Джуд Деверо - Навсегда

- Итак, после их исчезновения тебя отправили жить к родственникам, - отметил Тейлор с отвращением в голосе. – И полагаю, твоя семья решила, что для твоего спокойствия будет лучше не говорить тебе ничего.

- Да. Я уверен, они хотели как лучше. Думали, что я слишком мал и все забуду, особенно, если не буду жить там, где все может напомнить мне о родителях. Меня сочли слишком маленьким, чтобы иметь свое мнение о том, где я хочу жить.

- А у тебя оно было, верно? Даже в три года у тебя было свое мнение, - с нажимом проговорила Дарси.

- О да. Я помню, как я плакал и говорил, что хочу на корабль, чтобы отправиться на поиски папы и мамы.

«Я тоже», - мысленно сказала Адаму Дарси и крепче сжала его руку. – «Я все время хотела отправиться на поиски своей матери. Своей настоящей матери, которая любила бы меня безумно».

Когда Дарси заметила испытующий взгляд отца, словно пытавшегося проникнуть в ее мысли, посылаемые Адаму, она откашлялась, прочищая горло, и отпустила руку Адама.

- Значит, так ты попал в Колорадо?

- Да. Я жил со своими кузенами Таггертами в огромном доме, построенном в 1890-х годах. Красивый дом.

- Но ты в нем потерялся, - подсказал Тейлор.

- Я в нем потерялся, - подтвердил Адам. – В семье было восемь детей, и ни одного из них не одолевали печали. Их мать, моя кузина Сара, пыталась сделать меня частью семьи, но не сумела. Нет. Так не честно. Это я не позволил себе стать частью их жизни. Я знаю, многие думают, будто единственный ребенок в семье одинок, но я таким не был. - Адам криво усмехнулся. – Мне нравилось владеть вниманием родителей на все сто процентов.

Дарси не улыбнулась. Она знала, что такое одиночество, знала и ребенком, и взрослой.

- Так что же стало с тобой? – спросила она. – В смысле, после того, как ты попал в Колорадо?

- Ничего. Я вырос. Мои кузены быстро научились оставлять меня в покое. Я был не такой, как они, я не мог быть членом команды. Если честно, многие из окружавших меня людей… как бы сказать… нервировали меня. И так мало свободного пространства…

Адам замолк на мгновение, чтобы успокоиться.

- В общем, когда мне было двенадцать, у меня начались ночные кошмары. Они были… очень страшными. Я кричал во сне так громко, что поднимал на ноги весь дом. И когда Сара (я никогда не мог назвать ее «мамой») пыталась обнять меня, я сопротивлялся, брыкался, царапался. Однажды у нее на лице остался синяк отсюда досюда, он показал, проведя рукой по своему подбородку. – После этого, когда я ночью начинал кричать, ко мне приходили только мужчины. И поскольку кошмары не прекращались, меня отправили к психиатру.

- Он смог помочь? – спросил Тейлор.

- Не особенно. Он пытался загипнотизировать меня, но я не хотел. Он, однако, заставил моих родственников рассказать мне правду о похищении и то немногое, что они знали об исчезновении моих родителей. Но от этого мне стало только хуже. Ведь если бы не я, они бы не умерли.

Тейлору захотелось отвлечь Адама от этих мыслей; он слышал боль в его голосе.

- Так что же было с психиатром?

- После года напрасных усилий он сдался. Он ничего не мог из меня вытащить, потому что я не помнил (и не помню), что случилось после того, как меня похитили. А кошмары неожиданно прекратились, так же внезапно, как и начались.

- Значит, ты вернулся к семье и стал жить нормальной жизнью, - отметил Тейлор, улыбаясь его жесту.

- Не совсем. Я никому не говорил (до сих пор, по крайней мере), что после того, как кошмары прекратились, меня стали одолевать воспоминания о родителях. Казалось, я мог вспомнить каждый момент, проведенный с ними. – Адам на мгновение прикрыл глаза, и Дарси почувствовала, что он борется со слезами.

- И я скучал по ним. Я скучал по тому, как моя мать смеется, и по тому, как она обычно… - Он с трудом перевел дыхание. – В общем, я скучал по ним и я…

- … захотел узнать, что случилось с ними, - подсказал Тейлор.

- Нет. Не то, чтобы я не хотел. В течение всех этих лет я был погружен в себя.

- Ты осознал, что не такой, как все, и создал свой собственный мир внутри себя, - мягко подсказала Дарси.- Тебе хотелось отгородиться от внешнего мира.

Секунду Адам смотрел на нее, молча. Она постаралась заблокировать свое сознание, чтобы не передавать ему свои мысли, но он знал, что она думает: «Как и я». У Адама не было той силы (или, как называл это Тейлор, «дара»), какая была у Дарси, но ужас, пережитый им в раннем детстве, сделал его непохожим на других, таким, как она.

- Да. Точно, - подтвердил он мгновение спустя. – Я поступил в колледж и в то время, как мои родственники готовились стать юристами, или преуспевать в бизнесе, я изучал древнюю историю. Я понятия не имел, что стану делать с такой специализацией, но погрузился в чтение книг по истории давно минувших цивилизаций. Потом, после колледжа, я просто плыл по течению. Благодаря семейным связям, мне было предложено несколько преподавательских мест, но чего я по-настоящему хотел… Что если я скажу, что хотел исчезнуть? Я хотел убежать от себя.

- Да, это понятно, - отозвалась Дарси прежде, чем Тейлор мог вставить хоть слово.

- У меня были деньги, семейное состояние, но я их не трогал. На самом деле я никому не говорил, где я нахожусь или куда собираюсь отправиться… не то, чтобы я и сам знал это. Я брался за любую работу. Четыре года работал грузчиком на грузовом судне, пару лет был ковбоем на ранчо в Аргентине. Я просто скитался по всему миру, живя то там, то здесь, но, по сути, не живя вообще. Одно время я пробовал писать, но то, что ложилось на бумагу, казалось, выливалось из какой-то темной части моей души, и я оставил это занятие.

- Что заставило тебя приняться за это? За поиски зла? Вообще впутаться во все эти ведьмовские штучки? – спросил Тейлор.

- Одна из моих кузин, Таггертов, выплеснула на меня чашку чая. Какая ирония! Я путешествовал по всему свету в поисках… я даже не знаю толком, чего, да только ничего не нашел. И вот однажды, во время одного из моих редких визитов к родственникам в Колорадо, это произошло. Несколько моих кузенов и я стояли у теннисного корта. Они смеялись и болтали, а я просто сидел и смотрел на них, я был там, но не с ними. Все мы потягивали холодные напитки, но одна из моих кузин, Лиза, пила горячий чай круглый год. Она вскочила, чтобы воодушевить своих братьев, игравших в теннис, и горячий чай из ее чашки выплеснулся на левую сторону моей груди. Собственно, это была ерунда, но Лиза подняла шум и настояла, чтобы я снял рубашку. Она хотела убедиться, что я не очень пострадал.

Адам глубоко вздохнул.

- Но чай не сильно обжег меня, потому что как раз эту часть моей груди пересекал толстый шрам.

- От той «сочившейся гноем язвы», - тихо сказал Тейлор.

- Да. Этот шрам был у меня, сколько я себя помню. И я о нем особенно не задумывался. Моя кузина Сара рассказала, что думала, будто я свалился на скалы, но точно не знала. И поскольку я не помнил целый кусок своей жизни, шрам не казался таким уж важным. Он был тугим, и порой, когда я поднимал руку над головой, его слегка потягивало, но я никогда не обращал на это внимания.