Нэнси Хольдер - Отчаяние

— Она принесет тебе смерть, если ты не убьешь ее первым, — прошептал Жан. — Изабо не успокоится, пока я жив, а будет нужно, так погубит и тебя.

Вновь заговорил Джеймс, словно находился сразу и в видении, и рядом с Жеро.

— Помни, кто тебе друг, Деверо.

— И кто недруг, — подхватил Жан. — Кровная вражда между колдунами и ведьмами не угасает веками. Возможно, мадемуазель Холли хотела бы тебя любить, возможно, даже убедила себя в том, что действительно любит. Но она — живое воплощение всех Каоров, а потому — твой смертельный враг.

ХОЛЛИ И АМАНДА

Сиэтл, октябрь

Накануне Самайна ночь стояла — хоть глаз выколи. Бушевала гроза. Дядя Ричард был мертвецки пьян.

Таким его и увидели вернувшиеся с собрания Круга Холли с Амандой, едва зашли в дом и сняли плащи-невидимки. Он сидел без света, машинально отправляя в рот шоколадки — одну за другой, прямо из мешка, приготовленного к Хеллоуину для ряженых, — и, не таясь, отхлебывал виски из бутылки. После смерти Мари Клер Ричард сперва налегал на легкие коктейли, те постепенно крепчали, вскоре на смену им пришли стопки; а уж как открылась правда о романе тети с Майклом Деверо…

Произошло это самым банальным и вместе с тем самым ужасным образом: бедняга нашел дневник жены, прочел его от корки до корки и узнал все подробности ночных встреч.

— Папа? — негромко позвала Аманда, опустившись на колени у кресла, в котором сидел отец.

Он вздохнул и посмотрел на нее мутными, покрасневшими от слез глазами. Судя по виду и запаху, бритье и душ были заброшены им не меньше недели назад.

Уговорить Ричарда переехать в другое место сестрам не удалось. Видимо, он решил доживать век в собственном доме: позабыл о своем бизнесе, отчего тот зачах, и неделями напролет сидел в четырех стенах. Размещать магические преграды в его присутствии стало гораздо сложнее, но ковен справлялся, и потому дядя пребывал в относительной безопасности. Хотя стоило бы сказать: рисковал не более, но и не менее остальных.

— Дядя?.. — Холли сотворила рукой знак благословения.

Ричард, судя по всему, не заметил тайного движения, а оно, в свою очередь, не принесло ему облегчения.

— Я сварю тебе кофе, — бросила Аманда и выбежала на кухню.

Холли решила немного побыть с дядей, присела рядом и взяла несчастного за руку.

— Дядя Ричард…

Он повернул к ней голову. В тусклом лунном свете девушка увидела, как глаза Ричарда закатились, испуганно отпрянула, но не успела: ее ладонь чуть не хрустнула от мертвой хватки. Пьяный открыл рот и произнес искаженным, словно доносившимся издалека, голосом Майкла Деверо:

— До скорой смерти, Холли Катерc. До скорой и страшной смерти.

НИКОЛЬ

Испания, октябрь

Пока группа осторожно пробиралась по мадридским улицам, Филипп не отходил от Николь — было заметно, что он совсем не прочь находиться рядом, но, возможно, делал это больше из желания уберечь ее. Девушка испытывала благодарность за то, что этот юноша — надежный как скала — все время был поблизости. Она уже давноне чувствовала себя в безопасности. В отличие от Хосе Луиса, в жилах которого текла горячая цыганская кровь, Филипп не обладал сногсшибательной красотой. Человек не более чем симпатичный, в этом смысле он походил на Аманду. В ковенах внешность играла важную роль, и поэтому все страсти доставались другим: рядом с Амандой восхищенные взгляды собирала Николь, рядом с Филиппом — Хосе Луис.

Впрочем, отличался от остальных он уже тем, что родом был не из Испании, а из Франции, из городка Ажан.

— Хосе Луис, — сказал он своему командиру, — надо уходить с улиц. Сегодня вечером здесь небезопасно даже для нас.

— Tienes razon [9] Ты прав (исп.). , — ответил тот и добавил громче, чтобы все услышали: — Уходим.

За несколько дней до встречи с девушкой ковен испанцев пустился в бега, укрываясь по дороге в убежищах, которые Хосе Луис и Филипп, его правая рука, обустроили заранее, — врагов у воинов Белой магии было несчетно. По словам последнего, кто-то начал преследовать группу еще до появления Николь, но она понимала, что теперь сама будто яркий маяк указывает врагам путь в ковен ее покровителей.

Алисия — ведьма, которую Филипп лишил голоса, — бросила ковен, приревновав к Николь и разозлившись на то, что ее заколдовали, когда она напала на чужестранку.

Хосе Луис привычным движением отбросил назад спадавшие на плечи кудри и стянул их в хвост резинкой, которую достал из кармана. Среди своих друзей он выделялся не только ростом, но и дорогой одеждой: черными кожаными штанами и черной же шелковой с отливом рубашкой. На вид ему было около тридцати, хотя глаза казались гораздо старше.

Внешность Филиппа, который выглядел на несколько лет моложе Хосе Луиса, удивляла контрастным сочетанием смуглой кожи с ярко-зелеными глазами. От холода мадридской осени его защищали джинсы, свитер, богато отделанные ковбойские сапоги и ковбойская шляпа. Короткие, элегантно подстриженные каштановые волосы оказались — Николь случайно тронула их — на удивление шелковистыми.

Обычно веселый, Филипп сейчас был сосредоточен.

«Тоже чувствует», — подумалось ей.

Хосе Луис представил самого старшего в ковене:

— Сеньор Алонсо, наш покровитель. Он нам как отец.

Тот усмехнулся такому преувеличению и протянул Николь руку. Девушка хотела ответить, но он легким движением повернул ее кисть, поднес к губам, затем бережно отпустил и сделал шаг назад. Все в нем говорило о благородстве и утонченности.

Арман был совестью группы — так отрекомендовал его Хосе Луис. В темных сверкающих глазах и сжатых губах юноши ощущалось нечто сумрачное и грозное — он напоминал злодея из старых фильмов.

Пабло, застенчивый брат Хосе Луиса, был младше Николь: на взгляд лет четырнадцати.

Познакомившись со всеми, она подумала: «Ну надо же, до чего все разные».

Негромко, с сильным акцентом ей ответил Пабло:

— Зато мы прекрасно справляемся.

Николь изумленно посмотрела на него. Филипп усмехнулся:

— Пабло одарен больше любого из нас.

Мальчик, так и не поднимая глаз, зарделся еще сильнее.

— А кто ты? — спросил наконец Хосе Луис.

— Меня зовут Николь Андерсон. — Настала ее очередь краснеть. — Я… я просто… просто туристка.

— Далековато от дома ты забралась, — заметил Хосе, пристально ее разглядывая. — К тому же в тебе течет ведьминская кровь. Говоришь, просто туристка, mi hermosa? [10] Красавица моя (исп.). Сильно сомневаюсь.

Та кивнула.

— Я… я в беде. В большой беде, — выдавила она сквозь подкатившие слезы.

— Из-за колдуна, — уточнил Пабло.

Николь кивнула еще раз. Она не знала, стоит ли рассказывать свою историю, потому что боялась накликать беду на новых знакомцев.