Ольга Юнязова - Охота на ведьм

— Да потому, что простой селянке такого жеребца в узде не удержать, и сама намучается, и его измучает. А для ведьмы, самое то… вот только…

— Что, бабуль?

Старуха тяжело вздохнула и махнула рукой.

— Может, и обойдется.

— Нет, ты скажи, скажи! — заканючила Ксенька.

— Запомни! — повысила голос ведьма. — Будущее — это бесконечное множество вероятностей. И все они как… — старуха на секунду замолчала, подбирая подходящее сравнение, — …как шерсть овечья. То будущее, которое видимо, еще не факт, что истинно, просто на сей момент, оно наиболее вероятно. Но если ты словом увиденный вариант обозначишь, то все равно, что спряжешь из этой шерсти нитку. И тогда уж точно вся цепь событий по этой нитке пойдет. Одно только могу тебе сказать… или предупредить… или попросить…

— Что?

— А… ничего. Предупреждать бесполезно. А может уйдешь обратно, пока не поздно? Рановато тебе еще. И науку ты не познала, и сила твоя мала еще. Ну, зачем тебе дите? Годков через десять придешь.

— Через десять?! — возмутилась Ксенька. — Да ты что, бабушка! А сила у меня есть, тут ты лукавишь. А знания мне кто даст лучше чем ты?

— Да ладно, что ты?! — успокоила ее старуха. — Я ж тебя не гоню. Делай, как душа просит. Это всегда самое, что ни на есть, правильное решение. Ну, а ежели дров наломаешь… так на то и дрова, чтобы огонь был.

Оксана открыла глаза и задумалась: «Если с самого начала она видела результат, то неужели никак не могла повлиять на развитие событий? Почему? И что могу сделать я там, где бессильна была опытная ведьма?»

Оксана снова вернулась в избу на окраине деревни, но на этот раз «вселилась» в старуху как раз в тот момент, когда та глядела в будущее. Перед мысленным взором замелькали картинки: праздник, веселье, танцы. Налилась похотливым багрянцем жива Семена, когда заметил он Ксеньку. Засияла радугой внучка, услыхав его голос. Начали сливаться в единое пламя их души. Оранжевые всполохи растворили красные сгустки, и золотые молнии засверкали в области сердца, вводя обоих в неведомый до этого транс.

Не только Семена зацепила в тот вечер шалунья. Видела старуха, как ритмичными движениями возбуждает танцовщица незнакомые чувства в телах парней, как пытаются они подавить их, но не умеют. Видела, как ревность превращает девичьи лица в брезгливые и завистливые гримасы. Не научена молодежь владеть эмоциями, разбиваются их души, и уходит из них свет.

«Что ж ты делаешь, окаянная? Остановись!» — хотела крикнуть Оксана, но поняла, что Ксенька не может пока контролировать эту энергию, и как ее не предупреждай, забудет она в тот миг все наставления. Знала старуха, что потеряет покой молодой жеребец и начнет выслеживать девушку. Но та, вместо того чтобы заманить его в лес и позволить себя «изнасиловать», начнет высветлять его живу. И не сможет ведьма повлиять на решение внучки, потому что с момента той встречи ни на минуту не будет угасать золотой нимб вокруг девушки. Понимала старуха, что никогда в их роду не было ведьмы, способной проводить такую энергию, но пока еще эта сила хаотична и неуправляема.

Не ведала старуха, как вразумить завистливых девиц, которые объединятся против Ксеньки, как успокоить мать Семена, которая в ужасе от увлечения сына «ведьминским отродьем». И как образумить приехавшего из столицы нового священника, она тоже не ведала. Обозленный на весь мир за то, что послали его в эту Тмутаракань, с удовольствием поддержит он селян в их благочестивом порыве и благословит охоту на ведьм.

Что же делать? — обратилась Оксана к святому старцу.

Преподобный Серафим сидел на ступеньках строящегося храма и играл с маленьким рыжим котенком. Вдруг Рыжик увидел какую-то птичку и, погнавшись за ней, быстро взобрался на самый верх недоделанных еще строительных лесов. Но птичка улетела, а котенок опомнился и жалобно замяукал, боясь слазить обратно. Его испуганная мордочка не могла оставить равнодушными строителей, они остановили работу и собрались, размышляя, как же ему помочь. И вдруг из толпы вышел Семен, ловко подпрыгнул, зацепился за нижнюю доску, подтянулся и начал взбираться. Через минуту он уже дотянулся до горемычного верхолаза и схватил его за шкирку. Лезть вниз было сложнее, так как одна рука была занята, но, тем не менее, вскоре он целый и невредимый предстал перед Оксаной и протянул ей Рыжика.

— Ну, что ж вы, барышня, не следите за своим подопечным? — улыбнулся он и, жестом приказал мужикам возвращаться к работе.

— Ну ты, Сема, даешь! — услышала Оксана восхищенный голос одного из парней. — А я жуть как высоты боюсь. Прямо все мышцы сводит, чуть только окажусь выше, чем на табуретке.

— Да ну, — отозвался Семен. — А мне что табуретка, что колокольня — все одно. Высота — не глубина.

Никто, кроме Оксаны, не обратил внимания на эту, мельком брошенную фразу «высота — не глубина», но для нее картина начала проясняться. Так значит, это страх Семена не позволил Ксеньке залезть в подземный ход?

Вечером, когда рабочие начали располагаться на отдых, Оксана подошла к Семену и присела рядом с ним.

— Хочу еще раз поблагодарить тебя за спасение Рыжика, — сказала она.

— Да, пожалуйста, барышня, — улыбнулся Семен, — можете даже поцеловать меня, если хотите.

— Ну, поцеловать это, пожалуй, лишку будет, а вот пригласить тебя на ночлег, это можно.

«Ой! Что я говорю?! — перепугалась Оксана. — Что он обо мне подумает?» Но, к ее удивлению, ничего такого Семен не подумал, а, почесав в затылке, спросил:

— А баню истопишь? А то я уже с месяц не мытый.

— И баню истоплю, и ужином горячим накормлю, — пообещала Оксана.

— Ой! Не могу отказаться, — улыбнулся Семен.

Они вышли из барака, сколоченного для приехавших из далеких деревень работников, и увидели телегу, запряженную рыжей кобылой. Поводья держал святой Серафим.

— Здорово, дед, — сказал Семен. — Меня твоя внучка в гости позвала, не возражаешь?

Старец одобрительно кивнул.

— Ты немой, что ли?

— Да, — ответила за старца Оксана. — Дедушка взял обет молчания.

— Ясно! — сказал Семен и запрыгнул в повозку.

Они ехали по узким улочкам совсем еще молодого города. Многие дома только строились. Но дом, к которому подвел повозку старец, был уже жилым. Оксана ускоренно прокрутила, как натопила баню и, пока гость парился, приготовила ужин. Когда сели есть, она начала расспросы:

— Ты сегодня произнес фразу «высота — не глубина». Что это значит? Никогда не слышала такой поговорки.

— А это и не поговорка, — ответил Семен.

— А что? Неужели ты боишься глубины?

Он кивнул.

— Жуть как боюсь, даже не знаю почему. Да и не совсем глубины. Колодец в деревне копали, так ничего, метров двадцать вырыли. Небо видно и ладно. А вот в детстве, помню, в узкий мешок меня пацаны по баловству запихали, так я чуть не помер от ужаса. Так орал… И в погреб лазить боюсь, хотя лажу, конечно, хоть и мурашки по коже.