Райчел Мид - Рождение шторма

Моя рука стала тяжелеть и опускаться...

Я оказалась одна в каменной комнате. Ни мужичка. Ни короны. Зато появилась дверь, и я тут же выпрыгнула за нее.

Меня опять поглотила темнота, и, я могу поклясться, туннель стал еще уже, чем раньше. Но я продолжила пробираться вперед. Я чувствовала, что приближаюсь к Кийо все ближе и ближе. Перейдя на бег, я старалась отыскать его как можно скорее, дотянуться до него ... а вот и он.

Кийо лежал на небольшом возвышении, он снова был в свой человеческой форме. Он лежал на спине, здоровый и прекрасный, его руки покоились скрещенными на груди, как у спящей красавицы из сказки.

Я шагнула к нему, но какая-то женщина заступила мне дорогу.

Не знаю, как я ее раньше не заметила. Она появилась словно ниоткуда. Я посмотрела на нее и прищурилась, пытаясь разглядеть ее черты, но ничего не выходило. Ее фигура словно не могла обрести резкость. На долю секунды она была золотисто-загорелой, красивой девушкой, со спадающими до самых щиколоток медово-светлыми волосами. Но в следующую — она уже была бледна, как смерть, черные волосы развивались у нее за спиной, как траурный саван, но оба ее облика были прекрасны, и по своему пугающи.

На пути у меня стояла Персефона собственной персоной, и я точно знала, через нее мне просто так не пройти.

— Позволь мне забрать его. Пожалуйста. Я прошла все испытания, как ты и хотела.

«Я хотела?» — я уже слышала этот голос и раньше, только сейчас мне показалось в нем был едва заметный оттенок веселья. — «Твои испытания мне глубоко безразличны. Они шли не от меня. Ты сама принесла их сюда. Большинство умерших приносят вину и раскаяние. Ты же — принесла страхи.»

Я заглянула ей через плечо, высматривая Кийо, душу разрывало на части.

— Что ты хочешь? Что я должна отдать за него?

« А что заставляет тебя думать, будто я вообще его тебе отдам? Он мой. Я честно получила его. Мертвые не покидают мое Царство.»

Я напрягла мозги, пытаясь припомнить каждую историю и миф, которые я когда либо слышала.

— А как же Орфей? Ты позволила ему забрать Эвридику.

«Но в конце концов она так и не покинула это место. Орфей не был достаточно уверен в себе. И Эвридика осталась.»

— Кийо тебе не нужен, учитывая, как много душ я отправила тебе в последнее время.

«Но предназначались ли они действительно мне? Или это был лишь твой способ покончить с ними?»

— Для тебя есть разница?

«Возможно и нет. Но теперь у меня на еще две души больше, и я не собираюсь отдавать их.»

— Тогда сделай мне одолжение, — умоляла я.

«Одолжение?» — похоже Персефона во всю развлекалась. — «С чего бы мне его делать?»

— За мою верную службу. И потому что у нас много общего. Я поймана меж двух миров, как и ты, и не думаю, что у меня есть способ избежать этого. Теперь я всегда буду разрываться между ними.

Я дотронулась до татуировки бабочки на своей руке — половина черная, половина белая. В точности, как у Персефоны, проводившей половину своего бытия в качестве богини весны и половину, как правительница Царства Мертвых. Прямо как я — наполовину человек, наполовину джентри. Наполовину любящая, наполовину убийца. В «Лебедином Озере» Одиллия — черный лебедь, а Одетта — белый, но обе роли исполняет одна и та же балерина.

Персефона молча смотрела на меня, пока я отчаянно пыталась сообразить что-нибудь еще.

— Ты говорила этот мир отражает то, что мы сами привносим. Любовь я тоже принесла. Неужели это ничего не стоит?

Она задумалась.

«Как посмотреть. Например, откажешься ли ты от своей любви? Пожертвуешь ли ее мне? Пообещай, что никогда больше не приблизишься к нему, это и будет твоей ценой за любовь.»

Я посмотрела на безжизненное тело Кийо, представляя, каково это будет — никогда не увидеть его снова. От этой мысли в душе что-то оборвалось, но с ответом я не колебалась.

— Да. Даю слово.

С минуту Персефона пристально вглядывалась в меня, затем Кийо исчез.

«Готово.»

— Ты отправила его душу обратно? Он выживет?

«Если его тело в скором времени исцелится, тогда — да, он выживет."

Богиня не сводила с меня пристального взгляда, и до меня дошло, что я не получала никаких гарантий относительно своего собственного возвращения. И кстати, я больше не чувствовала связи с собственным телом.

«Ты здесь в ловушке здесь,»—подтвердила она мои мысли.

—Я уже поняла. Ничего страшного. Так и должно быть. —Я не лукавила. Жизнь Кийо значила для меня гораздо больше моей собственной.

Глаза Персефоны, постоянно меняющие цвет, становясь то голубыми, то черными, то снова голубыми, не отрывались от меня. Но затем она вздохнула.

«Возвращайся. Возвращайся к своей двуликой жизни. Однажды мы снова встретимся с тобой , и тогда ты останешься.»

Ее пальцы коснулись моего лба, и по мне пронеслась жгучая боль. Мое тело растворилось, обратившись в дух с черными крыльями, и я почувствовала, как меня выталкивает из этого мира. Но прежде, чем я полностью ушла, Персефона снова заговорила.

«Береги свою любовь. Я возвращаю тебе твое слово.» — в ее голосе звучала усталость и легкая грусть.

Секунду спустя, я очнулась в своем теле, ловя ртом воздух и задыхаясь, так как я едва не вернулась с того света.