Элинор Одна Из Трёх - Мечта всей жизни!

— Прекрасно. Арнох Осеменитель у вас изволит проживать?

Селянки дружно кивнули, по странности не проронив ни слова, и вновь уставились на незнакомцев.

— Добрались, — с облегчением возвестила глава отряда — а что глава именно она, было заметно невооружённым глазом — и сопровождающие мадам парни начали спешиваться. — Мы прибыли к вам из столицы, ведомые слухами о плодовитости вашего старосты. — Выдала женщина. — Наш отряд уполномочен выразить благодарность этому достойному мужу, — она со значением поиграла бровями. — А также испытать его возможности, — интересный поворот событий. Особенно учитывая тот факт, что женщина в отряде всего одна… Хммм…

Бабища сурово оглядела местное поголовье девах и вперилась взором в виновника торжества.

— О, на ихнего осеменителя нехилый спрос даже в столице, надо же, — прочавкала над ухом Морри.

Я согласно покивала, продолжая прислушиваться к разговору.

Между тем события набирали обороты — виновник торжества отвлёкся от яств и напитков и, радостно осклабившись, попытался резво вскочить с лавки, одновременно вскидывая руку к груди в знак приветствия. Лицо деревенского благодетеля просто-таки сияло.

Оно засияло ещё больше, когда прибывшая мадам выудила из поясной сумки огромных размеров орден, отделанный всяческими ленточками и сияющий на солнце доброй дюжиной крупных разноцветных камней — подозреваю, половина из них совершенно точно являются драгоценными.

Перепрыгнув через лавку, Арнох молодцевато загарцевал к столичной гостье, но на полдороге вдруг споткнулся.

Мне со своего места было отлично видно его лицо — кожа в момент стала бордовой как готовый разбиться о чью-то голову перезрелый помидор, глаза вылезли из орбит, рот приоткрылся. Половина лица Осеменителя будто онемела, вторая была буквально перекошена страданием, что придавало лицу невероятно жуткое выражение. Мужчина судорожно попытался вдохнуть, рванув тесный ворот расшитой рубахи, да так и рухнул лицом вниз.

Приехали.

— Убили! — заголосила пегая деваха в жёлтом сарафане. Крик тут же подхватили, и вскоре впору было затыкать уши от ора.

Поднявшийся гвалт сбивал с толку, в голове никак не укладывалось, что только что прямо на моих глазах, кажется, кое-кто схлопотал удар. Можно предположить, что это был инсульт, но диагноз очень приблизителен. С учётом выпитого пострадавшим, да на такой жаре, думается, моя версия вполне имеет право на жизнь.

Всё еще сидящая на коне мадам переменилась в лице, невольно подавшись вперёд всем телом, затем повелительно махнула рукой одному из сопровождающих, и тот с низкого старта припустил к лежащему надеже и опоре отдельно взятого села.

Пощупав зачем-то лоб пострадавшего и приподняв-отпустив его руку, мужчина — видимо, лекарь отряда — старательно нахмурился и выразительно глянул на хозяйку, схватив себя за горло.

Мадам кивнула и окинула собравшихся яростным взором.

— Кто-то только что отравил Арноха. Отравил прямо на наших глазах! — местные загомонили ещё громче. — Кто-то, кто не хотел, чтобы дело Осеменителя жило и процветало!

Интересно где нашёлся подобный идиот? Неужели здесь хоть кому-то не всё равно, будет процветать дело этого кобеля, простигосподи, или нет? Хотя есть, конечно. Всё село за то, чтобы это дело процветало. А вот противников, полагаю, тут днём с огнём не сыщешь.

— Но, уважаемая нуови, мы не знаем никого, кто желал бы зла нашему благодетелю, — несмело поднялась с места симпатичная девица лет двадцати двух в нарядном розовом кокошнике.

— У меня есть некоторые соображения, — мадам вдруг остро глянула на меня. А я-то что?! — Кто мог желать вашему старосте смерти? Уж не охваченный ли завистью конкурент?

Здесь тоже в ходу это слово? Надо же!

Запоздало уловив смысл сказанного столичной гостьей, я украдкой стрельнула глазами в сторону Кеана. Других конкурентов тут до прибытия отряда не было. А приезжие молодцы не имели возможности навредить Арноху, ибо не отходили далеко от своей хозяйки. Если только среди них не затесался колдун, а я лично его не чувствовала. Что же это получается?

Получается не очень здорово. Я, естественно, ни секунды не сомневалась, что нашему темноволосому красавчику ни в какое место не впилось делать подлянки местному благодетелю. Но это знаю я. Плюс Морка. А вот у остальных запросто могут возникнуть нехорошие мысли. Да при содействии негативно к нам настроенной дамы — а она настроена негативно, по роже видно, с первых минут выделила нашу троицу из общей толпы и за что-то крепко невзлюбила, я сразу почувствовала.

Возбуждённо гомонящие селянки, те, что не голосили над телом Осеменителя, оглядывались по сторонам, всё чаще останавливая свой взор на нашем спутнике. Ну вот, я же говорила.

— Морри, прекращай жрать. Похоже, нам скоро придётся линять отсюда во всю прыть.

— Пчему-мнм? — соратница, не отрываясь от обгладываемой ножки, покосилась на меня.

— Потому что с минуты на минуту тут станет слишком жарко.

— Да ну, Эль, погода, конечно, солнечная, но вполне прохладная.

Блин.

— Морри! Отвлекись от еды! Боюсь, очень скоро местные соберутся линчевать нашего Кеана. Твоего Кеана. Ты этого хочешь?

Мелкая лихорадочно замотала головой, выбрасывая подальше обглоданную кость.

— Что мне нужно делать?

— Пока не знаю. Просто будь готова. Проберись поближе к своему ненаглядному.

— Не может этого быть, — тихо, но твердо произнесла селянка, та, что просвещала меня об обстановке в этом селе. Лицо крестьянки было исполнено решимости. Вот только пока не вполне понятно какой.

— О чём вы, милая?

— Я не верю, что виноват ваш спутник, — почти прошептала та. — Вы явились нам как знамение. Боги не могут ошибаться, вы принесли счастье и благодать. Я не верю этим приезжим.

Ну слава духам, одна точно на нашей стороне!

— Ваша мудрость радует нас с каждой секундой всё больше, уважаемая, — я с признательностью улыбнулась селянке.

— Вам нужно уходить, — от напряжения на лице говорившей выступили капельки пота. — Чую, гостюшки заезжие не уйдут без крови.

— Как вы это чуете?

— Неважно. Уходить вам надо, дорогие гости. Нехорошее что-то затевается. Идите, не медлите.

— Но как же мы уйдём? Сначала надо лошадей забрать, а они на том конце селенья, откуда прибыли столичные посланцы.

— Так уходите. Жизнь дороже, — девица упрямо поджала губы.

— Да как мы уйдём?! — зашипела я ей в ухо. — Слишком много внимания вокруг! — и все вещи в подсумках, с собой лишь некоторый минимум.

— За вашей спиной начинаются кусты, — стрельнув глазами через плечо, зашептала селянка. — Нырнёте в них и ползите на юг, пока не выйдете к широкому лугу.