Дж. Уорд - Зависть

— Детектив, вы верите в Бога?

Де ла Круз перекрестился. — Безусловно.

— И значит, демоны существуют?

— Ад реален. Ты же не забыл ту девочку, обнаруженную нами в мотеле? Или то, что случилось с Сисси Бартен.

— Не забыл.

Де ла Круз кивнул и тронулся с места.

— Но, да, я верю. И я уверен, что грешники отправляются к Дьяволу на вечность, а праведников ждет Рай и благосклонность Всевышнего. Каждую неделю я хожу на мессу со своей семьей, и Библия… — он стукнул по бардачку, дверца открылась, и показалась маленькая красная книга, сияющая в скудном свете, — всегда со мной. Если жизнь научила меня чему-то, так это тому, что Бог заботится о нас, дружище.

— Значит, ты считаешь… что люди могут быть спасены?

— Нет, я знаю это. Когда однажды обретаешь веру… и мне все равно, какую именно… она преображает тебя. Пути назад нет, никто и ничто не смогут забрать ее у тебя. Ты открываешь сердце, вера входит в тебя, и потом ты понимаешь, что все будет хорошо.

Век кивнул и умолк, уставившись в лобовое стекло.

Вместе, они с грохотом проехали по грунтовой дороге. Выехали на трассу округа и повернули налево. Двинулись к шоссе.

После того, как они оказались на Северном, направляясь в Колдвелл, Век сказал, — Окончательно.

— А?

— Бросаю курить окончательно.

Де ла Круз посмотрел на него. — Знаешь… в этот раз, я тебе верю.

— Вези меня в больницу.

— Неотложка или стационар?

— Туда, где моя напарница, — слегка улыбнулся Век.

Де ла Круз ухмыльнулся и хлопнул его по груди.

— Дело говоришь, приятель. Сейчас ты думаешь по делу.

Наверху, в чертогах Рая, Джим стоял у Бастиона душ и смотрел на второй, лениво покачивающийся на парапете флаг, с мыслью… что осталось двое.

Если он умудрится выцарапать еще две колышущихся хрени на верх этой стены, то сможет закончить всю игру.

И его мама навечно обретет безопасность.

Сисси будет свободна. Если он не вызволит ее раньше.

— Ты хорошо справился.

Аристократический, английский акцент Найджела вовсе не казался раздражающим.

— Да, но я не остановлюсь на этом.

— В этом ты прав.

Джим кивнул, а потом взглянул на своего босса. Парень был одет с иголочки, в этот раз в черный в полоску костюм. Более того, стоя возле стола, сервированного всякими понтовыми тарелками и прочей хренью, он напоминал элегантного гангстера. Два других архангела и огромный ирландский волкодав сидели, очевидно, терпеливо дожидаясь времени, когда они смогут приступить к десерту.

— На этой ноте, — пробормотал Джим, — я возвращаюсь. Следующий раунд вот-вот начнется.

Или, по крайней мере, Джим надеялся на это.

— Ты не останешься на послеобеденные сладости? У нас заготовлено место для тебя.

— Спасибо, — сказал Джим. — Мне нужно кое-кого навестить.

— Хорошо.

Но когда он приготовился исчезнуть, Найджел утянул его в сторону, подальше от чужих ушей. — Мы еще не закончили, ты и я.

— Прости, я на самом деле не голоден.

— Что касается твоего соглашения с Девиной…

— Ты клонишь к тому, какая душа стояла на кону?

Архангел прокашлялся.

— Да, воистину. Должен предупредить тебя…

Джим похлопал парня по спине и проигнорировал ответный взгляд.

— Я понял, Найджел. Доверься мне.

Когда он изогнул губы в полуулыбке, странные, бесцветные глаза его босса сузились. — Порой я сомневаюсь в мудрости этого.

— Веры моей заднице? Ну, ты сам выбрал меня.

— Я постоянно напоминаю себе об этом. — Ангел поймал руку Джима. — Но я скажу тебе кое-что.

— Бла, бла, бла…

— Следующая душа. Ты узнаешь его как старого друга и старого врага, которого видел недавно. Тропа станет более очевидна, только если непосредственно осветить ее.

Джим закатил глаза.

— Прекрасная карта, Найджел. Как всегда, ты придал острые грани слову «непонятно».

— Доверься мне.

Когда Джим вскинул бровь, уголок архангельского рта приподнялся в улыбке.

Джим рассмеялся. — Знаешь, удивительно, что мы не поладили лучше.

— Вынужден согласиться.

На этих словах Найджел отправил его назад, и дорога была легче, чем первые пару раз, когда он поднимался в рай и спускался на землю.

По крайней мере, сейчас ему не требовалось умирать, чтобы пробить проездной билет.

Приняв форму в гараже дома, в котором он сейчас обитал, Джим поднял взгляд. В квартире было темно, и без включенного наружного света, ночь протянулась через дворик, мимо леса и по раскинувшимся полям позади. Но все перечисленное не было черным. Издалека, у белого фермерского дома горели фонари, маяки отбрасывали персиковый свет, будто само здание слегка покраснело.

Блин, было охрененно холодно. И безлунно.

Казалось, что пойдет снег…

— Итак, ты выиграл…

Обернувшись, он поприветствовал Девину широкой улыбкой.

— Нужно добавить «снова». Пришла посмотреть на мое злорадство?

— Нет.

— Жаль, намечается то еще шоу. Я сделаю перерыв на случай, если ты захочешь еще поп-корна.

Как всегда, Девина выглядела отлично, словно новенькая стодолларовая купюра, все собрано воедино в наряде, который не оставлял простора для воображения: этой ночью ее роскошные формы были обтянуты в ярко-красное.

— Ты знаешь, для чего я здесь, — сказала она.

— Больше некуда податься, да? Печально.

— Наше соглашение, Херон. — Сейчас она улыбнулась. И подошла к нему, покачивая бедрами так, будто была готова к жесткой скачке. — Я выполнила свою часть сделки. Вопреки тому, что ты думаешь обо мне, я назвала душу… и не солгала. И значит, сейчас ты пойдешь со мной.

Джим позволил ей вальяжно пройтись. Подарил ей недолгое мгновение чувства удовлетворенности.

И когда она оказалась прямо перед ним, он позволил ей протянуть руку и обхватить его между ног.

Но когда она открыла рот, он прервал ее. — Это сделал я.

Она засмеялась, приятный звук предполагал, что в ее мыслях они уже трахались.

— Уверена, согласно человеческой брачной традиции, ты должен ответить «клянусь». Это ты хотел сказать, моя любовь?

Он демонстративным жестом убрал ее руку.

— Я солгал, Девина. — Он наклонился прямо к ее уху. — Выдумал. Исказил. Подделал. Ты знаешь об этом всееее, не так ли? Так, каково это, оказаться по другую сторону, сука?

Когда он отступил назад, смятение на ее лице должно было быть зафиксировано в книгах по истории. Если бы только у него был фотоаппарат…

— Мне нарисовать картинку? — пробормотал он.

Внезапно, выражение на ее лице сменилось, черты потемнели, отражая жестокость.

— Намерение не важно, — сказала она низким тоном. — Ты выразился очень ясно.

— О, думаю, ты найдешь, что намерение — это все. Ты не можешь забрать то, что не принадлежит тебе, и я ни в чем не клялся… лишь заставил тебя так думать.