Элизабет Чандлер - Навеки твой

Тристан ничего не ответил. Он смотрел, как три дамы в трико, обливаясь потом, скакали по сцене. После того, как они ушли, он прослушал, как маленькая девочка, одетая под Энни из одноименного сериала и фильма, несколько раз то ли прокричала, то ли пропела песню "Tomorrow".

«Неважно, кто из нас прав, — сказал он, наконец. — Мне нужен Уилл. Без него я не смогу помочь Айви».

Лэйси кивнула.

«Кстати, он только что пришел сюда. Наверное, у него перерыв в ателье. Смотри-ка, сидит один, около ворот».

«Там и остальные», — сказал Тристан, указывая в другую сторону.

Бет и Филипп лежали ничком на расстеленном одеяле, смотрели на выступающих и рвали клевер, сплетая его в длинную цепь. Сюзанна сидела на том же одеяла за спиной у Грегори, обняв его сзади и положив голову ему на плечо. Эрик тоже был здесь: он беспокойно ерзал на траве возле одеяла, то и дело окидывая взглядом толпу и, странно подергиваясь, быстро поглядывал себе за спину.

Они просмотрели еще несколько выступлений, а потом на сцене появилась Айви. Филипп тут же вскочил и оглушительно захлопал. Все рассмеялись, а развеселившаяся Айви посмотрела на братишку.

«Отличный ход, — одобрила Лэйси. — Это поможет ей преодолеть страх сцены. Мне нравится этот парнишка!»

Айви начала играть, но не ноктюрн, заявленный в программе, а «Лунную сонату», которую она сыграла Тристану однажды вечером — казалось, это было много-много лет тому назад.

«Это для меня, — задыхаясь от радости, думал Тристан. — Она хочет сказать им всем, что однажды она сыграла это для меня, той ночью, когда она превратила тьму в свет, когда она танцевала со мной… Айви играет для меня — и она хочет сказать это Грегори и Уиллу!»

Грегори сидел совершенно неподвижно, не обращая внимания на суетливые ужимки Сюзанны, и, словно завороженный, не сводил глаз с Айви.

Уилл небрежно развалился на траве, приподняв одно колено и обхватив его руками. Однако в том, как он смотрел на Айви и слушал ее музыку, не было и тени небрежности. Он словно впитывал каждую сверкающую каплю этого чуда.

Тристан поднялся на ноги и подошел к Уиллу.

Он сел рядом с Уиллом и увидел Айви его глазами — ее сильные гибкие пальцы, облако ее вьющихся золотых волос, отрешенное лицо. Она находилась в каком-то другом мире, и Тристан всей душой хотел стать его частью. Но Айви этого не знала, и Тристан боялся, что она так никогда и не узнает.

В мгновение ока Тристан проник в сознание Уилла и услышал музыку его ушами. Когда Айви перестала играть, Тристан поднялся с травы вместе с Уиллом. Он хлопал и хлопал, подняв руки над головой Уилла. Айви поклонилась, кивнула — и посмотрела куда-то мимо.

Затем она повернулась к остальным. Сюзанна, Бет и Эрик ликовали вовсю. Филипп скакал, как заводной заяц, пытаясь разглядеть сестру над головами стоявшей публики. Грегори стоял неподвижно. Среди шумного ликующего парка, они с Айви стояли в оцепенении, глядя друг на друга так, словно забыли обо всем на свете.

Уилл резко отвернулся и пошел в сторону улицы. Тристан вышел из него и повалился на траву. Вскоре к нему присоединилась Лэйси. Она не сказала ни слова, просто сидела рядом, плечом к плечу, как товарищ по команде пловцов перед заплывом.

«Я ошибался, Лэйси, — глухо сказал Тристан. — Но и ты тоже оказалась неправа. Айви не видит меня. И Уилла она тоже не видит».

«Она видит только Грегори», — кивнула Лэйси.

«Грегори! — с горечью повторила Тристан. — Как же я теперь смогу спасти ее?»

В каком-то смысле общаться с Сюзанной после выступления оказалось даже проще, чем ожидала Айви. В том смысле, что общение вообще не состоялось. Они еще до концерта договорились все вместе встретиться у ворот парка. Когда запыхавшаяся Айви подбежала к друзьям, Сюзанна демонстративно отвернулась.

Но Айви решительно сделала шаг навстречу.

— Тебе понравились картины Уилла? — спросила она.

Сюзанна сделала вид, что не расслышала.

— Сюзанна, Айви спросила, как тебе понравились картины Уилла, — негромко подсказала Бет.

— Прости Бет, — очень медленно проговорила Сюзанна. — Что ты сказала?

Бет беспомощно посмотрела на нее, потом перевела глаза на Айви. Эрик загоготал, радуясь неловкости, возникшей между девушками. Грегори был погружен в свои мысли и ничего не замечал.

— Мы говорили о картинах Уилла, — повторила Бет.

— Отличные картины, — бросила Сюзанна, повернув голову так, чтобы не видеть Айви.

Айви сделала шаг в сторону, пропуская ребятишек с воздушными шарами, а потом предприняла еще одну попытку поговорить с Сюзанной.

На этот раз подруга просто повернулась к ней спиной. Сердобольная Бет встала между подругами и принялась болтать без умолку, как будто слова могли заполнить возникшую между ними отчужденность.

Когда Бет ненадолго прервалась, чтобы перевести дух, Айви сказала, что ей пора идти, чтобы завезти Филиппа домой к его приятелю. Судя по всему, Филипп замечал и понимал гораздо больше, чем она думала. Он беспрекословно повиновался, но когда они с Айви отошли на достаточное расстояние от компании, негромко сказал:

— Сэмми еще не вернулся из лагеря, он будет только после семи.

Айви положила руку ему на плечо.

— Я знаю. Спасибо, что не сказал этого раньше.

По дороге к машине Айви остановилась у небольшого лотка и купила два букетика маков. Филипп не стал спрашивать, зачем она их купила, и куда они поедут. Может быть, он понял и это.

Как только Айви отъехала от площади, ей сразу стало легче на душе. Она устала от выяснения отношений с Сюзанной, ей надоело ради спокойствия подруги держаться подальше от Грегори. Она несколько раз пыталась помириться с Сюзанной, но каждый раз ее протянутая рука повисала в воздухе. Значит, можно прекратить попытки, перестать бегать на цырлах вокруг Сюзанны и Грегори. Айви ни в чем не виновата!

Постепенно гнев ее улегся, и она вдруг почувствовала себя легко и спокойно, словно сбросила с плеч непосильную ношу.

— Почему два букета? — спросил Филипп. — Один от меня?

Значит, он, действительно, все понял.

— Не совсем. Оба букета от нас обоих. Просто я подумала, что будет правильно отнести цветы Каролине.

— Почему?

Айви пожала плечами.

— Потому что она — мать Грегори, а Грегори наш с тобой друг.

— Но ведь она была скверной женщиной! «Скверной»? Странное слово для Филиппа…

— Что?

— Мама Сэмми говорит, что Каролина была скверной женщиной.

— Ну, мама Сэмми не может знать всего, — ответила Айви, въезжая в большие железные ворота.

— Она знала Каролину, — упрямо сказал Филипп.

Айви было известно, что многие люди недолюбливали покойную Каролину. Даже Грегори никогда не говорил о матери ничего хорошего.

— Хорошо, давай сделаем вот как, — сказала она, паркуя машину. — Один букет, оранжевый, путь будет Каролине от меня, а второй — красный, положим Тристану от нас с тобой.