Аманда Эшли - Темнее ночи

Она кивнула, стесняясь встретиться с ним взглядом. Она думала, что уже взрослая женщина, но внезапно почувствовала себя как пятнадцатилетняя девчонка на первом свидании.

— Кара…

— Я люблю тебя. Алекс, — прошептал она.

Заключив ее в объятия, он привлек девушку к груди.

— И я люблю тебя. Никогда не забывай об этом. Никогда не сомневайся в этом даже на миг. Я люблю тебя…

Взяв лицо девушки в ладони, он нежно поцеловал ее. И этот поцелуй испепелил все ее сомнения и страхи. Она любила его. Она хотела его. И он был рядом.

Его поцелуи и прикосновения казались сном. Страстно, бесстыдно, Кара наслаждалась мужчиной, отдавшим ей свое сердце и душу. Она покрыла поцелуями его широкие плечи, его грудь, опустилась вниз к животу. Скользнула руками по его мускулистым плечам, по его бедрам. Заставила повернуться, поцеловала его спину, провела языком вдоль позвоночника, завороженная необычной грубоватостью кожи его узора, отличающейся от мягкой кожи на плечах.

Поддавшись ее ласкам, не препятствуя ее движениям, Алекс позволил девушке рассмотреть свое тело, позволил прикасаться, ласкать, пока она полностью не удовлетворит свое любопытство, пока он не убедится в том, что Кара изучила каждый его дюйм его тела, словно своего собственного. Это была самая сладостная мука, которой он когда-либо подвергался, — лежать вот так, покуда теплые и мягкие губы скользят по телу, возбуждая до боли в паху.

Она провела кончиками пальцев вдоль узора на его спине, и Алекс застонал от острейшего удовольствия, граничащего с болью, от удовольствия, которое он уже и не надеялся испытать. На ЭрАдоне жест, когда женщина поглаживает позвоночник мужчины столь интимным способом, означал, что она согласна навеки принадлежать только ему. Однажды прикоснувшись так, они навсегда становились мужем и женой, даже если при этом никто не проронил ни единого слова древней клятвы. Кроме того, это доставляло мужчине невероятное сексуальное наслаждение.

— Что случилось? — спросила Кара. — Что-то не так?

— Ничего.

— Мне показалось, что тебе было неприятно.

— Нет, Кара, как раз наоборот.

— Что ты имеешь в виду?

— Прикоснись ко мне снова, Кара. Проведи рукой по спине.

— Вот так?

Алекс прикрыл глаза, отдаваясь ощущениям от прикосновений ее рук, а затем и ее языка.

Кара тихонько хихикнула, когда увидела очевидное доказательство его возросшего желания.

— Похоже, я касаюсь главной эрогенной зоны ЭрАдонского мужчины, — заключила она.

Он заурчал от удовольствия громко и гортанно, подобно льву, сдерживающему рычание.

Кара подавила смешок, довольная тем, что доставила ему подобное наслаждение. Как же жестоко было с ее стороны так мучить и дразнить его, и как же терпеливо он позволял ей это делать.

Но не он один пребывал в агонии. Ты не можешь играть с огнем и не обжечься. Теперь она так же жаждала удовлетворения, испытывала те же сладостные муки.

— Сейчас, Алекс, — пробормотала девушка, с нетерпением ожидая, пока он наденет презерватив и накроет ее своим телом.

А потом он стал частью её, так горячо и сладко вторгся в ее плоть, что Кара поняла — она была рождена для этого момента, для этого мужчины, и уже ничто в ее жизни не будет по-прежнему.

Позже, когда она все еще лежала, томясь в сладкой неге, Алекс принес чашу теплой воды и вытер все ее тело, стирая следы потери девственности и выступившую испарину. Он омывал ее нежно, почти с благоговением, и Кара подумала, что ни разу в жизни ее так не лелеяли и так о ней не заботились.

— Я люблю тебя, Алекс.

— И я тебя, натайа.

— Ты меня так уже называл. Что это означает?

— Возлюбленная.

— На-та-йа. — Она попыталась прочувствовать слово, и ей понравилось, как оно звучит, понравилось, как Алекс при этом смотрит на нее.

Он быстро ополоснулся, вновь скользнул в постель и заключил Кару в свои объятия.

— Ты в порядке?

— Конечно, а почему должно быть иначе?

— Я боялся, что причиню тебе боль.

— Нет. Все было великолепно, — улыбнулась девушка. — Для тебя тоже?

Алекс ухмыльнулся.

— Не то слово.

— Настолько же хорошо, как и…

— Как?

— Ну, я уверена, что ты не жил в монашестве все эти двести лет.

— Нет. — Его брови взметнулись вверх от удивления. — Только не говори мне, что ревнуешь меня к тем женщинам.

— Нет, конечно.

— Кара, — он привлек ее ближе, крепко прижимая к себе. — Я платил им за то, что пользовался их телами. И не более того. Не более.

Она кивнула. Он ответил на ее вопрос, а она поверила, но ведь Алекс раньше уже любил, даже был женат, и она никак не могла избавиться от любопытства, каково это было для него с бывшей женой.

Погрузившись в сладостную истому после занятия любовью, она пыталась не ревновать к женщине, которая умерла более двухсот лет назад, но забыла, что Алекс может прочесть ее мысли, когда пожелает.

— Кара, — приподняв бровь, он посмотрел девушке в глаза. — Я не могу выразить словами, как сильно люблю тебя. Ты подарила мне надежду на будущее, возродила желание жить дальше. Я никогда прежде не испытывал ничего подобного ни к одной женщине. Ни разу.

Он тяжело вздохнул, не в состоянии игнорировать зародившееся в сердце чувство вины за то, что чувства к АннеМаре меркли в сравнении с его любовью к Каре. Он никогда не любил никого так, как полюбил эту нежную земную женщину. И даже если бы ему довелось прожить ещё двести лет, он был уверен, что никогда больше не испытает подобных чувств.

— Извини, Алекс. Я понимаю, что не имею права ревновать. Я знаю, ты любил ее.

Он кивнул.

— Но это было иначе, Кара. Я любил ее. Я бы умер за нее, но она никогда не заполняла мое сердце, мои мысли и душу, как делаешь это ты.

— О, Алекс…

Тронутая до глубины души, Кара обвила его шею руками.

— Я люблю тебя, Алекс. Конечно, я ревную, но пока ничего не могу с этим поделать. Мне бы… мне бы хотелось быть первой и единственной женщиной в твоей жизни.

— Ах, Кара… — беспомощно пробормотал Алекс.

Моргнув, чтобы сдержать подступившие слезы, она хитро улыбнулась ему.

— Я заставлю тебя забыть всех тех женщин, Александр Клейборн. Даже если это займет всю мою оставшуюся жизнь, я все равно заставлю тебя забыть, что до меня у тебя был кто-то ещё.

— Весь к твоим услугам, натайа, — сказал он с улыбкой. — Делай со мной, что пожелаешь…

— Я серьезно, — девушка скользнула руками по его груди, провела ногтями по внутренней стороне его бедер, а затем погладила чувствительную кожу узора на позвоночнике. — Я выжгу тех женщин и из твоего сознания, и из твоего сердца.

— Я и так сгораю, — его бархатный голос был наполнен страстью. — Разве ты не чувствуешь это пламя?

— О, да! — тихонько рассмеялась Кара, когда ощутила, как ей в живот уперлось реальное тому подтверждение. — О, да.