Чарли Хьюстон - Мертвее не бывает

Я лишь тихонько вздыхаю и против воли обливаюсь мочой. Два проводка тянутся от моей шеи к черной коробке в руках громилы. Я хватаюсь за провода, рывком пытаюсь их с себя снять и, шатаясь, поднимаюсь на нога. Громила принимается орать, биться головой о стену и судорожно пытаться перезарядить электрошокер одной рукой. Я делаю шаг в его сторону.

В меня вновь стреляет Хорд. Пуля прошивает мое левое бедро, оставляя рваную рану. Я пошатываюсь, но не падаю. Не успеваю я повернуться к Хорду, как меня пронзает еще пятьдесят тысяч вольт. Пар вырывается из ран на моей руке, животе и бедре, и в этот же миг Хорд стреляет мне в грудь. Чувствую, как разрывается мое правое легкое: хлопок эхом прокатывается по всему моему телу. Меня начинает вращать вправо, и я падаю на правое колено, сжимая грудь левой рукой.

На этот раз никакого покалывания, никаких привычных ощущений. Вирус исчерпал свои ресурсы: я пустой, никому не нужный сосуд, не подлежащий восстановлению.

Голый и все еще с упругим достоинством, Хорд перешагивает через свою дочь и подходит ко мне, приставляя пистолет к моей голове. Он оглядывает помещение: его мертвая, но все еще шевелящаяся жена, громила, спятивший от страха, почти обезглавленный агент, нанятый им в Коалиции. И его спящее дитя.

— Не буду скрывать, Питт. Весьма не ожидал.

Он кивает головой в сторону агента.

— И весьма зрелищно. Честно, никогда прежде не видел двух зараженных дерущимися. Я и не представлял, что это так свирепо. И что вы способны к восстановлению. А может, ты всего лишь один в своем роде? И остальные не могут так регенерировать?

Я истекаю кровью.

— Но, как бы там ни было, должен сообщить, что отныне тебе уже ничем нельзя будет помочь.

На секунду он задумывается.

— Как бы там ни было.

Он простреливает мне правую руку. Я обреченно опираюсь на левую.

— Вся эта резня, возможно, весьма усугубит исход нашего спланированного дела, только я уверен, что Предо все с этим уладит. Даже следов не останется. И, думаю, судьи поймут меня, когда увидят твое состояние. Да, я немного переусердствовал, но у меня на это было полное право. Я защищался. И защищал свою дочь. От тебя. Ты бы и сам понял меня, если бы увидел, что ты с ней сделал. Заметь, я сделаю это за тебя, так уж и быть. Но, к сожалению, этого не произойдет.

Он деланно покачивает головой.

— Как жаль. Ничто не доставило бы мне такого удовольствия, как исследовать тебя в моей лаборатории. Но…

Он сокрушительно вздыхает.

— Предо запрещает это. Я предоставлен сам себе в экспериментах над… что ж, кто-то находит весьма комичным название этих бактерий — микробами-зомби. Только он никогда ни при каком условии не позволит познакомиться поближе с Вирусом. Ну, ничего. Еще немного, и один из вашей братии окажется у меня в руках.

— Муж.

Он оборачивается на свою жену. Запутавшись в одежде, она стоит, криво прислонившись к стене позади нее.

— Кажется, я хочу тебя съесть.

Она пытается сделать шаг, но спотыкается. Ее разлагающееся тело все еще ведет ожесточенную борьбу с микробами за контроль над организмом.

Хорд довольно улыбается.

— Не беспокойся, любимая. Тебе не придется долго сдерживать свое желание. Кто знает, может, я отрежу тебе кусочек Аманды погрызть, чтобы ты могла задобрить своих новых хозяев. Уверяю тебя, она ничего не почувствует. В таком-то состоянии. Она потом даже ничего и не вспомнит. Что скажешь? Разумеется, я дам тебе то, без чего она легко обойдется в своей жизни. Ее маленький пальчик, например?

Затем он снова поворачивается ко мне и пожимает плечами.

— Как ты уже мог увидеть, здесь меня ожидает еще куча дел, требующих моего непосредственного вмешательства. Одна моя семья чего стоит.

Он с силой прижимает дуло своего пистолета к моему лбу. Я неотрывно слежу за его напряженными пальцами, сжимающими курок.

Но вдруг в подвале что-то происходит.

Глаза мне застилает колющая темнота. Это опасно холодная темнота, что превращает в льдинки воздух. Темнота проплывает между Хордом и мной, по пути стирая за собой запах. Затем она внезапно меняет курс и проходит сквозь тело Хорда. Тот, словно в оцепенении, падает наземь. Обжигающе холодная темнота обволакивает все вокруг и устремляется в дальний угол подвала, стирая тени на своем пути. Затем она исчезает.

Не придав произошедшему особого значения, я возвращаюсь к своим делам.

Я опускаюсь к Хорду. Все его тело теперь так же напряжено и подрагивает, как и его достоинство. Только ощущение теперь такое, словно его лет двести продержали в морозильной камере. На пистолете образовалась тончайшая корка сухого обжигающего льда. Я дотрагиваюсь до его кожи. Она колюче холодная. Я прорываю ее пальцами прямо под его подбородком Его плоть разрывается на удивление очень легко. С таким характерным хрустом, будто ступаешь по свежему снегу в жгучий мороз. Я сгибаюсь ниже, чтобы вкусить его кровь. Но она тоже замерзла. Его тело теперь наполнено мертвой холодной буровато-алой жижей.

Я вне себя от ярости.

И вспоминаю о спящей девочке.

Я вытягиваю свою простреленную ногу в ее направлении.

— Джозеф.

Женщина добралась до поскуливающего громилы у дверей. Схватив его за волосы, она далеко назад запрокинула ему голову. В свободной руке она сжимает стилет.

— Ты хорошо поработал, Джозеф.

Упругие мышцы у нее на спине и руках натягиваются, когда она погружает стилет в горло жертвы и вскрывает ему артерию.

Кровь бьет фонтаном.

Я ползу к ним через все помещение и впиваюсь ему в шею. Сколько лет прошло с тех пор, как я в последний раз вот так сосал кровь из вен? Одному Богу известно. Кровь наполняет мой рот и приятно согревает желудок. Тут же принимаются жгуче покалывать мои вновь затягивающиеся раны.

Так проходит несколько счастливых в моей жизни минут. Они запросто могли длиться несколько секунд или несколько часов, но факт в том, что рано или поздно они непременно подходят к концу. Но в долгу они не остаются никогда. Это быстротечное счастье приносит мне неизгладимое наслаждение. И так каждый раз. И когда в теле жертвы не остается ни кровинки, я ощущаю то, что в такие минуты ощущаю всегда: я жажду больше.

Я вновь вспоминаю о девчонке.

Однако меня сбивает с ног ее мать.

— Джозеф.

Я утолил голод, но мой организм все еще слаб. Вирус рьяно взялся за восстановление тканей своего хозяина. И он жаждет большего. Еще крови. Я поднимаюсь, однако ее сжатые кулаки вновь атакуют меня.

— Джозеф!

Позади нее я вижу девчонку. Ее веки начинают трепетать. Я должен выпить ее кровь. Я поднимаюсь. Но она вновь придавливает меня к земле.

— Джозеф.

Я пытаюсь увернуться от нее и проползти в обход. Она взбирается мне на спину, и минуту мы просто месим воздух непослушными конечностями. Я пытаюсь высвободиться, опереться руками о бетон и подтянуть себя к девчонке, от которой меня отделяет всего несколько ярдов. Ее мать обхватывает меня ногами и моими руками обнимает свое тело.