Ирина Молчанова - Вампиры – дети падших ангелов. Музыка тысячи Антарктид

В классе стало тихо — все слушали.

Алиса продолжала:

— Дорогуша, да ты так девственницей и помрешь! Непорядок!

Девочки поддержали ее гоготом.

Гендусян снова взяла ключи и покачала брелком перед Катиным носом:

— Сердечко на брелочке, любви хочется, а сама ломаешься. Принца, что ли, ждешь?

Еще один взрыв смеха.

Катя вырвала у девушки ключи и мрачно заметила:

— Лучше никак, чем за сапоги.

Повисла тишина, щеки Алисы порозовели, но виду, что оскорбилась, та не подала, обронила лишь: «Как знаешь, как знаешь», — и вернулась к остальным девочкам, объяснив всем:

— Дремучий лес!

В класс вошел преподаватель по основам менеджмента. Девочки притихли и расселись за парты.

Валерия Игнатьевича все студентки колледжа люто ненавидели. Сдать его предмет с первого раза удавалось только парням, девчонок молодой женоненавистник мурыжил до посинения.

— Надеюсь, — распахивая журнал, проворчал преподаватель, — домашнее задание готово.

— Здравствуй, школа! Достал! — прошипела Алиса, раздраженно вытаскивая из сумочки тетрадь.

Цепкие карие глаза преподавателя уставились на девушку.

— Гендусян хочет выступить?

— Застрелиться скорее, — тихо сказала Алиса, но Валерий Игнатьевич ее услышал и, поджав губы, кивнул:

— Не имею ничего против.

В дверь постучали, зашли трое парней — достояние группы. Почему-то специальность «менеджер по туризму» сильному полу казалась чисто бабской.

Катя раскрыла книгу на нужной странице и с облегчение вздохнула, когда выступать у доски с домашним заданием вызвали не ее. Уходя из школы после девятого класса, ей казалось, что жизнь круто изменится. Думала, будет все по-взрослому — оказалось, сменила шило на мыло. Никто не стал относиться к ней как к личности, уважать мнение или что-то еще. Учителя стали называться преподавателями — только и всего.

Она неоднократно успела пожалеть, что не потерпела еще два года в школе, чтобы потом поступить в институт. Мама изначально выступала против колледжа и теперь постоянно напоминала: «Я же говорила! А ты не послушала!» Возразить было нечего, желание кому-то что-то доказать, принять самостоятельное решение, ослиное упрямство — все это счастья не принесло.

Занятия закончились в пять, за окнами успело стемнеть. Катя оделась и вышла из четырехэтажного старого здания колледжа. На улице за последнюю неделю стало теплее, снег успел растаять и снова выпасть. Ребята с первого курса катались на длинном катке посреди двора, кидались снежками и валяли друг друга в снегу — те же школьники.

— Катька! — послышался позади окрик, и об ее плечо разбился снежок.

Девушка обернулась. Через двор к ней в расстегнутой куртке, с торчащей из кармана шапкой спешил Костя Малошин. Или просто Малой, как его все называли. Смазливый русоволосый хулиган.

Парень поравнялся с ней и бесцеремонно хлопнул по спине. Катя поежилась, но ничего не сказала и улыбнулась в ответ на широкую ухмылку Малого.

— Куда ты собралась?

Они вышли за ворота колледжа, девушка махнула в сторону дворов.

— На работу, тут неподалеку торговый центр…

— Ну пошли тогда. — Он схватил ее за руку и потащил за собой, как непослушного ребенка.

Малой в отличие от нее учился в колледже последний год, и Катю это очень радовало. Его грубые приставания давным-давно ей уже надоели. А отказов он не воспринимал, ему казалось, что все, кто его отшивает, просто дурачатся и не понимают своего счастья.

Парень изобразил на лице плохо сыгранный интерес.

— Ну, как у тебя дела?

— Обычно, все как всегда, — едва поспевая за ним, пробубнила Катя.

Он засмеялся и передразнил:

— А-абыч-чно! А чего-нить новенькое?!

— Все старенькое. — Катя вырвала у него свою руку. У парня осталась лишь ее рукавица, которую он игриво тут же принялся подбрасывать, приговаривая:

— Давай-ка, отними! Не достанешь! Ха-ха!

Катя вздохнула. Умственное развитие парня осталось где-то в пятом классе, зато физически — вымахал. А обижать таких больших и сильных детей было чревато последствиями, поэтому она тоном матери произнесла:

— Костя, у меня замерзла рука.

Малой покорно вернул рукавицу, но тут же нашел себе новую забаву. Он ухватил девушку за край шарфа и начал стегать по плечу.

— Теперь ты моя собачка, ав-ав! Я тебя выгуливаю!

Катя посмотрела в счастливое лицо своего юного «хозяина» и подивилась, о какой только любви могла толковать Алиса, зная, что представляет из себя Малой.

— Иди, будь хорошей пёсей, — кивнул он на желтый снег под домом, — сделай свои дела.

Девушка потеряла всякое терпение, но не успела и рта раскрыть, как парень выпустил ее шарф и обернулся. Голос из игриво-ласкового стал грубым и раздраженным:

— Кому там делать не фиг?

Позади никого не оказалось, но на куртке Малого отпечатался след от снежка.

— Ща кто-то схлопочет, я ща…

Еще один снежок угодил парню прямо в лоб, за ним еще один разбился о затылок. А потом произошло немыслимое: снежки полетели со всех сторон с такой быстротой, что парень не успевал закрывать от них голову.

Катя пораженно вертелась на месте, не понимая, откуда идет обстрел. Она стояла рядом с белым от снега Костей, но в нее ни один снежок не попал.

— Я разберусь сейчас! — крикнул Малой, опрометью бросаясь в сторону колледжа.

Парень скрылся за углом дома, а Катя почувствовала, как щеки обдало порывом ледяного ветра. Через мгновение все стихло.

Девушка недолго еще постояла и пошла на работу. С того дня, когда увидела на дереве отпечаток чьей-то руки, парком она больше не ходила и за неделю успела позабыть о тех странностях, что начали твориться в ее жизни. Чувство, будто кто-то идет за ней по пятам, никуда не делось, напротив, усилилось, но посреди оживленного проспекта почти не беспокоило. Дома же она задергивала окно плотными шторами и старалась лишний раз к нему не подходить. Голуби, которые так надоедали каждое утро клацаньем когтей по подоконнику, бесследно исчезли. Теперь ей не хватало их присутствия. Выбирая между гнетущей тишиной, кем-то или чем-то необъяснимым, она предпочитала безобидных божьих тварей. Но божьи твари боялись, они разбегались, разлетались от нее как от прокаженной.

Торговый центр сиял разноцветными вывесками, знакомая по работе девочка уже стояла перед входом, предлагая прохожим рекламные буклеты.

«Опять Женя наорет», — подумала Катя, прибавляя шагу. Она обошла центр и вдавила звонок возле железной массивной двери. Щелкнули замки.

Девушка набрала в легкие побольше воздуха, чтобы сразу объяснить свое опоздание, но ей повезло — молодая начальница разговаривала по телефону. Голова ее покоилась на спинке кресла, длинные ноги — в черных сапогах на тумбочке, на лице блуждала довольная улыбка. Женя лишь на секунду отвлеклась, зажала трубку плечом, кивнула на стол, где лежала стопка буклетов, и глазами указала на дверь, мол: «Бери и проваливай».