Екатерина Оленева - Красный цветок

Людское тепло и чувства, — лучшие наркотик, лучшая сладость и наивысший оргазм. После которого от человека ничего не остается. Груда пепла. Но плата ли это за наслаждение, которое людям не доступно?

— Хвала Матери Тьмы!

— Осанна!

— Тьма и её дети!

Ветер, бьющий в лицо, раздувал жажду. Опьяняя, стирал сдерживающие начала. Блики и тени — вот все что осталось от мира. Тревоги, ярость, любовь и обида — все растворялось в голоде. Я хотела взять, сжать и высыпать раскрошившуюся оболочку. Звериный рев, заставивший завибрировать пол, жутким эхом прошедший по зале, гармонично влился в общий фон диких истошных воплей — я больше не чувствовала себя человеком. Голод, злая радость, ощущение, будто за спиной реют черные крылья. Чувство полной свободы!

Оттолкнувшись от пола, я взлетела, чтобы ястребом упасть на первую жертву.

Соленая горячая кровь! Тепло разрываемой плоти! Конвульсивные содрогание, хрупкие толчки сердечной мышцы.

Догонять! Разрывать! И не о чем не думать. Мне никто не сможет противостоять

Кровь и крики. Крики и кровь. Дымящаяся, восхитительно алая и соленая.

Очередная жертва. Жалкая, отвратительная, вкусная. С рыжими волосами. С такими знакомыми черными глазами.

— Стой! Ты не можешь его уничтожить!

Я засмеялась!

— Одиф*фэ, да приди в себя! Это же твой отец!

Безумный, безумный мальчик! Так глупо подставляться ради такого ничтожества!

Он просто не понимает, что я убиваю их потому, что единственный, кого я хочу убить, — это он. Его плоть, лицо, тонкое, красивое, манящее, я жажду уничтожить. Он — причина моего голода.

Беги, беги, пока есть возможность! Ведь если я подчинюсь своей жажде, на что я стану любоваться завтра?

Зарычав, я ударила Эллоис*Сента по лицу, сбивая с ног.

Огонь взяв нас обоих в плотное кольцо, начал медленно сжиматься.

Где-то, очень далеко, широкие реки пламени поднимались выше и выше.

Сан*рэно закричал, истошно, отчаянно.

Высокий помост. Черная фигура с оскаленными, выставленными вперед зубами, с пустыми глазницами. Кажется, фигура скалится и насмехается, раскачиваясь.

Пламя поднимается выше. Треск, отчаянный и грозный, заглушает крики. Слышен только рев огня, его равномерный гул. И мне мерещилось, в огненных языках неистовствует злобный и неукротимый дух маленькой певуньи из Белых Рос, когда-то прельстившейся дешевой славой второсортного мага. Это ему ухмыляется её оскаленный, выгоревшей череп.

Бери то, что принадлежит тебе. То, что когда-то Рыжий обещал Бездне, в которой горит твоя душа, Анна*эйро.

Долг уплачен. Счеты равны.

— Нет!!!

— Счет, Сан*Рэно Сирэн*но, — невозмутимо произнесли мои уста, перед тем, как пламя навеки поглотило его.

Ярость, торжество и Сила схлынули, как волна. Черные крылья опали, уронив на землю.

Вокруг все охвачено пламенем. Опустошенная, я безучастно смотрела, как продолжалась разнузданная пляска. Думая о том, что жизнь полна неожиданной иронии: сумев разжечь чудовищное пламя, я оказалась не способна его унять. И справедливо то, как я сгину. А главное, придется влюбленным (друг в друга) мальчикам закатать узкие аристократические губки — никаких Врат я открывать не стану.

Смерть в огне — жуткая смерть. Сердце не желало мириться с тем, что выбрал разум.

Интересно, а там, в Бездне, я очнусь в таком же ярком мареве? Доброй меня не назовешь, чего уж там. Но ведь и на Воплощенное Мировой Зло, даже со всеми своими мелкими (и не очень) пакостями, я не тянула. Если бы у меня было право выбора, я бы училась, наряжалась, выходила замуж. За Эллоис*Сента, естественно. Родила бы ему красивых детей, красногривых девочек и черноволосых мальчиков. Судя по всему — отвратительно зеленоглазых.

Жар становился невыносимым, отвлекая от радужных утопических картин. Воздух превращался в огонь. А даже драконы выдыхают, а не вдыхают огонь.

Сухая горячая ладонь зажала рот.

— Ткач тебя заплети с паутину! Что ты творишь!

— Почему ты все ещё здесь?! — заорала я. — Тебе давно следовало убраться! Что ты тут делаешь?!

— Греюсь, — пожал аристократичный шут далеко не широкими плечами.

— Ты пришел за мной?

— Нет, — съехидничал он. — За предводителем вампиров. В моей коллекции бестий только его и не хватает. — Улыбка перетекла в злобный оскал. — У тебя есть право выбора, только решать придется быстро: пойдешь со мной по доброй воле или мне придется заняться внушением?

— Я никуда с тобой не пойду! — оттолкнула я его от себя.

Глаза у Эллои*Сента была красивые. Я уже говорила об этом. И могу говорить об этом долго. И думать беспрестанно. Он великолепен, прекрасен, замечателен. Он — моя воплотившаяся в явь мечта. И не вопрос, конечно же, я пойду. Туда, куда он захочет.

Эллоис*Сент снял с тонкого пальца кольцо с белым камнем и надел его мне на палец.

Я не сопротивлялась.

Что он прошептал, я не расслышала. Какая-то пелена, словно туман, искривляла восприятие действительности. Я, было, дернулась, попытавшись её разорвать, но Эллоис*Сент обернулся и я снова утонула в сияющем взгляде.

Ничего ласкового в нем, конечно, не было. Но глаза, будто омут, топили, лишали воли и вызывали только одно желание — выбраться отсюда туда, где мы окажемся наедине. Только он. И я.

Водяной стол забил перед нами. Каскад воды раздвинулся, напомнив взметнувшийся занавес в театре. Мы нырнули внутрь. С другой стороны нас встретила приятная ночная прохлада.

Мы были одни. Я, не задумываясь, кинулась ему на шею, подставляя губы для поцелуя.

Эллоис*Сент какое-то время терпеливо сносил пылкие объятия, пока желание следовать за ним на край Света, целовать — не нацеловаться, глядеть — не наглядеться, дышать — не надышаться пропало резко и бесповоротно. Сменившись острым желанием прибить гада.

Кулак у меня маленький, но если постараться, вложить в одно движение всю силу, ярость и обиду, он может быть весьма чувствительным. По крайней мере, не смотря на всю Чеаровскую выдержку, Эллоис*Сент крякнул, сгибаясь, когда я заехала ему под дых.

— Да как ты смел! — шипела я в лучших традициях Миаро*на, злобно-вкрадчиво — мурчащее — угрожающе.

— Извини! На уговоры, так случилось, не было времени.

— Ты использовал ментальное внушение! — менторским обвиняющим тоном уничижала, как могла, его я. Впрочем, без особого результата.

— Да ты что? — почти искренне усомнился он. — А мне-то казалось, я был столь обаятелен и мил, что ты просто хотела оказаться ко мне поближе

— Ты понимаешь, что у меня могут быть другие планы?

— Нет.

— Я тебя убью.

— Не стоит. Меня можно использовать куда более интересно. Рассказать — как?

Мне хотелось смеяться и плакать. Я была в жалком состоянии. Как, прикажете, с этим мириться?