Марта Акоста - Ночной полдник

— Я скучаю по твоим кудряшкам, — сказала я, положив руку ему на макушку.

А потом закрыла глаза и уснула.

Проснувшись, я потянулась к Освальду. Потом открыла глаза и увидела солнечно-желтый потолок квартиры Мерседес с лепной розеткой вокруг старомодного крепления для люстры. Я снова свернулась калачиком под одеялом и, пролежав так несколько секунд, вдруг вспомнила, что произошло: грабитель, нож, кровь, Иэн…

Паника сжала меня так, как обычно сжимают старый тюбик зубной пасты. Однако в данный конкретный момент я находилась в безопасности и дышала нормально — вдох, выдох, вдох, выдох. Весь мой организм чувствовал себя крайне уязвимо, даже те места, о которых я обычно и не вспоминаю: сгибы рук, кожа между пальцев ног, поясница.

Опустив взгляд, я обнаружила, что испачканное ватное одеяло кто-то заменил на шерстяное. На мне оказалась огромная футболка с длинными рукавами и надписью «Мой подвальчик». Немного поколебавшись, я задрала рукав и увидела блестящую розовую полоску новой кожи на предплечье.

На тумбочке стояли графин с водой и бокал. Стоило мне сесть на кровати, как боль пронзила меня, словно тысяча иголок. Комната начала вращаться. Сжав одеяло, я подождала, пока боль и головокружение отступят. Мне ужасно хотелось пить. Собрав последние силы, я дотянулась-таки до графина и поднесла его к губам. Я выпила из него все, чувствуя, как вода струится по лицу, стекает на шею.

Мерседес вошла в комнату как раз в тот момент, когда я обдумывала следующий вопрос: целесообразно мне сейчас встать или нет? Она приняла стойку руки в боки и посмотрела на меня в упор.

Я не могла видеть страдальческое выражение на лице, которое мне так дорого.

— Доброе утро, солнце мое! — проговорила я сипло. — Почему бы тебе не скроить физиономию попроще?

— Милагро Де Лос Сантос, больше никогда так не делай!

— Как так?

— Не пугай меня до смерти. На лестнице была кровь, и все одеяло тоже было изляпано кровью.

— В будущем я планирую избегать спектаклей с кровавыми брызгами.

— Как ты себя чувствуешь?

— Странновато, но пока жива, — прохрипела я. — А где Иэн?

— Он убедился, что с тобой все в порядке, а потом заявил, что у него есть какое-то очень важное дело. У меня создалось впечатление, что он собирается найти парня, который тебя ранил.

Мерседес села на кровать рядом со мной. Я дотронулась до ее руки, и вдруг перед моими глазами всплыли странные видения: кремовое одеяло в красных-красных-красных пятнах, кровь на моей руке, кровь пропитывает рубашку цвета слоновой кости, которая была на Иэне… Я вдруг вся вспыхнула, к горлу подступила тошнота. Я отпустила руку Мерседес и, закрыв глаза, подождала, пока эти ощущения пройдут. Я надеялась, что мне просто нехорошо от потери крови.

— Человек с ножом пытался напасть на Иэна, — пояснила я. — Чтобы ограбить или угнать машину. Точно не знаю.

— Иэн сказал, ты пострадала, потому что хотела защитить его.

— Такая уж у меня реакция. Фраза типа: «Осторожнее, из-за машин сейчас выползет какой-то тип!» — заняла бы куда больше времени.

— Я думала, что лучше отвезти тебя в больницу, но рана была такой… ну… Mira , [48] Здесь: «слушай» (исп.). что это вообще за чертовщина?

Я вытянула руку.

— Это не чертовщина, а моя новая усовершенствованная способность заживляться. В больницу я не хочу, а вот позвонить в полицию необходимо. Черт возьми, Мерседес, ты никогда не говорила мне, что здесь все так запущено.

— Ночью я уже звонила в полицию, — мрачно призналась она. — Мне пришлось сказать, что это была лишь попытка нападения, потому что я не знала, как объяснить то, что произошло с твоей рукой. Они сказали, что сегодня ты можешь зайти в участок.

— Что? — возмутилась я, словно веган на торжественном ужине скотоводов.

— Прошлой ночью они ловили кого-то, кто стрелял из машины. Погибли два подростка. У них не было времени заниматься еще и попыткой ограбления.

— Что у нас за общество, если насильственные преступления считаются обычным делом? — проговорила я, и мы грустно переглянулись. — На сегодня у меня намечена встреча с Сайласом, но если ты сейчас приготовишь мне чашку кофе, я успею подать заявление в полицию. Где ближайший участок?

Я подождала, пока Мерседес выйдет из комнаты, а потом попыталась встать. Я чувствовала себя, как в период полового созревания, когда все удивительным образом меняется и болят даже кости. Я с трудом перекинула ноги через край кровати. Потом чуть наклонилась, чтобы встать, и у меня загудело в ушах. Обретя равновесие, я медленно двинулась в ванную. Там я уселась на дно ванны и позволила душу смыть остатки засохшей крови.

Мерседес уже выставила на кухонный стол чашки с кубинским кофе и pan dulce . [49] Сладкий хлеб (исп.).

— Когда ты была в душе, звонил Иэн, — сообщила она. — Хотел узнать, как ты себя чувствуешь.

Я глотнула кофе, но его вкус был мне почему-то неприятен.

— Больше он ничего не сказал?

— Только то, что тебе стоит вернуться на ранчо, там безопасней. Сказал, что у него срочное дело и что он перезвонит позже.

Я откусила кусочек pan dulce, но хлеб почему-то показался мне похожим на папье-маше. Чтобы Мерседес не восприняла мой отказ как неблагодарность в ответ на ее гостеприимство, я все равно продолжала есть и пить.

— Ты говорила с соседями? Они видели что-нибудь?

— Я говорила с жильцами. Они были в спальне в дальней части квартиры и ничего не слышали. Расспросила людей, живущих на той стороне улицы. Они утверждают, что ничего не видели. Впрочем, они не признались бы, даже если бы что-то и углядели. Люди не хотят ни во что ввязываться, опасаются мести.

Тонкий шрам на моей руке горел и чесался, и я потерла его.

— Мерседес, мне кажется, тебе нужно продать этот дом и переехать. Нельзя ведь жить в районе военных действий.

Моя подруга накрутила на палец один из своих дредов.

— Обычно только наркодельцы выясняют отношения. Это же не окраина, Милагро.

— Возможно, я слишком долго прожила за городом. Вчера я побаивалась ходить по улице, а раньше со мной такого не случалось.

— Раньше это было для тебя обычным делом, — возразила Мерседес. — Я схожу с тобой в участок.

Пока Мерседес просматривала газету, я очистила наши тарелки, незаметно сбросив хлеб в мусорное ведро.

— Ты расскажешь Освальду о том, что произошло?

— Не знаю. То обстоятельство, что здесь присутствовал Иэн, только усугубит ситуацию. И мне не хочется, чтобы Освальд мчался сюда, ведь у меня все нормально.

Мерседес раздраженно вздохнула.

— Милагро, ты умеешь выживать, но иногда у меня появляются сомнения насчет того, умеешь ли ты жить.