Гейл Форман - Куда она ушла

Она подошла прямо ко мне и заявила, не особо пытаясь говорить тихо:

- Я проделала долгий путь из Англии, чтобы трахнуть тебя.

С этими словами она схватила меня за руку и повела сначала к выходу, а потом в свой гостиничный номер.

Следующее утро было таким неловким, каким прежде не было ни одно утро. Я стыдливо удрал в ванную, поспешно оделся и попытался незаметно ускользнуть, но она уже тоже проснулась, оделась и была готова к выходу.

- Что ты делаешь? — спросил я.

- Собираюсь поехать с тобой, — сказала она, как если бы это было очевидно.

- Поехать со мной куда?

- В Портленд, любовь моя.

В Портленде должен был состояться наш последний концерт и своего рода возвращение домой, так как именно там мы все теперь базировались, а не в коммунальном Доме Рока. Лиз и Сара жили отдельно. Майк переехал к своей подружке. А мы с Фитци снимали дом на двоих. Но мы по-прежнему жили в одном районе, в нескольких минутах ходьбы друг от друга и от нового зала для репетиций, которой там арендовали.

- Мы разъезжаем в минивэне. А не в туристическом автобусе, — сказал я ей, глядя на свои конверсы. — И в Портленде наше последнее выступление, что-то вроде частного концерта для семьи и друзей. Ты не должна приходить. И ты не моя любовь.

Она нахмурилась, и я выскользнул за дверь, подумав, что на этом все закончилось. Но когда я явился на саундчек в Портленде, она уже была там, ожидая меня в клубе Сатирикон. Я не очень вежливо попросил ее уйти. В духе: твоему поведению есть название — это домогательство. Я знаю, что вел себя как мудак, но я устал. Я просил ее не приезжать. И она изрядно меня достала. И не только она. Четыре девчонки за последние две недели были моей головной болью. Мне нужно было побыть одному.

- Да пошел ты, Адам. Ты еще даже не признанная рок-звезда, так что перестань вести себя как самовлюбленный мудак. И в постели ты не блещешь, — прокричала она на глазах у всех.

В общем, мне пришлось попросить администраторов вышвырнуть ее. Она кричала и сыпала оскорблениями в адрес меня, моих сексуальных талантов и моего эго.

- Вот уж действительно дикарь, — кивнула Лиз, вскинув бровь.

- Да уж, — сказал я, чувствуя себя совсем не диким, а как раз наоборот, и желая лишь прошмыгнуть в свой номер и спрятаться там.

Тогда я этого еще не знал, но как только начался настоящий тур — тот, на который лейбл послал нас после того, как новый альбом набрал обороты, пятимесячный промотур с изматывающими аншлаговыми выступлениями и толпами поклонниц — все, чего я хотел, это спрятаться. Учитывая мои затворнические наклонности, можно было подумать, что этот случай научил меня отныне и навсегда держаться подальше от бесплатной любви. Но после шоу я желал почувствовать кого-нибудь рядом с собой. Жаждал ощутить вкус пота и мягкость кожи другой женщины. И если это не могла быть ее кожа, значит пусть будет любая другая… лишь на несколько часов. Но один урок я усвоил твердо — больше никаких ночевок.

Может та ночь в Сиэтле и была первой, когда я стал Парнем. Но точно не последней.

Я все равно отправляюсь с Мией на паром. А что еще мне остается делать? Устроить скандал только из-за того, что она не хранит каталог с пометками о каждом разговоре, который у нас когда-либо был. Это называется двигаться дальше.

И она права — на пароме действительно никого нет. В полпятого утра Статен-Айленд спросом не пользуется. На палубе всего около дюжины человек. Трио полуночных гуляк дрыхнет на скамейке, очевидно решив разнообразить вечер. Но когда мы проходим мимо, одна из девушек поднимает голову и смотрит прямо на меня. Затем она спрашивает своего друга:

- Эй, это случаем не Адам Уайлд?

Друг смеется.

- Ага. А рядом с ним Бритни Спирс. Какого черта Адам Уайлд забыл на этом пароме?

Я задаю себе тот же вопрос. Но подобные прогулки вполне очевидно в стиле Мии, и, в конце концов, это ее прощальный-с-Нью-Йорком-хоть-она-и-не-навсегда-уезжает тур. Поэтому я следую за ней наверх к ограждению на носу судна.

Когда мы отчаливаем от Нью-Йорка, горизонт остается позади, с одной стороны от нас разливается Гудзон, а с другой растягивается порт. Здесь на воде очень спокойно и тихо, за исключением пары оптимистичных чаек, пронзительно кричащих в надежде раздобыть еду, а может они просто решают составить нам компанию. Не смотря ни на что, я начинаю расслабляться.

И уже через несколько минут мы приближаемся к Статуе Свободы. Ночью она вся подсвечена, и ярче всего горит ее факел, словно там действительно полыхает пламя, приветствуя собравшихся людей. Йоу, дамочка, а вот и я.

Я никогда не был у Статуи Свободы. Слишком многолюдно. Олдос как-то раз пригласил меня на частный вертолетный тур, но я не приближаюсь к «вертушкам». Однако сейчас, когда я стою прямо перед ней, я понимаю, почему она находится в списке Мии. На фотографиях статуя всегда кажется немного свирепой, полной решимости. Но вблизи она гораздо мягче. У нее такое выражение лица, словно она знает что-то, чего не знаешь ты.

- Ты улыбаешься, — говорит мне Миа.

И я понимаю, что так и есть. Может, кто-то свыше сжалился надо мной, наградив тем, что, я думал, мне уже не доступно. А может, просто выражение лица статуи заразительно.

- Это хорошо, — говорит Миа. — Давненько я тебя таким не видела.

- Забавно, потому что я только что думал о ней, — говорю я, указывая в сторону статуи. — Она словно знает какой-то секрет. Секрет жизни.

Миа смотрит наверх.

- Да-а. Понимаю, о чем ты.

Я шумно выдыхаю.

- Я бы не прочь воспользоваться этим секретом.

Миа откидывает голову назад, за бортик.

- Да? Ну, так спроси ее о нем.

- Спросить ее?

- Ну, она прямо перед тобой. И здесь никого нет. Нет толп туристов, мельтешащих словно муравьи у ее ног. Спроси у нее об этом секрете.

- Не буду я спрашивать.

- Хочешь, чтобы я это сделала? Я могу, но это ведь твой вопрос, так что я думаю, ты сам должен это сделать.

- У тебя новое хобби — разговаривать со статуями?

- Ага. И с голубями. Ну, будешь задавать свой вопрос?

Я смотрю на Мию. Скрестив руки на груди, она выглядит немного нетерпеливой. Я поворачиваюсь обратно к бортику.

- Ммм. Статуя? О, Статуя Свободы, — тихонько зову я. Никого поблизости нет, но все же это очень смущает.

- Громче, — подстрекает Миа.

А и черт с ним.

- Эй, простите, — кричу я, — в чем ваш секрет?

Мы оба подставляем ладони к ушам, склонившись над водой, словно действительно собираемся услышать ответ.