Клаудия Грей - Обреченная

Все это и вправду звучало довольно подозрительно, но они должны понимать, что простая девчонка-служанка никак не сможет им помешать, что бы они ни задумали.

Я попыталась снова сосредоточиться на своем поручении. Где нужно было повернуть в последний раз? Как называется улица? Я нигде не видела таблички с названием. Минут через десять окончательно стемнеет, а тогда будет очень сложно отыскать дорогу назад.

И тут я услышала шаги, тяжелые, отчетливые. И они приближались.

Я оглянулась, но никого не увидела. Шаги приближались из темного закоулка, и я ничего не могла рассмотреть. Вероятно, тот, кто оттуда идет, тоже меня не видит и то, что он направляется прямо в мою сторону, — простое совпадение. Но это по необъяснимой причине тревожило меня. Я повернулась, чтобы идти дальше, и громко ахнула, поняв, что уже не одна.

Передо мной в переулке стоял мужчина — не из той напугавшей меня компании, а просто молодой человек, всего на несколько лет старше меня, с пышными каштановыми кудрями, как у поэта, и широкими плечами, как у фермера. А глаза — как у затравленного преступника.

Неужели я услышала его шаги с другой стороны? Незнакомец словно пытался что-то разглядеть во тьме. И уж явно был встревожен сильнее, чем я.

— Пойдем со мной, — сказал он.

— Прошу прощения, сэр, но я не могу.

Он что, принял меня за проститутку? Ужас какой! Но при этом выглядит очень прилично, костюм хороший, ботинки сверкают. Наверняка должен понять, что означает мое форменное платье.

— У меня важное поручение…

— Да к черту твое поручение! — Голос звучит грубо, широкая рука сжимает мое предплечье. — Если не пойдешь со мной прямо сейчас, ты труп.

Он что, угрожает мне? Похоже на то, да еще он бесцеремонно тащит меня за собой, быстро шагая по переулку в сторону главной улицы. И все-таки мне не кажется, что он опасен. Но в чем дело, я пока не понимаю.

— Сэр, — запротестовала я, — отпустите меня. Я и сама могу найти дорогу на главную улицу.

— Без меня ты не пройдешь и десяти шагов. — Его рука, сжимающая мое предплечье, очень теплая, даже не теплая, а горячая, будто его сжигает лихорадка. Я услышала, как приближаются наши преследователи. — Не отходи от меня и шагай быстрее. И ради всего святого, не оборачивайся!

Я удивилась, почему он не предлагает побежать, но тут же поняла, что он едва держится на ногах и все время спотыкается, но не так, как спотыкается Лейтон Лайл после пары бутылок вина. Скорее всего, у него что-то сильно болит. Но при этом пальцы его впивались в мою плоть с почти сверхъестественной силой.

Тут шаги у нас за спиной изменились. Они теперь стали мягче, что-то клацало по булыжникам…

Не в силах вырваться из хватки моего похитителя, я решила хотя бы обернуться. И увидела волка.

Из моей груди вырвался отчаянный вопль. Темная тварь прыгнула, своим огромным телом словно выключив дневной свет. В последний момент молодой человек дернул меня в сторону, прижал к стене ближайшего здания и закрыл собой, встав ко мне спиной.

— Что происходит? — выдохнула я.

Волки, нападающие в центре большого города? И это… это громадное существо, рычащее и мечущееся перед нами взад и вперед? Я даже не представляла, что волки могут быть такими большими.

— Уходи от нас, — произнес юноша, словно волк мог его понять, — Убирайся немедленно!

Волк наклонил голову вбок — не как пытливая собака, а почти по-человечески. Клыки обнажены, из пасти капает горячая слюна. В груди его рокотало рычание, золотистые глаза в упор смотрели на меня, а не на моего защитника.

— Убирайся сейчас же! — Теперь голос юноши звучал почти безнадежно, как и должно было быть.

Я ощущала, как тяжело и быстро вздымается и опускается его грудь при каждом прерывистом вдохе и выдохе, ощущала под вцепившимися ему в плечи ладонями напряженные мышцы.

Каким-то образом это подействовало. Волк просто помчался прочь.

— Что, черт возьми, это было? — спросила я, когда мой спаситель слегка расслабился и отодвинулся от меня. — Похоже на волка.

— Волк и был. — Его голос звучал изнуренно.

— Но с какой стати волк оказался…

Здесь, в Саутгемптоне, лесной зверь сумел отыскать глухой переулок и отступил, повинуясь приказу человека? Бессмыслица какая-то. Но я все видела своими глазами и знала, что этот парень для меня сделал.

— Спасибо, сэр. За вашу доброту и помощь.

Взглянув на него, я поняла, что приветливым его не назовешь. Он выглядел даже более жестоким, чем тот волк.

— Уходи, — сказал он. В его глазах снова появился зловещий блеск, хотя теперь юноша выглядел не таким затравленным. — Если не уйдешь прямо сейчас, ты покойница.

Не знаю, предостерегал он меня или угрожал. Так или иначе, мне не потребовалось говорить дважды. Я выскочила из переулка в сторону лавки и не оглядывалась до тех пор, пока не добежала до ее дверей. Разумеется, она была закрыта.

Всю дорогу обратно в отель, все то время, пока миссис Хорн отчитывала меня за задержку и за то, что я плохая горничная для леди, я мысленно все еще находилась в том переулке, снова и снова перебирала в памяти все случившееся и пыталась побороть страх, охватывавший меня при попытке хоть немного во всем разобраться. Я не понимала, что произошло в переулке, что там делал волк, что было на уме у молодого человека, который вроде бы спас меня, но при этом угрожал. Даже укладываясь в постель, я все еще обдумывала это. Должно быть, волк — это своего рода необычная случайность, а человек, который меня спас… ну, вполне возможно, что это все-таки матрос. Одетый лучше, чем другие, но точно так же любящий выпить лишнего.

Нo я не могла выкинуть происшедшее из головы до тех пор, пока внезапно не сообразила, что это моя последняя ночь в Англии.

Эта мысль резко вернула меня в настоящее. Я аккуратно подоткнула под себя тонкое одеяло и стала думать о том, что покидаю навсегда. Мою родную деревню. Маму. Поля пшеницы, где играла когда-то. Дейзи и Мэттью. Всю мою прежнюю жизнь. Предстоящее путешествие мне казалось теперь более опасным и пугающим приключением, чем то, что случилось в переулке.

И все же я знала, что мне наконец-то выпал шанс начать новую жизнь. Возможно, единственный шанс.

Нет, еще не поздно повернуть назад. Но я этого не сделаю.

10 апреля 1912 г.

Прекрасное весеннее утро на морском побережье — я мечтала об этом всю свою жизнь. В романах подобные сцены описывают такими словами: воздух свеж, а на голубой воде пляшут солнечные зайчики. На своем темном чердаке я представляла себе такую картину тысячу раз, и сегодня утром первое, о чем я подумала, — что наконец-то я увижу океан!

Но так близко к земле океан вовсе не голубой. Он того же коричневого илистого цвета, что и мельничный пруд, с одной только разницей — волны жутковато-зеленого оттенка. Порт для молодой девушки вовсе не мирный оазис, тут людей больше, чем было вчера на вечерних улицах. Люди бедные, люди богатые, изящные кружева против грубых домотканых платьев, а вместо запаха моря в воздухе висит тяжелый запах пота. Люди что-то кричат друг другу, кто радостно, кто сердито, но лихорадочная энергия толпы не дает отличить одно от другого. Гавань забита судами до отказа, и среди них наш лайнер — самый большой из всех. Этот пароход — единственное украшение порта. Черный с белым, ярко-красные трубы почти достают до неба. Он такой громадный, такой грациозный, такой безупречный, что трудно представить себе, будто он создан руками человека.