Лиза Смит - Предначертание

«Не отвлекайся на него!» — резко одернул Ханну внутренний голос.

Но она ничего не могла поделать: Пол звал ее с таким отчаянием. Отвернувшись от волка, она открыла было рот, чтобы ответить ему…

И тут волк прыгнул снова.

Ханна отскочила — но было уже поздно. Огромная тяжесть обрушилась на нее, и она стала падать… Она упала, со всего размаху стукнувшись головой о дощатый пол.

Как больно!

Даже сквозь пелену, застлавшую сознание, она ощущала эту боль. В глазах вспыхивали искры, в голове замелькали обрывки непонятных фраз.

«Я умерла… Опять… О Исида, [1] Исида — в древнеегипетской мифологии богиня плодородия, волшебства, охранительница умерших. (Примеч. ред.). богиня жизни, проводи меня в мир иной…»

— Ханна! Ханна! Что случилось? — смутно донесся до нее отчаянный крик Пола.

Внезапно зрение прояснилось, и Ханна вернулась к реальности. Она больше не парила в мерцающей пустоте. Она не умерла. Она лежала на полу, острый угол книги врезался ей в поясницу, а в ее грудь уперся лапами волк.

Ужас охватил Ханну… и все же она ощущала странное, пугающее обаяние зверя. Она впервые так близко видела дикое животное. На морде и на шее его отчетливо были видны белые кончики торчащей щетины, а высунутый красный язык блестел от слюны. Ханна чувствовала его дыхание — влажное и горячее, почти как у собаки, но гораздо более шумное.

Ханна поняла, что не в состоянии пошевелиться. Волк был огромным, почти с нее, и невероятно тяжелым. Прижатая его весом, она оказалась совершенно беспомощной. Ей оставалось лишь лежать, трясясь от страха, и видеть, как узкая, почти изящная морда зверя придвигается к ее лицу все ближе и ближе.

Холодный влажный нос ткнулся ей в щеку, и Ханна невольно зажмурилась. Это прикосновение вовсе не было ласковым. Волк отталкивал прядь ее волос, упавшую на лицо. Он проделывал это мордой, будто рукой.

«О Боже, пожалуйста, останови его», — взмолилась Ханна. Но никто не мог остановить волка, кроме нее самой… а она не знала, как это сделать!

Холодный нос двигался вдоль ее скулы. Зверь шумно сопел ей в ухо. Он обнюхивал Ханну, изучал ее, не спуская с нее глаз.

«Нет. Он смотрит не на меня. Он смотрит на мое пятно».

Это была еще одна из тех нелепых, причудливых мыслей… и она вдруг встала на свое место глубоко в сознании Ханны, будто последний, недостающий кусочек мозаики. Каким бы абсурдом это ни казалось, Ханна совершенно отчетливо поняла, что это правда. И вновь возникший, будто холодное дуновение ветра, внутренний голос отметил это. А затем спокойно и деловито прошептал: «Протяни руку. Оружие должно быть где-то рядом. Ты видела его в книжном шкафу. Найди его».

Волк, казалось, узнал все, что хотел, и остался доволен. Он поднял голову… и рассмеялся.

Рассмеялся как человек! Никогда еще Ханна не видела ничего более жуткого и нереального. Огромная пасть раскрылась, и зверь захохотал, обнажив зубы, а в желтых глазах его сверкнуло дикое животное ликование.

«Скорее, скорее!» — торопил ее голос.

Ханна беспомощно глядела, как к лицу ее приближаются острые белые зубы, но ее руки продолжали шарить вокруг, ощупывая гладкие сосновые доски пола. Пальцы скользили по книгам, листьям засохшего папоротника… и вдруг нащупали что-то прямоугольное и холодное, со стеклянной поверхностью.

Волк, по-видимому, не замечал этого. Он больше не смеялся — он ощерился, выставив напоказ короткие передние зубы и длинные изогнутые клыки. Ханна видела, как его лоб собирается в складки, и ощущала, как от глухого злобного рычания вибрирует все его тело.

Хладнокровный внутренний голос полностью завладел сознанием Ханны. Он говорил о том, что сейчас произойдет. Волк вонзит зубы в ее горло и сделает рывок, сдирая кожу и разрывая мышцы. Кровь хлынет фонтаном, заполнит дыхательное горло, легкие и рот. Ханна задохнется или захлебнется, не успев даже истечь кровью.

Если только не… если не использует то, что держит в руке. Серебро. Серебряная рамка для фотографии.

«Убей его, — холодно прошептал голос. — У тебя хорошее оружие. Бей в глаз — углом рамки. Всади серебро прямо в мозг».

Ханна даже не попыталась понять, чем так хороша серебряная рамка. Впрочем, и возражать она не стала. Но тут в голове ее зазвучал еще один голос — отдаленный, слабый. Также не ее собственный, как и холодное дыхание того невозмутимого голоса… но и не вполне чужой. Кристально чистый голос, переливающийся, словно драгоценный камень.

«Ты не убийца. Не убивай. Ты никогда не убивала, и неважно, что с тобой случится. Не убивай».

«Тогда ты умрешь, — жестко произнес холодный голос. Он прозвучал гораздо громче, чем тот, прозрачно-кристальный. — Это животное не остановится, пока один из вас не умрет. С этими тварями иначе нельзя».

И тут волк разинул пасть. Молниеносным движением он рванулся к ее горлу.

Ханна не стала раздумывать. Она подняла рамку и ударила ею волка по голове. Но не в глаз. Удар пришелся в ухо.

Ханна ощутила этот удар — удар увесистого металла о чувствительную плоть. Волк пронзительно взвизгнул и отшатнулся, тряся головой и царапая морду передней лапой. На мгновение его грузное тело соскользнуло с Ханны, и этой доли секунды ей хватило.

Ханна торопливо метнулась в сторону — подальше от волка — и вскочила на ноги.

Серебряную рамку она по-прежнему крепко сжимала в руке.

«Так. Оглянись вокруг! Книжный шкаф… нет, ты не сможешь отодвинуть его. Окно! Быстро к окну!»

Но волк уже перестал трясти головой. Как только Ханна двинулась к окну, он заметил это. Один плавный скачок — и он встал перед окном, преграждая Ханне путь к спасению. Он не сводил с нее глаз; каждый волосок на его шкуре поднялся дыбом. Зубы вновь обнажились, уши встали торчком, глаза сверкали лютой ненавистью.

«Он готовится к прыжку», — услышала Ханна.

«Я не убийца. Я не могу убить».

«У тебя нет выбора…»

Волк взвился в воздух. И тут что-то стремительно ворвалось в окно и сбило зверя в полете.

На этот раз Ханна с первого взгляда поняла, кто перед ней.

«Еще один волк… Боже мой, что происходит?»

Новое животное было серо-коричневого окраса, не таким крупным, как черный волк, и не таким внушительным. Ханне бросились в глаза его ноги — удивительно изящные, как у скаковой лошади.

«Это волчица», — откуда-то издалека шепнул Ханне внутренний голос.

Оба волка уже поднялись на ноги и, ощетинившись, глядели на нее. В воздухе стоял терпкий запах зверинца.

«Теперь я действительно пропала, — подумала Ханна. — Вдвоем они разорвут меня на куски».

Она все еще стояла, вцепившись в свою рамку, но уже понимала, что у нее нет никаких шансов отбиться сразу от двух волков. Сейчас они растерзают ее, а потом сцепятся между собой, деля добычу.