Дженнифер Рардин - Землю грызет мертвец

— Бергман! — заорала я. — Как долго будет перезаряжаться огнемет?

— Тридцать секунд!

Черт! Не могу я просто стоять и смотреть.

«Скорбь» ждала у меня в руке, я глянула на нее.

Ну-ну. Мне нужен здоровенный суперпистолет, и прямо сейчас!

Вот он! На земле, где Вайль его бросил, лежал арбалет, убивший Пенгфей, будто ждал этого момента. Ждал меня.

Снова сунув «Скорбь» в кобуру, я направилась к арбалету, схватила его и побежала к Луну и Вайлю. Они все еще дрались, почти по пояс в грязной воде.

Помня все время, что я держу в руках оружие очень тонкой работы, предназначенное для долгой жизни, я сделала отчаянный рывок, замахиваясь на ходу изо всей силы, и ударила Луна сбоку наотмашь, будто огромный красный бейсбольный мяч. Арбалет зазвенел по броне, удар отдался в руки. Правая половина планки отскочила назад мне прямо в лоб, рассекла кожу, и кровь заструилась по носу. Я тут же начала плеваться и отфыркиваться, как издыхающая лошадь, но зрения не утратила — а сейчас только это было важно.

Еще раз замахнувшись арбалетом, я снова опустила его на голову Луна, отламывая остатки планки. У меня в руках остался ствол арбалета, но без планки, торчащей в обе стороны и затрудняющей вертикальные движения.

— Жас, пятнадцать секунд! — сообщил мне Бергман срывающимся от волнения голосом.

— Вайль! — заорала я, вскарабкалась по колышущемуся телу Луна, изо всех сил сохраняя равновесие и пытаясь добраться до головы. — Нужна твоя сила, — прошептала я, надеясь, что Вайль услышал, понял.

Он услышал и понял, но и Лун тоже. Голос, загремевший у меня в голове, не принадлежал ни Вайлю, ни Бергману.

ПРИГНИСЬ! — заорал Рауль.

Я распласталась на бронированной спине Луна, пропуская над головой взмах чудовищного хвоста — воздушный вихрь чуть не сорвал с меня парик.

— Десять секунд! — взвыл Бергман.

Я встала, побежала вдоль хребта. Краем глаза заметила возвращающийся на взмахе хвост, и на этот раз он в меня попал бы, отбросил бы куда-нибудь прочь на крышу чьей-то машины. Если бы не…

— Десять секунд! — заревел Бергман.

— Вайль, придержи ему челюсть!

— Пять секунд!

Угол надо было выбрать точно, почти отвесно — как если колотишь по банкам газировки. Я занесла заостренный ствол и сунула его в рану, разодранную Вайлем.

— Вайль, загоняй!

— Жас, время!

Я отпрыгнула и плюхнулась в такую холодную воду, что была готова была поднять якорь и умотать куда подальше от такой хозяйки. Я быстро выбралась на берег, держась подальше от мечущегося Луна, а тем временем Вайль забивал ствол кулаками, загоняя в тело все глубже и глубже.

Все произошло внезапно: только что Лун дергался и визжал — и вдруг его не стало. В ушах зазвенела тишина, дым от исчезающих останков взмыл вверх и развеялся в ночи. Броня, вяло подумала я. Надо забрать броню. Ботинки я сняла раньше, чтобы вылить воду, и сейчас, оставив их на траве, подошла к воде. Пальцы ног увязли в холодном иле, но я успела подцепить единственный видимый кусочек брони — остальное пошло на дно быстрее свинцового грузила. Не сводя глаз с Вайля, я вытащила броню на берег, перехватывая руками и чувствуя себя, как рыбак после долгого дня работы.

— Иди забери свою броню, Бергман. Коула прихвати себе на помощь. — Радостный вопль едва меня не оглушил, но при этом я не могла не улыбнуться. Младенца он спас. Кстати, о младенце: — Лай успокоился, когда ты отдал его родителям? — спросила я Коула.

Вайль тем временем выпрямился и выбрался на берег. Я подобрала его трость — он ее бросил вместе с арбалетом — и попыталась ему отдать.

Он глядел на меня преображенными глазами — вертикальные зрачки, серебряные радужки. Чужие глаза, и глядели на меня с раздражением. Я решила, что просто он не может сомкнуть на ней руки, все еще скованные льдом. Я неуклюже уронила трость, а он сказал:

— Ушам своим не верю. Это первое, что ты должна была мне сказать?

Я сняла медальон, чтобы лучше предвидеть его следующий шаг. Если он решил напустить на меня холоду (ну и ну, Жас, какой каламбур!), то у нас серьезные проблемы.

— На самом деле я обращалась к нашему переводчику, — сообщила я.

— Мальчишка успокоился, как только ты его забрала у Луна, — ответил Коул. — Как будто понял, что ему уже ничего не грозит.

Я кивнула. Теперь я наверняка знала, что ребенка мы спасли.

Хорошо бы сейчас встать перед Вайлем нос к носу и рявкнуть: «Какая вожжа попала тебе под хвост? Мы же только что победили!». Но я слишком люблю свою работу, чтобы выводить из себя того, от кого зависит мое пребывание на этой службе.

Вайль вздохнул и отвернул голову, пока я еще не вся заледенела.

Что-то в его манере поведения заставило меня обернуться через плечо. Плечи, грудь, ноги — все это у него было напряжено так, будто в любую секунду он был готов к прыжку.

Но здесь же только я. От кого он собрался защищаться?

Тут до меня внезапно дошло.

Я глубоко вздохнула. Бывают времена, когда мне жалко, что я не одна работаю. Ну, слегка жалко. И только в том смысле, что там не надо беспокоиться, как бы не задеть чужие чувства. И беспокоиться все время.

— Вайль, я женщина.

— Мне не нужны напоминания… — начал он, выпрямляясь во весь рост.

— Нужны, оказывается. Явно нужны. Я — женщина, и безопасность младенца для меня всегда будет важнее того, как это здорово — что ты умеешь заковываться в лед и что ты сумел навалять Луну.

— Ты… ты считаешь, это было здорово?

Неужто я сумела чуть оттаять этого ледяного рыцаря?

— Издеваешься? Ты только посмотри! — Я притронулась к чешуйке и тут же отдернула руку, показывая ему обожженный палец. — Ты потрясающий боец!

Он глянул на свидетельства своей борьбы с Чень Луном.

— Да, пожалуй.

— И смотри: если бы меня не восхитил твой новый наряд? Для тебя это действительно бы так много значило, и ты бы это надолго запомнил?

Я надеялась услышать отрицательный ответ — очень не хотелось мне быть для него таким авторитетом. Но я знала, что надежды напрасны.

— Когда ты не заговорила сразу, я ожидал каких-нибудь таких слов: «Как может быть, что ты вызвал из себя такой холод, который бывает только в Арктике? Где никто не живет, где ничего не растет, где ничего нет, кроме пустоты?»

В голосе послышался его родной акцент — верный признак внутреннего разлада.

— Чувак, да ты же весь из холода. У нас, людей, даже есть название для вампиров с твоими способностями. Ты знаешь, какое влияние приобрело ЦРУ, заведя у себя в штате Призрака?

Он отмахнулся — дескать, я не об этом.

— Жасмин, ты носишь мое кольцо. Ты хранишь все, что осталось во мне хорошего. С такой вот второй кантрантией я не знаю, пойдут ли приобретенные силы на пользу мне и тем, кому я служу. — Голос его сделался тише. — Особенно те, которые делают меня непобедимым. Я силен, да. Я могуч. Но меня все равно ограничивают мое восприятие, мой опыт. Если ты увидишь, что мои силы меняют меня, портят — скажи мне. Я отвергну их. — Он провел руками по груди, которая теперь была защищена лучше, чем пуленепробиваемым стеклом. — Пусть даже я сейчас представить себе не могу, как можно без них.