Клаудия Грей - Обреченная

Скорее, он похож на горную гряду. По крайней мере, на то, как описываются горные цепи в романах. Я-то сама ни разу их не видела.

— Хватит бездельничать, Тесс, — говорит леди Регина, жена моего хозяина, виконта Лайла, обожающая всем обо всём напоминать. — Или ты хочешь, чтобы тебя оставили в порту?

— Нет, мэм.

Опять поймали на витании в облаках. К моему счастью, сегодня леди Регина не набрасывается на меня так, как обычно. Может быть, заметила кого-нибудь из своих светских знакомых и не хочет, чтобы ее застукали за тем, как она устраивает служанке публичную головомойку.

— Мама, вы забыли. — Ирен, старшая дочь, примерно моего возраста, некрасивая, но с умным лицом, неуверенно мне улыбается. — Раз уж она моя горничная, вы должны называть ее Дэвис. Это более уважительно.

— Я буду уважать Тесс, когда она этого заслужит.

Леди Регина уставила на меня свой длинный нос, пока я торопливо их догоняла, поудобнее перехватывая свою ношу; шляпные коробки сами по себе не тяжелые, но нести четыре одновременно — это немножко слишком. В этом году модные шляпы чересчур велики.

— Это кто, Перегрин Льюис? — спрашивает Лейтон, единственный сын и наследник семейства Лайл, длинный и тощий, почти костлявый, с острыми плечами и локтями. Он всматривается в окружающую нас толпу и улыбается так, что у него изгибаются усы. — Полагаю, провожает тетушку. Начищает ее сундуки и умоляет присылать ему открытки. Только гляньте, как он вылизывает ее башмаки и лебезит перед ней! Противно.

— Он не унаследует состояния родителей, поэтому должен быть внимателен к родственникам. — Ирен, сжав ручки в кружевных перчатках, поднимает глаза на брата. Она всегда такая робкая, даже когда пытается за кого-нибудь заступиться. — У него нет твоих преимуществ.

— И все равно нужно иметь хоть какую-то гордость, — настаивает Лейтон, как всегда совершенно забывая о том, что сам-то бежит вслед за матерью, как послушная собачонка.

Нед рядом со мной пробормотал:

— Вермишелина.

Мне пришлось прикусить губу, чтобы не расхохотаться. Это прозвище Нед дал Лейтону внизу, в помещении для прислуги, и оно к нему сразу прилипло. Лейтон как раз такой: тощий, бледный и вялый. Во время учебы в университете Лейтон был даже привлекательным и немного мне нравился, но потом я стала постарше и во всем разобралась. Да и цветение юности поблекло в нем куда быстрее, чем это случается с другими.

— Вам повезло вообще получить какое-то место с вашей-то непочтительностью. — Миссис Хорн, еще более раздраженная, чем обычно, сердито посмотрела на нас обоих, подгоняя вперед свою подопечную — малышку Беатрис, рожденную леди Региной под самый климакс. Несмотря на свои всего лишь четыре года, Беатрис уже носила соломенную шляпку с лентами стоимостью в мое годовое жалованье, даже немного дороже. — Вы оба, двигайтесь поживее! Большая честь, что вас взяли в такое путешествие, да и вообще, ничего более возбуждающего вы за всю жизнь больше не увидите. Так что потрудитесь как следует выполнять свою работу!

«Это не будет самым возбуждающим из того, что я увижу за свою жизнь!» — поклялась я себе. Взять хотя бы вчерашний вечер, и встреча с волком и тем привлекательным молодым человеком — уж не знаю, как это можно назвать, но что оно возбуждало, так это точно.

И потом, я уже настроила себе планов на будущее — планов куда более захватывающих, чем все, что эта Хорн может себе вообразить.

Но улыбаться нельзя. Я представила себе старые картины маслом, что висят на стенах в Морклиффе, тех заплесневевших предков, одетых по моде прежних веков и заключенных в массивные багеты, с которых буквально сочится позолота. Мое лицо должно быть таким же безмятежным, как у них. Непроницаемым. Семейство Лайл и миссис Хорн ничего не должны заподозрить.

Мы с Недом послушались миссис Хори и поспешно зашагали вслед за семейством, являясь такой же частью демонстрации их богатства и власти, как и их одежда. Он — лакей Лейтона. Такую работу я не пожелала бы и своему злейшему врагу, уж не говоря о славном дружелюбном Неде. У него длинное худое лицо, рыжие волосы и похожие на ручки молочного кувшина уши, но он все равно совершенно очарователен. Нед — один из немногих знакомых мне молодых людей. Один из тех, с кем я вообще знакома. Но мы с ним никогда не увлекались друг другом. Честное слово, после стольких лет совместной службы он мне как брат.

Миссис Хорн я знаю столько же, сколько Неда, так что, наверное, должна сказать, что она мне как мать. Да только вряд ли она может быть кому-то матерью. Невозможно представить себе, чтобы женщина холодная и угрюмая, как миссис Хорн, подарила кому-нибудь жизнь или занималась тем, чем обычно занимаются, чтобы обзавестись ребенком. (Мы зовем ее миссис, но это просто почетный титул; совсем не обязательно иметь мужа, чтобы называться «миссис», достаточно быть по-настоящему старой, считает миссис Хорн.) Она горничная леди Регины, а по существу выполняет роль экономки в Морклиффе. Выше ее по рангу только дворецкий, но он настолько дряхлый, что с ним мало кто считается.

Большую часть времени миссис Хорн запугивает меня. Она обладает абсолютной властью над моей жизнью, решает, что и сколько мне нужно съесть, сколько часов спать, должна ли я остаться в доме и работать или меня следует вышвырнуть прочь и позволить умереть с голоду.

«Но больше никогда, — подумала я, стараясь не улыбаться прямо в ее самодовольное сморщенное лицо. — Еще неделя, и все изменится».

Чем ближе мы подходили к пароходу, тем легче становилось идти. Сначала пришлось пробираться среди обычных любопытствующих зевак, но теперь все шли в одном направлении, стремясь на борт. Пароход нависал над нами, выше, чем церковный шпиль, выше, чем все, что я видела до сих пор. Он казался больше и величественнее, чем грязный океан.

Леди Регина помахала кому-то из своих светских друзей и произнесла слишком небрежным тоном:

— Хорн, ты должна знать, что вы трое поплывете в третьем классе. Полагаю, стюарды покажут вам, как туда попасть.

Мы с Недом не удержались и испуганно переглянулись. Даже тонкие губы миссис Хорн искривились в неудачной попытке скрыть разочарование. Когда семейство Лайл отправилось в морское путешествие в прошлый раз, десять лет назад, слуги жили с ними в первом классе: «Пуховые перины, мягкие, как облака, — рассказывали они, — а еды больше, чем вы видели на своем столе за всю жизнь». Мы тоже на это надеялись. Некоторые хозяева заставляют своих слуг путешествовать вторым классом, но третий класс — это неслыханно.

— Мы будем заперты там, внизу, с кучей чертовых иностранцев, — пробормотал Нед.

Это и вправду звучало ужасно, но я напомнила себе, что на самом деле это ничего не значит.