время в приподнятом настроении, и это не смотря на то, что смех, доносившийся снизу, будил меня на протяжении всей ночи. На кухне ожидал завтрак и Самюель, читала свежую газету, нарочито медленно, чтобы насладиться чем-то таким человеческим. Она заварила для себя кофе, но, понятное дело, не пила его, а лишь наслаждалась ароматом, то же самое вчера делал Грем с вином, он целый вечер болтал красный напиток в бокале, время от времени поднося его к носу. Такого я раньше не видела, хотя мне казалось, я все знаю о привычках вампиров, вот этим Гроверы и казались мне особенными. Такие похожие и одновременно отличающиеся от моих родителей. В отличии от нашей семьи, Калеб общался с людьми очень тесно, даже слишком, как на мой взгляд. Такого себе Защитники крови не позволяли, контроль давался лишь старым вампирам. Он не просто дружил с ними, но и встречался, и пока что причина этих отношений была мне не ясна. Что ему могло понадобиться от девушек, если он не собирался пить их кровь? А может это я думала примитивно?

Не так давно как вчера, я сказала ему, что знаю, кто он, но знаю ли, чтобы так радикально записывать в разряд монстров? Я была не справедлива и понимала причину, по которой сказала такое. Он нравился мне намного больше, чем я хотела бы признавать. И я сомневалась, что в этом городке была хоть одна девушка, женщина или даже бабушка, которой он не нравился. Мне очень хотелось бы видеть ту девушку, которая заставит его забыть обо всем, влюбить в себя. Какой же красавицей для этого нужно быть.

Я украдкой посмотрела на маму, ее идеальное лицо, которое никогда не узнает увяданья, и поняла, что мне никогда не быть столь красивой. Даже среди вампиров я не видела подобных ей. Теперь при свете дня ее белесые волосы сияли словно серебро, превращая саму Самюель в подобие ангела, даже не смотря на то, что глаза ее стали уже почти черными. Значит сегодня ее кожа не такая холодная.

Самюель наблюдала за мной, молча, видимо ожидая, когда я заговорю первой, так как в последний месяц мое настроение с утра, мало назвать просто угрюмым. Тяжело вставать с утра и видя свое распухшее тело в зеркале, смотреть потом на этот эталон красоты. После такого мало кому захочется радоваться утру. Только почему-то сегодня мне было все равно, как никогда я чувствовала себя прекрасно. Я даже подумала, о том, чтобы поговорить, о Калебе. Немного задумчиво пожевав, я нашла в себе силы заговорить.

— Как думаешь, зачем Калеб встречается со всеми этими девушками, зачем дружит с людьми? — я не сомневалась, Самюель понимает причины, по которым он поступал так. — Это ведь трудно?

Даже если она и была удивленна моим настроением и вопросом, то не показала этого. Отставив в сторону кружку и газету, Самюель невозмутимо принялась мыть посуду.

— Думаю, — отозвалась она из-за спины, — все дело в общении. Это сложно объяснить…

Повисла тишина. Я подождала мгновение, надеясь на продолжение.

— Потому что я человек,…пока что, — уточнила я. При последних словах лицо Самюель нахмурилось, она не любила когда я говорила об этом так равнодушно, будто о получении прав, ее пугало с каким рвением я хочу расстаться со своей смертностью. Но не меня. Кажется я была рождена именно для того чтобы стать вампиром. По крайней мере, не было в мире человека жаждущего этого, так как я. И имеющего прав на это больше чем я. Запах крови, мой талант, моя, так сказать, Особенность.

— Не только потому, что ты человек, а потому, что еще недавно жила в довольной большой семье, — Калеб же почти постоянно один.

Я удивленно взглянула на маму, мне не приходило в голову, что Калеб может чувствовать себя одиноким. Казалась даже смешной мысль, что такой как он ощущает одиночество.

— Ты несправедлива к нему, — увидев мое недоумение, Самюель заговорила со мной, так как часто раньше с Ричардом, когда он что-нибудь отколачивал в стиле Прата, — не смотря на его самоуверенность, Калеб хорошая личность. Он прекрасный человек.

— Но все же, ты согласна со мной, что он чрезвычайно самовлюблен, — настаивала я, не забывая о еде, притом я удивлялась, почему так голодна. Казалось, я не ела дня два.

— Что ты имеешь в виду под самовлюбленностью? — изогнула бровь Самюель, и я, не удержавшись, рассмеялась. Все-таки она болезненно воспринимала вопрос о своей внешности, не смотря на то, что выглядела прекрасно. Возраст в сотню лет, при такой красоте, мало ее утешал. И без сомнения, при этом она гордилась своей красотой, хотя гордилась это еще мало сказано. Точнее говоря, тщеславно наслаждалась своим совершенством, но в открытую, я бы ей такого никогда не сказала.