Мэгги Шайн - Сумеречные воспоминания

Слегка приоткрытые губы Рианнон являлись усладой его взора. Роланд еще мог различить едва уловимый вкус его собственной крови на ее языке. Медленно он нырнул в пучину безумия, создать которую могла только она. Наклонив голову, он нежно прижался лицом к ее щеке, провел губами по высокой скуле, дугообразной брови. Затем его трепещущее, как крылья бабочки, губы спустились по ее прямой переносице к складке между носом и ртом.

Рианнон издала чуть слышный горловой звук, похожий на мурлыканье, и слегка отклонила голову, подставляя ему свои губы. Доведенный до умопомрачения желанием, Роланд погрузился в манящие глубины ее рта подобно человеку, умирающему от голода, который, наконец, начинает вкушать пищу. Он запустил пальцы в ее волосы, а его язык извивался у нее во рту. Вкус ее поцелуя дурманил, заставляя Роланда еще более страстно хотеть ее.

Рианнон, ощущая его возбуждение, теснее прижалась к нему бедрами и хриплым голосом прошептала его имя.

Роланд отстранился от нее, хотя для этого ему пришлось приложить гораздо больше усилий, чем ему бы потребовалось для того, чтобы заново построить замок. Кровь неистово бурлила в его жилах, в ушах стоял рев, но он не поддался искушению. В объятиях Рианнон он мог забыть о благоразумии, целиком погрузившись в водоворот страсти. Он мог забыть о главном.

Главным был мальчик, который сейчас находился в восточном крыле здания, снова готовясь к битве, в которой не выжил бы и взрослый мужчина. Главным было крошечное кладбище в лесу за стенами замка. Пять могил совсем исчезли бы с лица земли, не поддерживай он их в должном состоянии и не заменяй надгробные камни каждые несколько лет на более дорогостоящие и роскошные. Там, под толщей холодной земли, покоилась его мать, а также отец и три брата, которые когда-то насмехались над его мечтой стать рыцарем. В действительности они просто страшились, что их младший брат окажется в пылу кровавой битвы. Они любили его, а он отплатил им ненавистью и предательством, а потом и вовсе ушел от них. Он никогда не простит себя за это.

Он никогда не простит зверя, живущего внутри него. Это чудовище скрывалось в темных глубинах его души, еще когда он был простым смертным. Потеряй он контроль сейчас, и последствия будут необратимыми.

Рианнон заставила его вести себя неосмотрительно. Она воскресила импульсивного безответственного юношу, которым он когда-то являлся. Достаточно глупого, чтобы позволить зверю вырваться на свободу. Временами она заставляла его мечтать о том, чтобы снова освободить заключенного в нем монстра, позволить ему захватить контроль. Рианнон наполняла его голодом, по сравнению с которым все прочее казалось не важным.

– Роланд, дорогой, что случилось? – Она стояла в паре ярдов от него и казалась абсолютно невозмутимой, но он ощущал, что внутри она пылает страстью. – Не останавливайся. Мы должны убедить Пандору…

Роланд взял себя в руки. К этой женщине его влекло желание, и ничего больше. По дороге жизни он следовал один, без спутницы, особенно такой непредсказуемой и взрывной, как Рианнон. Само ее присутствие рядом угрожало его здравому смыслу.

Он почувствовал, как к его ноге прижимается мощное шелковистое тело большой кошки.

– Полагаю, твоя любимица получила достаточно подтверждений, Рианнон, – произнес он, опуская руку, чтобы погладить голову пантеры. В ответ она выгнула спинку и заурчала, как двигатель автомобиля.

– Пандора, предательница! Я же приказала тебе не проявлять пока дружелюбия!

Брови Роланда взметнулись вверх.

– Так, значит, она и не нуждалась в убеждениях? Достаточно было твоей команды?

Рианнон слегка выпятила нижнюю губу, напоминающую спелую вишню.

– Иногда мне приходится совершать много лишних движений, чтобы заставить тебя сотрудничать, ведь ты такой упрямец!

– А кошку?

Рианнон лишь пожала плечами:

– Я не до конца разгадала ее тайны. Но я могу читать ее разум, а она мой. Между нами существует сильная психическая связь, которую ни одна из нас не может понять. Мне не нужно разговаривать с ней, достаточно послать мысленное сообщение. Но это не слова, а образы. И она беспрекословно мне подчиняется.

– Так она рычала на меня потому, что ты приказала ей?

Ее глаза светились невинностью.

– Точно так же я прикажу ей охранять Джейми, когда мы будем отдыхать. Ни один смертный не сумеет пробраться сквозь эти стены и выжить, когда поблизости находится Пандора.

– А что, если ей вздумается перекусить мальчиком?

– Она не более опасна для него, чем ты, милый.

Ее замечание задело его, но Роланд не подал виду.

– Ты уверена в этом?

– Неужели ты думаешь, что я буду подвергать ребенка, которого ты обожаешь, столь явной опасности?

Поморщившись, он отрицательно покачал головой:

– Полагаю, нет.

– Ты полагаешь. – Рианнон перекинула волосы через плечо и зашагала прочь, к щербатым неровным каменным ступеням, спиралью вьющимся внутри круглой башенки. – Идем, Пандора, я познакомлю тебя с твоими новыми друзьями.

Пока она поднималась по лестнице вместе с пантерой, Роланд просканировал ее разум. В своем воображении она рисовала Джейми и Фредерика, представляла, как обнимает их, как они гладят Пандору. У него возникли вопросы, но он не решился задать их вслух.

Роланду и без того было о чем подумать. Он не стал терять время, пытаясь разгадать истинные мотивы желания Рианнон помочь мальчику. Ему было достаточно знать, что она искренна в своих поступках. Тем не менее она сбила его с толку: за все то время, что он был знаком с ней, она никогда не демонстрировала сильной привязанности ни к одному смертному. Над Рианнон довлела жажда приключений и новых открытий, и он никогда не понимал, зачем она идет на риск.

Нет. Будет лучше, если он оценит собственную странную реакцию на нее. Естественно, она возбуждает его. Какой мужчина, смертный или бессмертный, сумеет остаться равнодушным к ее прикосновениям, ее запаху, движениям ее тела? Он постоянно игнорировал ее намеки и заигрывания не потому, что не хотел ее. Как раз наоборот. Он хотел ее слишком сильно… физически. Но иметь половое сношение только в угоду собственной похоти означало принизить себя до уровня животного.

К тому же, когда все закончится, Рианнон снова упорхнет из его жизни.

Но ему же нет до этого дела, правда?

В Роланде присутствовал постоянный страх потери самоконтроля, а Рианнон, как никто другой, способствовала этому.

Поразмыслив над всем этим, Роланд взял себя в руки и направился к стертым от времени каменным ступеням. Проскользнув по темному коридору, он на мгновение замер у сводчатой двери в комнату, затем чуть приоткрыл ее и едва сумел подавить рвущийся наружу крик.