Tenten - Дженни (фанфик по Сумеркам)

Но польститься только лишь на внешность… Простите, но это никак не в духе моей мамы. Я осторожно покосилась на него. Все-таки и я вначале обратила внимание только на внешность, но может быть сейчас мне повезет увидеть то, что заставило маму так безгранично довериться ему.

Со второго взгляда он показался мне таким же огромным и красивым, как и с первого. А еще спокойным. Неестественно спокойным. Ох, мама, лишь бы ты не ошиблась, и не оказалось бы, что это спокойствие всего лишь затишье перед бурей.

Но мама смотрела на него таким откровенно влюбленным взглядом и была настолько совершенно абсолютно счастлива, что я не стала высказывать ей своих опасений, а только сказала, прокашлявшись, чтобы не хрипеть:

— Когда планируете выехать?

Не самый лучший ответ, который можно было выдать в сложившейся ситуации. Собственно говоря, это означало «да», но фраза прозвучала как-то двусмысленно и я опасалась, что придется говорить что-то еще, уточнять, а душевные силы и без того были на исходе. Наверное, мне стоило сказать что-то вроде: «Ой, как здорово, поздравляю вас!» и захлопать в ладоши. Или кинуться с поцелуями на шею своей любимой, помолодевшей от счастья матери. Но я сказала то, что сказала. Что получилось сказать. А они (мама и ее невообразимый кавалер) поняли меня абсолютно правильно. Мама замерла на полуслове, на глазах ее блеснули слезы облегчения, и я только сейчас поняла, как она была напряжена, ожидая моей реакции. Мы с ней, наконец, бросились обниматься и целоваться на радостях. Причем, с ее стороны радостного порыва было гораздо больше, чем с моей. Все-таки я была еще порядком ошарашена. И сквозь мокрые от слез мамины поцелуи я совершенно отчетливо различила вздох облегчения Вихо Гордона.

Итак. Мы ехали в Америку на ПМЖ.

Не скажу, что такая перспектива меня радовала, но привычка постоянно перемещаться с места на место давала о себе знать. Шоком для меня это не стало.

Когда я сообщила об этом Маринке и Валечке, те долго визжали от восторга, поздравляли с невероятной удачей, свалившейся мне на голову с неба просто так. А Серега надулся и сутки со мной не разговаривал. Думаю, он был влюблен в меня тогда.

Экзамены в школе были сданы. Аттестат получен. Так себе аттестат. Больше троек, чем четверок. Но мама никогда не настаивала на том, чтобы я училась только на отлично, боясь надавить на меня слишком сильно.

Оформлением документов и сборами в дорогу занимались в основном мама и Вихо. Тогда же (впервые в жизни) у меня появилось много новой, хорошо подобранной, подходящей по размеру одежды. Джинсы, юбки, блузки, футболочки, топики, плащики, летние пальто, курточки и много чего еще. Меня это раздражало и радовало.

Раздражало потому, что было приобретено на деньги Вихо и я не совсем понимала как к этому относиться потому, что выросла с убеждением — в этой жизни стоит рассчитывать только на себя. Раньше мы с мамой жили исключительно по средствам, а значит очень и очень скромно. А тут вдруг такой разгул фантазии за чужой счет. Можно даже сказать, что я этого боялась, потому что очень живо могла себе представить как в ответ за какую-нибудь мелкую (пусть даже и крупную) подачку или услугу, протягивается тонкая, но фантастически прочная ниточка зависимости от человека, совершенно мне чужого, а возможно и своекорыстного. Шантаж. Это слово было ключом к отношениям такого рода. Создал должок? Теперь майся от неизвестности, гадая, что именно кредитор потребует в качестве платы. «Фантазии у людей бывают очень замысловатые.» — любила говорить мама. Она тщательно следила за наличием денег у меня в кармане, чтобы я всегда могла расплатиться за себя в кафе, хотя у самой подчас не было даже запасной пары обуви. Мама знала, что я не потрачу эти деньги на пустяки, и учила не посещать те места, на которые денег у нас не хватало.

Но, по-видимому, Вихо пользовался полным доверием со стороны мамы, и она позволяла ему тратить на нас деньги. Не считала чужим. И, наверное, не считала своекорыстным.

Ну допустим.

Радовало потому, что я все-таки девчонка. Новые шмотки шли мне невероятно, и я с удовольствием крутилась перед зеркалом, выслушивая завистливые вздохи девчонок. А вы бы не крутились?

Но вот все документы были оформлены как полагается, последние приготовления сделаны, и чемоданы уже стояли у порога. Я попрощалась с подружками и разрешила Сереге поцеловать себя на прощание.

Ранним летним утром мы отправились в дорогу.

Это было самое длинное в моей жизни путешествие.

До аэропорта в Оренбурге мы доехали на экспедиционном уазике. Целый два часа катили сначала по мягким изгибам грунтовой дороги, потом по разбитому асфальтовому покрытию. Водитель уазика — деловитый дядька лет пятидесяти, помог нам выгрузить все наши вещи, забрался обратно в кабину своего вездехода и уехал, обдав нас напоследок облаком пыли, взметнувшимся из-под колес. Около часа понадобилось, чтобы зарегистрироваться на рейс и дождаться начала посадки. Сам перелет из Оренбурга в Москву особого впечатления на меня не произвел. Было довольно скучно, но как справится со скукой в дороге, я знала очень хорошо. Стоило шасси оторваться от земли, как я уже дремала, чему немало способствовало то, что ночью мы спали от силы пару часов и встали в несусветную рань. Мама разбудила меня перед посадкой. Мы дождались свой багаж и отправились дальше. На такси — до аэропорта Шереметьево. Там под прицелами хмурых взглядов таможенников, прошивающих насквозь, и заставляющих чувствовать себя без вины виноватыми, прошли досмотр и зарегистрировались на международный рейс Москва-Нью-Йорк. Вот это уже было настоящим приключением. В конце этого перелета нас ждала Америка, и я собиралась набраться под завязку впечатлений. Однако весь волнительный перелет над океаном я опять самым позорным образом проспала и на пересадку в самолет, который должен был доставить нас в Сиэтл, шла, волоча ноги, зевая, понукаемая, обеспокоенной матерью. Хорошо, что сумки, норовящие выскользнуть из непослушных пальцев, взял у меня Вихо. На борту этого самолета, я наконец позавтракала и вдоволь наслушалась своих любимых песен на новеньком айподе, подаренном по случаю отчимом. Спать больше не хотелось. Выключив музыку, я совершенно бездумно смотрела в окно и слушала тихий разговор мамы и Вихо. Они обсуждали интересный на их взгляд факт: оказалось, что я не подвержена боязни воздушного пространства, как многие люди. По-видимому новый мамин муж рассчитывал, что в самолете я должна испугаться, закатить истерику, хлопнуться в обморок и вообще вести себя как хрупкая избалованная жизнью тупая блондиночка. А я преспокойно сплю, ем и слушаю музыку. Непорядок. От меня не ожидали такой стойкости.