Райчел Мид - Город демонов

Бывает время и место, когда крошечная ночная сорочка — самое то. Но зачем она на окутанном туманом острове в середине зимы? С другой стороны, я делала и не такие глупости, чтобы привлечь внимание парня.

— Эй! — крикнула я уже в третий раз и прижалась бедром к дверному косяку — так я могла наилучшим образом продемонстрировать свою фигуру. — Ты рискуешь замерзнуть до смерти!

Мужчина, к которому я взывала, сидел в садовом кресле, вытянув вперед длинные ноги, — на его коленях лежал ноутбук. Вдали, над неподвижной водой, висел утренний туман, почти закрывая темные очертания других островов. Сет Мортенсен, который вроде как считался моим бойфрендом, медленно отвел глаза от экрана ноутбука и воззрился на меня. Мягкий солнечный свет играл в его русых волосах, придавая им оттенок меди.

— Вряд ли, — задумчиво сказал он, задерживая взгляд на моей груди. — А вот ты точно замерзнешь.

Я надменно скрестила руки на груди.

— Зайдешь в дом или нет?

— Все в порядке. У меня пальто.

— Ты обещал мне завтрак.

— Мне нужно еще немного времени, чтобы закончить главу.

— То же самое ты говорил полчаса назад.

— На сей раз точно не больше получаса, — сказал он с отстраненным видом.

Черт возьми, я его теряю! Эта ночная сорочка у меня одна из самых лучших.

— Отлично, — воскликнула я, — сиди сколько угодно! Мне все равно. Пойду приму душ. Знаешь, это будет долгое, медленное и чувственное удовольствие.

Нет ответа.

— Побольше горячей воды и мыла, чтобы уж наверняка отмыть каждый сантиметр. Думаю, мне придется также хорошенько себя потереть.

Нет ответа.

Фыркнув, я развернулась и бросилась назад в спальню, громко хлопнув дверью. В коттедже, который мы снимали на острове Оркас, имелась всего одна спальня. Она была маленькой, с жесткой кроватью под лоскутным одеялом, которая занимала почти всю комнату. В передней части домика располагалась кухня — чулан в моем доме был и то больше. А ванная была и вовсе крошечная. Но коттедж был в нашем распоряжении на целую неделю, тихий, уютный и романтичный. Уголок, куда ты и твой возлюбленный могли бы сбежать, чтобы укрыться от всего мира, стать эмоционально ближе, испытать страстный, безумный, сокрушительный секс.

Разумеется, при условии, что у вас действительно будет секс с вышеупомянутым возлюбленным, причем без неотвратимых, переворачивающих душу последствий.

Тяжело вздохнув, я включила душ и стала дожидаться, пока нагреется вода. Бросила на постель ночную сорочку и, расхаживая туда-сюда в голом виде, гадала — уже в который раз, — почему суккуб, чудо красоты и совершенства, терпит поражение за поражением. Особенно если речь о парне, который якобы в меня влюблен. Разумеется, дело сильно осложнял тот факт, что нам запрещены были любые касания, которые бы содержали хотя бы намек на чувственность. Я была суккубом, что означало бессмертие и способность принимать любой вид, какой захочется. Ценой того, что мне приходилось красть энергию — и жизнь — у людей через секс. Да, именно это мрачное обстоятельство испортило нашу романтическую эскападу, поскольку я отказалась использовать нашу любовь и сокращать его жизнь.

Я уже наполовину вымылась, когда кто-то резко отодвинул шторку душа. Я вскрикнула. Возле ванны, все в той же небрежной, расслабленной позе стоял Сет, но в его карих глазах появился теплый и очень мужской блеск.

— Десять раз написал «белая ночная сорочка» и понял, что пора заканчивать.

— Отлично. Но ты опоздал. Я ее уже сняла.

— Вижу. — Он вовсе не выглядел разочарованным.

С нарочитой медлительностью я провела скользкими от воды руками вниз по телу, смывая остатки мыла. Сет следил за мной взглядом. Тогда с гримасой притворной надменности я задернула шторку перед его носом.

— Уходи. Мне нужны еще полчаса.

Он тут же снова отодвинул шторку и протянул руку, намереваясь выключить воду, пусть даже рискуя намочить одежду.

— Ты уже чистая.

— Нет…

— Даже слишком.

Я ткнула пальцем на полотенце, висящее на крючке.

— Послушай, сегодня утром ты меня разозлил. Ужасно разозлил. Но если ты полностью раскаялся и умоляешь меня о прощении, я, может быть, позволю тебе меня вытереть. Может быть.

Я видела игривый, многообещающий блеск его глаз, который так любила. Обычно Сет казался застенчивым интровертом. Видеть темную, страстную сторону его души было для меня наградой. Он схватил полотенце и, шагнув назад, стал размахивать им, как матадор.

— Тут не ты командуешь, Тетис. — Он назвал меня именем, которое сам придумал, в честь нимфы из греческого мифа, обладающей талантом принимать какой угодно облик. — Если ты умоляешь меня о прощении, я, может быть, разрешу тебе взять полотенце.

— Ты мне угрожаешь? Я могу превратиться и…

— Какие-то проблемы, Джорджи?

Я закрыла рот так быстро, что даже зубы щелкнули. За спиной Сета в дверях маленькой ванной стоял мой босс. Джером был демон, то есть архдемон, который держал под присмотром все адские создания в районе Сиэтла. А выглядел он как… ну, Джон Кьюсак. Серьезно — дайте ему стереомагнитолу, чтобы крутил над головой, и пожалуйста — двойник звезды фильма «Скажи что-нибудь». Я инстинктивно попыталась прикрыть наготу руками. Прямо как в райском саду.

— Помилуй, — сказал Джером, закатывая глаза к потолку, — ты и понятия не имеешь, как мало меня интересует твое тело.

Сет, заметив, что выражение моего лица стало как у затравленного оленя, оглянулся и снова посмотрел на меня:

— Что случилось?

Джером невидим для смертного глаза. Только я видела его — или слышала.

— Тогда что ты тут делаешь, если не шпионишь? — спросила я.

Сет открыл было рот, намереваясь задать следующий вопрос, но я махнула ему рукой. Он замер, внезапно осознав, что тут творится что-то недоступное смертному.

Из кармана пиджака своего черного костюма Джером извлек большой конверт желтоватого цвета.

— Принес твой билет на самолет.

— Мой — что?

— Ты летишь в Лос-Анджелес. Вместо меня.

— Никуда я не полечу! — Я пыталась дерзить, но, кажется, это было бесполезно.

— Полетишь, — ответил Джером. — Меня вызвали на трибунал. Ты отправишься туда вместо меня.

— Что за трибунал?

Он махнул рукой:

— Будь я проклят, если знаю. Какая-то дуэль. То ли демона какого-то уничтожили, то ли еще какая глупость. Вот они и пытаются установить, кто это сделал.

Я замерла, пытаясь осознать услышанное.

— Так что? Ты входишь в суд присяжных, но сваливаешь эту обязанность на меня?