Полина Олехнович - Борщевик. Без пощады, без жалости

Я вскрикнула от неожиданного удара локтем в грудь. Впереди меня разодрались две толстые тетки, я стала случайной жертвой, а они даже не заметили.

— Куда лезешь, корова?! — кричит одна.

— Да ты на себя посмотри, слониха! — вопит другая, — все ноги отдавила!

Во что борщевик превратил нашу жизнь? В драку за место в очереди, в передвижение перебежками в страхе стать жертвой крошечного семечка, попадающего в слуховое отверстии, дыхательные пути, разрывающего мозг и внутренности; в тюрьму строгого режима, стены которой ядовито-зеленого цвета. Женщины не унимаются. Та, что задела меня локтем сорвала с соперницы маску и топчет с бешеной яростью.

— Идиотка! Как я теперь по улице пойду? — визжит пострадавшая. Никто не вмешивается, не пытается разнять темпераментных дам. Люди с апатией на лицах просто посторонились и продолжают терпеливо ждать своей очереди.

Выйдя из магазина, я опасливо озираюсь и прижимаю к себе пакет с хлебом и консервами. Я боюсь, что беженцы или еще какие-нибудь уроды отберут мою еду. Что тогда мы с Шакирой будем делать? Я-то потерплю, но как объяснить собаке, что она останется голодной из-за людей — самых опасных хищников? Нащупываю в кармане газовый баллончик — Петькин подарок.

Впереди толпится народ. Сначала, кажется, что несколько борщевиков выросли прямо на асфальте. Подхожу ближе, теперь отчетливо видны корни монстров, погрузившиеся в то, что когда-то было человеком. Петя, ты так мне нужен! Где ты, любимый?

Мне часто снятся сны, в которых я сажусь не в тот автобус и приезжаю неизвестно куда. Незнакомые улицы, многоэтажки, потоки машин. Наверное, агарофобия в слабой степени. В десятый раз проверяю номер поезда, номер платформы, время отправления. Все сходится. Именно на этот поезд мне сказали взять билет в центральном офисе «белых скафандров» или официально СНРЭК — служба немедленного реагирования в условиях экологических катастроф.

Нахожу свое место. Обычный вагон, плацкарт, обычная суета перед отправлением. Кто-то поставил чемодан в проходе, об него спотыкаются, матерятся. Провожающие снуют туда-сюда, мужчины, женщины, а меня никто не провожает.

Все решилось на удивление быстро и беспрепятственно. Ирин дядя устроил меня в элитный отряд СНРЭК, дислоцирующийся под Питером. Няня согласилась взять Шакиру на время. На работе отпустили с сохранением места и должности, как и предписывал недавно принятый закон.

Всем мешающий чемодан наконец-то исчезает, и пробка в коридоре рассасывается. Поезд трогается, и пассажиры сразу затихают.

Незаметно рассматриваю соседей по купе, пытаясь понять, что заставило этих людей оказаться здесь. Жажда приключений, желание заработать, желание отомстить борщевику за смерть своих близких и за свою жизнь в постоянном страхе? А может в этом поезде не все из «белых скафандров», есть обычные пассажиры, которые едут домой или к родственникам. Напротив симпатичная светловолосая девушка лет восемнадцати — девятнадцати слушает плеер. Рядом с ней — высокий, худощавый парень в камуфляже, похожий на Тимоти. Он лениво перелистывает страницы журнала.

Я начинаю немного нервничать — боюсь проехать свою станцию. Но тут появляется мужеподобная женщина с короткой стрижкой, без косметики.

— Так, — громко произносит она грубоватым голосом и склоняется над каким-то списком, затем называет каждого из нас по ФИО.

— Окей, все здесь — женщина уже собирается уходить, и я решаюсь спросить через сколько минут моя станция. Некоторое время она недоуменно смотрит на меня как робот, у которого сбилась программа, затем в свой список.

— Малявина?

— Да.

— Милена Александровна?

— Ну да.

— Ваша база в двадцати километрах от Торопца, а в Торопце будем завтра в восемь утра.

— Как завтра? Какой Торопец? Меня же в Лен. область распределили! По спине пробегает холодок, мне кажется, что я попала в один из своих кошмаров. Что случилось? Почему?

— Так, смотрите, — озадаченная тетка — мужик протягивает мне листок со списком.

Я внимательно читаю: «Молявина Милена Александровна…» Все ясно. Я не Молявина, а Малявина. Кто-то в штабе ошибся, и теперь какая-то Молявина едет (уже наверно приехала) на базу элитного отряда под Питером, а я — та самая МАлявина!!! Еду в тьмутаракань Тверской области. Катастрофа!!!

Я смотрю в окно на растворяющиеся в сумраке и скорости населенные пункты, клочья леса, мосты и темные полосы рек. В дороге попадаешь в другое измерение, ты уже вне пространства и времени.

Тетка со списком сказала, что на переоформление документов потребуется какое-то время (неизвестно какое). Казалось бы, так просто — Молявину сюда, меня обратно, и проблема решена. Но не тут-то было — переоформление документов, понимаешь! Мои соседи то и дело бегают курить в тамбур, слушают плеер девушки и болтают.

Уже сдружились. Мне не хочется общаться. Шок сменяется унынием. Чего можно ждать от Тверской области? Ни условий, ни увольнительных по выходным.

Неожиданно парень предлагает мне пиво, и я неожиданно для себя соглашаюсь. Наверное, от страха неизвестности.

— Да, Тверская область — эта полная задница, — говорит он в унисон моим мыслям, — Кстати, я Денис, а это — Света.

— Милена, — вымученно улыбаясь, выдавливаю я.

— Все деревни заросли сплошняком, — уверенно продолжает Денис, — В городах по — лучше, конечно, но не намного. Люди мрут прямо посреди улиц. Магазины пустые, больницы забиты. На перевязку вообще не попасть, лекарств не достать. Вот и перспектива — ходи с гноящимися ожогами и подыхай от сепсиса. «Белых скафандров» очень мало. Но ты не кипишуй, база под Торопцом вроде ничего по слухам.

От его рассказов мое настроение явно не улучшается, но парня не унять:

— Ни тебе противосемянных фильтров, ни денатурирующих ковриков. Местные стелют тряпку, намоченную уксусом, на пороге, чтоб семена на подошвах в дом не затащить. Вот и вся защита. Маски сами шьют. Противогазов нет, защитных костюмов нет, но это у простых людей. Тебе-то на базе выдадут и скафандр и огнемет. Ну не знаю, как ты это все таскать будешь — они же тяжеленные.

От нечего делать мы рассказываем про свою жизнь. Выясняется, что Света едет подзаработать на летних каникулах — стипендии катастрофически не хватает. Денис — диджей, развелся с женой, у него восьмимесячный ребенок, а в «белых скафандрах» он из-за нехватки адреналина. Мы говорим о детях, о бывших, о работе, о машинах, музыке и развлечениях.

— Как люди в провинции вообще живут? Что там делать? Только пить, — с важным видом изрекает Денис.

— На самом деле, и там есть, чем заняться, — возражаю я, вспоминая свою жизнь в маленьком городке с бывшим мужем. — Можно гулять, устраивать пикники, читать, рисовать, кататься на коньках, писать книги, заниматься спортом, выращивать цветы, начать какой-нибудь бизнес. А пьют — от духовной бедности, неразвитости.